Леонид Эгги - Арест Страница 3

— Тебе сказали, что мама уехала Она мне даже разрешила в школу не ходить, чтобы быть с тобой.

— А мы будем в лошадки играть?

— Конечно, будем. А сейчас давай есть.

Пока Аня кормила брата, тетя Тоня растопила печь.

— Аня, я пойду Еда пока у вас есть. Никуда не ходи. Ты еще раз дров в печь подбрось, чтобы протопилось хорошо, и жди меня, — с этими словами тетя Тоня ушла

Целый день Аня отвлекала мысли брата от мамы: играла с ним в прятки, рассказывала сказки, в которых младшие братья слушались старших сестер

Когда она рассказывала сказку про Иванушку-Козленочка, Славик расплакался и захотел быть козленочком. Козы едят траву, которая везде растет, поэтому они всегда сыты Аня пристыдила брата:

— Какой ты капризный Картошка у нас еще есть, отруби можно варить, масла немножко Вот барин какой

Соседка отсутствовала весь день. Пришла вечером радостно взволнованная: — Аня, один человек освобождается, уезжает домой, но письмо боится взять Хотя дал мне слово, что остановится в Горьком, найдет твоего дядю, все расскажет и посоветует, как лучше сделать. Теперь будем ждать. А сейчас я еще напишу твоему дяде несколько строчек Дай лист бумаги

Аня вырвала тетрадный листочек, сама пристроилась рядом. Тетя Тоня на минутку задумалась, обмакнула ручку в чернильничку и быстро-быстро стала писать Вот это да Аня так не может Она, когда старается выводить буковки, так у нее от усердия язычок изо рта высовывается Ребята в классе смеются. Не успела Аня налюбоваться, как тетя Тоня быстро пишет — письмо уже было готово.

— Я тебе сейчас прочитаю.

«Здравствуйте, уважаемый Николай! Хочу сообщить Вам, что Марусю по решению профсоюзной организации, за хорошую работу, направили в Дом отдыха Она этим так загордилась — даже письма нам не написала, и мы еще не знаем, когда она вернется. Ее дети, Аня и Славик, самостоятельные люди, и не подумаешь, что русоволосой, худенькой Ане с синими глазами всего 9 лет, белобрысому мужичку Славику скоро три года Пока Мария на отдыхе, я присматриваю за ними Адрес прежний

Тоня».

— Тетя Тоня! — возмущению Ани не было предела. — Какой Дом отдыха? Каких нет писем? Я знаю, что от арестованных писем не берут

— Аня, твой дядя знает, что нас в дома отдыха не посылают. Раз неизвестно, когда мама вернется — значит, ее еще не осудили. Вас он никогда не видел, но должен знать, как вы выглядите. Мы не знаем, что он придумает, если у него самого все в порядке. Не переживай, он все поймет правильно. В одном мире живем.

С этими словами она свернула письмо треугольником, заклеила разжеванной мякушкой хлеба, написала адрес, сбегала за маркой, лизнула ее с тыльной стороны и прихлопнула поверх написанного адреса.

— Вот и готово Завтра отправлю.

— Тетя Тоня, а вдруг вы забудете, давайте я сама сбегаю к заводоуправлению, там висит почтовый ящик.

Соседка рассмеялась. Слыша ее смех, неизвестно почему рассмеялся сидевший на топчане Славик.

— Ну, так и быть, раз тебе невтерпеж. Только не попадись.

Тетя Тоня отдала письмо Ане, которая наскоро одела ботинки, от нетерпения кое-как зашнуровала, и в одном платье выбежала на улицу. В это время года уже начинались заморозки Быстрый бег в растоптанных ботинках раздавался мелкой дробью по подмерзшей земле Было немножко страшновато. Ночью в спецпоселке запрещено ходить. Кругом темно, лишь за бараками, вокруг неподалеку расположенной зоны, горят фонари и ярко светят прожекторы. Через два барака она перешла на тротуар, который выведет ее прямо к заводоуправлению, где находится почтовый ящик. На тротуаре не так темно, как между бараками. Свет фонарей от обнесенного высоким забором комбината, да время от времени включаемые охранниками прожекторы, освещают дорогу.

Через несколько минут Аня стояла у прикрепленного на стене заводоуправления почтового ящика. Рядом горела большая лампочка Оглянулась по сторонам, быстро вытащила из-за пазухи письмо, потянулась к щелочке — рука не достает. Подпрыгнула несколько раз Ничего не получается, только треугольничек измялся Неподалеку раздались чьи-то шаркающие шаги. Аня испугалась — вдруг в НКВД узнали про письмо? Присмотревшись, она увидела приближающегося старика, одетого в фуфайку Истрепанные брюки. Ноги в обмотках, спадающих на самодельные калоши. Этого можно не бояться. Старик остановился, удивившись встрече в столь позднее время с маленьким человеком

— Девочка! У тебя какие-то затруднения?

— Я письмо бросить не могу, не достаю.

— Счастлив тот человек, у которого осталось кому писать. Это дело поправимое, еще вырастешь. Давай брошу.

— Нет, дедушка! Письмо я сама должна бросить Вы лучше меня поднимите.

Он без возражения поднял Аню, она разгладила смятую бумагу, быстро проговорила: «Ты лети, письмо, лети, прямо к дяде попади», сунула его в щелочку и для верности прикрыла крышечку. Дедушка поставил ее на землю, перекрестил почтовый ящик:

— Видимо, важное сообщение, раз никому не доверяешь. Тебя как зовут?

— Аня.

— Дойдет оно до места, Анечка. Тебе в какую сторону? К баракам? Ну, беги, благослови тебя Господь, — с этими словами дед перекрестил девочку, и она заторопилась домой.

II

III

На второй день, в полдень, возвратившись из магазина, где она выкупала хлеб, Аня увидела Юрку Он уже растопил печь и теперь возил на себе хохочущего Славика, правившего им за уши Юра издавал звуки, смутно напоминающие лошадиное ржание. Заметив входящую Аню, он засмущался, посадил на топчан Славика и извиняющимся тоном произнес:

— Аня! Я больше не буду дергать тебя за косы. Не сердись на меня. Я нечаянно

Забияка Юрка, которого крепко били в школе за задиристость и упрямство, просит у нее прощения?! Вот это да!

— Ладно, Юрка! Я уже забыла Да мне и не больно было Дергай сколько хочешь, и не такое могу выдержать.

— Сказал, не буду, значит, больше не буду Мама говорит: только тронь Аню хоть пальцем, выдеру, как Сидорову козу Да мне и самому больше не хочется.

А после небольшой паузы:

— Аня, я тебе дров принес У вас их почти нет, да и те сырые, гореть не хотят Тетя Нюра и дядя Саша, из того барака, велели мне, чтобы я для вас из их поленницы без спросу брал, сколько надо А это тебе домашнее задание.

— Юра, учительница спрашивала про меня, ну, почему в школу не пришла?

— Она уже знает Все знают Но ничего не сказала.

Горькая обида подступила к Ане Учительница всегда ее хвалила за хорошую учебу, а как маму взяли, сразу забыла про нее, Ну и пусть!

Назавтра был день приема передач арестованным С собранным тетей Тоней узелком, — в котором нехитрая еда: несколько картошин, луковица, кусочек хлеба, в баночке каша с постным маслом, — в одной руке, и с перевязанными веревочкой, забытыми мамой фуфайкой, платком и кофтой в другой, Аня пошла в НКВД.

Дежурный, чем-то рассерженный, ничего у Ани не взял:

— Твоя мать на допросе. Придешь через день к следователю, в седьмой кабинет, он дает разрешение на передачу.

На слезные просьбы взять хотя бы фуфайку, ведь маму забрали в одном платье, энкавэдэшник, не говоря ни слова, взял ее за шиворот и вытолкал за дверь.

— Ходят Топчут. Сказал — послезавтра, в седьмой кабинет

Закончился этот день, прошел в ожидании второй. Пришел рассвет, и в назначенный день тетя Тоня опять провожает Аню до ограды НКВД. На прощание перекрестила.

На робкий стук в указанную дверь раздается бодрый голос:

— Кто там? Заходите, нет времени!

Негнущимися ногами Аня переступает порог и замирает у двери. Перед ней, весь в кожаных ремнях поверх шинели, стоял Фурман Он узнал ее Фурман всех знал Он глумливо раскланялся с Аней, стоящей перед ним с узелком в руках, словно истукан

— Чем могу служить, мадам?

— Я маме передачу принесла

— Зачем ей передача? У нас с голоду не умирают А это что?

— Мама забыла одеть фуфайку и платок, а сейчас уже холодно.

— Твоя мама мне на холод не жаловалась У нас не то что не мерзнут — многим жарко Ничем помочь не могу, ее отправляют в Соликамск.

— Как в Соликамск? Почему?

— До суда там будет находится

— Дяденька, какой суд! Моя мама ничего плохого не сделала!

Держа обе руки на портупее, он насмешливо глядел на Аню.

Смех так и брызнул из его черных глаз.

— Твоя мама сама призналась в попытке совершения диверсионного акта — хотела сжечь лесотаску и лесозавод

— Наша мама никуда не ходила, кроме работы У нее руки больные

— Руки больные! — Фурман хлопнул ладонью по груде папок, лежащих на столе. — Эти также говорят о больных руках. НКВД вылечит любые болезни. — Глаза его посуровели. — Вас бы всех под корень, племя крапивное, но подрасти… Все Следствие закончено Она уже за мной не числится Все вопросы решай в Соликамске.