Наталья Солей - Ход Корбюзье, или Шерше бlя femme Страница 3

Мужчины за соседним столом были увлечены своей захватывающей беседой и до сих пор никак не реагировали на неотразимость Троцкой. Но тут они все-таки почувствовали явное недовольство со стороны деловитой блондинки. Самый общительный из них, Паша Отвагин, аккумулировав все свое обаяние, повернулся в сторону источника возмущения.

– Да-да, я о вас говорю. Я даю интервью, а разговаривать абсолютно невозможно. Потому что вы меня совершенно заглушаете. Я сама себя не слышу, – накинулась на Пашу блондинка.

– Не вопрос. Слово женщины – закон. Будем говорить тише. А что вы так скромно? Ничего не заказали… – Он знаком подозвал официанта. – Два бокала вина, пожалуйста, для дам. Мы готовы искупить свою вину.

– Я не пью и не курю, – гордо заявила Татьяна. – И никому не советую. Я пропагандирую здоровый образ жизни. Саша, а вы выпейте.

– Я не хочу, спасибо. – Саша почувствовала неловкость за навязчивость своей собеседницы.

Не тут-то было. Для того чтобы продолжить завязавшийся диалог, Троцкой было необходимо под каким-то предлогом принять этот бокал вина. Она-то ведь уже декларировала свое пристрастие к здоровому образу жизни, но вино должно быть выпито. Паша, в свою очередь, не хотел оказаться чем-то обязанным скандальной соседке, и для него тоже было важно, чтобы этот несчастный бокал был обязательно кем-то принят.

Помня, что в общении с Троцкой проще согласиться, чем объяснить, как не хочется этого делать, Саша сдалась. Однако соседний столик не унимался, тут же сказали, что к вину необходима закуска, что надо заказать хотя бы салат, ну, на крайний случай – десерт. Здесь удивительное тирамису. Такого тирамису нигде в Москве не найдешь.

Торг шел минут пять. За это время Троцкая оповестила новых знакомых, что она известная журналистка, писательница, актриса и жительница Парижа. И что она не какая-нибудь там девушка, зарабатывающая своим телом, каких они привыкли видеть в «Галерее». Она мыслящая блондинка.

За соседним столиком стали объяснять, что они сюда совсем не за телами ходят. У них совсем другие задачи. И кстати сказать, здесь приличное место, да и вообще – порядочностью может похвалиться не только парижанка, московские барышни тоже не все подряд стоят вдоль Ленинградского проспекта.

Когда принесли тирамису и вино, оба столика уже многое выяснили друг о друге. Татьяна вкратце сообщила, что она очень популярна во Франции, снималась в кино и на обложки журналов и что ее постеры висели в парижском метро, а в ближайшее время ее слава накроет и всю Россию.

Кроме того, она тут же успела докопаться и до того, чем занимаются соседи. Выяснила, что Андрей Павлов – банкир. Правда, Саша Сиваков и Сева Мильман о роде своей деятельности ей не сообщили. Но зато общительный Паша Отвагин оказался каким-то очень серьезным то ли продюсером, то ли инвестором в области шоу-бизнеса или кино, а может, и того и другого, вместе взятого.

Это Татьяне было уже интересно. Она тут же заявила, что тоже очень успешно занимается продюсированием, причем как в России, так и во Франции, а к концу десерта взяла у всех четверых друзей номера телефонов. После этого она сообщила Саше, что они все-таки сумели очень продуктивно поработать, и заторопилась.

– У меня же здесь сегодня еще ужин с Дусей Кошак и Лерой Мангой. Надо уже начинать пиарить нашу книгу.

– Это важно, конечно. Я так понимаю, что основную часть нашей совместной работы мы сегодня и провели? – с издевкой спросила Алябьева.

– Давайте еще завтра встретимся, – сказала Татьяна, вставая из-за столика. Ее уже явно заботила новая встреча – с телевизионными звездами.

– Нам и сегодняшней беседы по ноздри хватит – на две книги. Я подожду счет.

– Да что за глупости! Какой счет? Они за все заплатят. Пойдем скорее отсюда! – И Троцкая обратилась к новым знакомым, которые опять как-то отвлеклись от ее красоты: – Мы торопимся. Была необычайно рада познакомиться. До связи. Я обязательно позвоню.

«Лучше действительно скорее уйти, – подумала Саша. – В конце концов, если люди позволяют, чтобы их использовали, значит, им так нравится. Теперь Троцкая возьмет их в разработку. Ну да это их проблемы, хотят нарваться на неприятности – нарвутся. Мешать не буду. Как говорят англичане, в Риме надо быть римлянином, – и это правильно».

Вслух она лишь обронила, что было на редкость приятно познакомиться со всеми собравшимися.

Сирень в декабре

«Лучше бы я этого не пробовал, – сокрушенно подумал про себя Владимир, пригубив бокал с шампанским, в котором плавал кусочек ананаса. – Вот точно, чтобы избежать разочарований, не надо поддаваться иллюзиям. А ведь как звучит: „Ананасы в шампанском“! На деле же ничего особенного».

Он огляделся, куда бы пристроить недопитый бокал. «Шампанское надо бы в лилии…» Но это было бы очень уж экстравагантно.

По случаю оригинальности напитка были закуплены фужеры конусовидной формы, те самые, которые когда-то придумала маркиза де Помпадур. Она была уверена, что эти бокалы напоминают форму ее груди. О маркизе и ее бюсте все давно забыли, а вот для «ананасов в шампанском» емкости подошли в самый раз.

«Все-таки редкая гадость получилась. Вкуснее было бы – „клубника в шампанском“! Но нет, такое уже было и навело бы всех на очень уж фривольные ассоциации», – вздохнул про себя Владимир, разглядывая вполне довольные лица тусующейся публики, которая оживленно болтала и угощалась омарами, жареными рябчиками, стерлядью из Шексны и тарталетками с паюсной икрой.

Все названия блюд были собраны из стихов любимого Шапошниковым поэта Игоря Северянина. Все, как хотел великий выдумщик Серебряного века, – ананасы в шампанском, мороженое из сирени и фисташек, взбитые сливки с тертыми каштанами, фиалковый ликер, шабли в кувшинах.

Гений Игорь Северянин любил слова: фешенебельный, комфортабельный, пикантный… Вся жизнь – в веерах, шампанском, ресторанах, бриллиантах. И весь он в каждом своем слове такой остроумный, кокетливо-пикантный, жеманный, жантильный, весь пропитанный воздухом бара, журфикса, кабаре, скетинг-ринка… Даже стул он называл не стулом, а плиантом, «молнию» – эклером, а русскую народную песню озаглавил Chanson Russe. А теперь радио такое есть… Фиоль, шале, буше, офлёрить, эксцессерка, грезёрка, сюрпризёрка… Сколько новых слов! Но больше всего Владимира забавляло, что Северянин придумал слово «бездарь». И как до него жили без этого слова! Представить невозможно.

Короче, для создания образа шикарной жизни, которая невозможна без топ-дизайна и презентации мебели – а мебель эту будет продавать его, Шапошникова, топ-салон, – Северянин оказался как нельзя кстати. Мороженое приготовили, конечно, не из сирени. Заменили обычной черной смородиной, а выглядит очень декадансно. Впрочем, натуральная сирень тоже есть, расставлена по всем вазам, где только можно было ее пристроить. Несмотря на то что на дворе декабрь – сумели-таки раздобыть.

На самом входе гостей буквально сбивал с ног неожиданный запах огромного сиреневого букета. Этот букет множился, отражаясь в массивном зеркале и в стеклянных дверях, за которыми смурнела декабрьская непогода.

Во всей этой атмосфере фиолетово-сиреневого транса известный, очень модный и супервостребованный архитектор проводил презентацию своего нового мебельного салона топ-дизайна под названием «Эспри нуво». Поначалу он категорически не хотел ничего устраивать. Для кого? Ну, придут журналисты, которые его терпеть не могут, коллеги, которые либо презирают и не принимают его как архитектора, либо просто завидуют и, соответственно, тоже ненавидят. Тем не менее всем им надо улыбаться, как-то развлекать их, кормить, а главное – удивлять. Сейчас все пристрастились делать настоящие шоу, а шоу-то надо сочинять. Это же натуральный рак мозга!

Сравнительно недавно он побывал на семилетней годовщине одного модного мебельного салона. Чего там только не придумали: гости вечеринки могли рассмотреть инструменты мебельных виртуозов, оценить знаменитое качество кожи фирмы De Sede и даже наблюдать, как появляется на свет ее роскошная мебель. Белое кожаное кресло из последней коллекции фирмы, доделанное на глазах публики мастером Питером Денцем, в течение вечера служило троном для хозяйки салона, а потом стало призом на конкурсе, проведенном среди присутствующих. Предлагалось угадать площадь огромной алой шкуры, висящей на стене салона. В результате светская хроника потом писала: «Естественно, лучше всех с заданием справился профессионал – счастливым обладателем объекта мебельного искусства стал известный архитектор Владимир Шапошников». Тогда он и сам удивился тому, что сумел отгадать на глаз размер шкуры с точностью до миллиметра. Это запомнилось всем.

В своем салоне Владимир планировал продавать не только мебель известных фирм, но и мебель авторскую, созданную по его собственным эскизам. Она уже изготавливается в Америке, но это полдела, сначала покупатели должны привыкнуть к тому, что вот, на Якиманке открылся новый мебельный салон, что он такой классный, что в нем все топ и еще раз топ, топ, топ… Примерно через год можно будет шумиху поднимать, а сейчас особого повода нет – да и вообще! Понятно, журналисты, коллеги, ничего хорошего.