Елена Котова - Легко! Страница 30

Она сознавала, что это всё та же самая типичная блажь влюбленной женщины, всё те же грабли, на которые она опять наступает, а возможно, она вообще их носит при себе постоянно всю жизнь? Она всё понимала, корила себя, но от этого становилось только горше.

Глава 24

– Джон, – прошипела Джулия в телефон, – я сейчас разбираюсь в цифрах. Почему у тебя в январе такой провал?

– Потому что январь – это январь, посмотри январи прошлых лет.

– Прошлые годы меня не интересуют, я сейчас готовлю предложение для совета директоров на второе полугодие. Их впечатлят мои цифры, и вы, все вице-президенты, должны будете ими руководствоваться.

Джон застал шефа только после ланча:

– Вы с Джулией тут в цифирки играть собираетесь или бизнес делать?

– Спокойно, спокойно, что с тобой? Ты вообще очень легко взрываешься в последнее время.

– Я взрываюсь, потому что компания всё более живо напоминает больницу для умалишенных. Я никогда не понимал этого наваждения цифр, но от тебя я это принимал, потому что ты знаешь отрасль. Эта женщина не знает ничего. Она просто поднимает и поднимает планку, потому что это нравится акционерам, а что будет на самом деле, она потом спишет на всех нас. Так не управляют компанией.

– А это уже не твое дело. Твое дело продавать.

– А я и продаю, и с каждым годом всё больше, ты это знаешь. Но ты не хуже меня знаешь, какие катастрофические процессы начинаются, когда людей заставляют руководствоваться нереальными числами. Пойдут косяки, менеджеры начнут резать углы, впихивать дорогие решения, где они не нужны, клиенты это почувствуют очень скоро.

– Вот сошлись два характера, честное слово. Если я еще раз услышу, что ты ругаешься с Джулией… Это приказ.

День был испорчен. Джон перенес все клиентские звонки и конференции на вторую половину дня и устроил планерку со своей командой, обсуждая, как выходить из положения. Ему было не до Анны в тот день. На следующий он позвонил шефу уже с новыми аргументами:

– Мы должны придерживаться изначальных цифр. Мы просчитали, и единственный резерв у нас – это помимо намеченного – постараться провести сделку с…

– Слушай, я не в городе… Тебе что, не сказали? Я в Клостере, катаюсь на лыжах. Или делаю вид, потому что всё совершенно растаяло, мы сидим и загораем. Но всё равно замечательно. У нас большое шале и полно прислуги. Я приеду на следующей неделе. Вы там с Джулией сами как-нибудь договоритесь.

Джон представил себе, как шеф сидит по вечерам у камина в своем шале и отвечает теперь только на звонки Джулии под нажимом Александры. Джон не мог оставаться в офисе. Лучше дома поработать с тем же успехом. Хоть с клиентами всё наверстает. Это расстроит Анну, но сейчас ему надо выправить ситуацию.

Одри подобрала его в аэропорту и всю дорогу рассказывала о предстоящей прощальной вечеринке Майкла и Лоры: те уезжают в Оксфорд в конце мая. Она жаловалась на Кевина, который еще не стал начальником, а уже всеми начал командовать. Джону хотелось только вытащить лэптоп и работать. Он почти неделю не звонил Анне. Всю субботу он сражался с цифрами и пытался понять, есть ли у него резервы в уже оговоренных контрактах, нельзя ли там что-то улучшить без обиды для клиента. В середине дня он проголодался, пошел на кухню сделать себе какой-нибудь сэндвич и вспомнил, что опять не позвонил Анне.

Джон набрал ее номер. Три, четыре, пять звонков. Он перенабрал: шесть, семь… Ладно, увидит номер, перезвонит. Да нет, она никогда не будет звонить по выходным. А почему, собственно, он не звонил ей? Уж кто-кто, а Анна точно бы поняла его, если бы он нашел время рассказать ей про кризис на работе.

Он работал и время от времени набирал Анну, но та не отвечала. «Что за черт. Обиделась. Вот только этого мне не хватало. Что, теперь на следующей неделе при встрече будут слезы и упреки? Я всю жизнь должен теперь перекроить?» Он тут же ужаснулся тому, о чем только что подумал. Последний раз он убежал от Анны после совершенно невероятной и дикой ночи. А ночь была после двухнедельной разлуки из-за дурацкого катания. Вечером он ей позвонил, сказал, что не придет, и пропал на неделю. Но, с другой стороны, она же должна понимать, что у него есть масса других обязательств, помимо нее? У него есть Одри, в конце концов. Ее он и так практически принимает во внимание в последние месяцы по остаточному признаку. Он же не может ее потерять. Но ведь и Анну он уже не может потерять! Да, это всё еще игра, но она стала частью жизни Джона, и это самая прекрасная ее часть. Он не в силах от нее отказаться.

Вечером Одри смотрела телевизор и думала, что Джон в последнее время совершенно сам не свой. Как подменили. Даже в Австрии был в какой-то маяте, ничего ему не нравилось, хотя было такое замечательное общество и она так здорово всё организовала. Одри проверила – Джон зарыт в бумаги по уши и быстренько пробежалась по его телефону. Пять звонков сегодня на один номер. Лондонский. Стоят инициалы «ВС». Обычно он пишет имена полностью. Что за «ВС»? И пять звонков почти подряд.

Она прошла в спальню. Джон уже спал. Подушка, как обычно, стояла практически вертикально, а он уткнулся в нее носом и храпел. «Да нет, какой роман, – подумала она, – у него сил на это нет, да и вообще он стареет. Вон, седые клочки появились. И почему-то сзади, не на висках. Такие странные пятнышки. А вот и лысина на затылке уже намечается. Он совершенно изможденный в последнее время. Даже с сексом перестал к ней приставать. Совсем не в форме. Бедный Джон. Стареем мы с тобой оба».

В воскресенье Джон уже начал приходить в себя, а когда к середине дня доделал всю работу, был даже рад очередному походу в гости. Московский телефон Анны также молчал. Джон опять набрал – то же самое. Он текстанул: «Ты всё еще в Москве? Но ведь ты прилетишь к вечеру, правда? Мы увидимся завтра?» Вечером по дороге домой он услышал, как тренькнул телефон. «У тебя эсэмэска», – сказала Одри. «Ерунда, что может быть важного в такой час». Дома он взглянул на экран: «Извини, пропустила твои звонки. О завтра поговорим завтра. ВС». Черт, точно скандала не избежать.

Анна видела его звонки, бегая по Москве все выходные с одной встречи на другую. Она не знала, что ответить. Не знала, какой нужен тон. Она была зла на себя, понимала, что ее просто несет и надо взять себя в руки: ведь ничего, в сущности, не произошло. Ну, не звонил неделю. Но ведь как-то она должна ему показать, что так нельзя!

В понедельник вечером Джон пришел к Анне, не спрашивая, можно ли, и не поднимая вопроса о звонках. Он просто радовался, что снова с Анной, смотрел на нее счастливыми глазами:

– Мне так повезло, что ты у меня есть. Я самый счастливый человек. Ты еще хочешь заниматься любовью со мной?

– Хочу. Я думала о тебе всё время. У нас какой-то трудный период в последнее время. У тебя что, на работе совсем плохо?

– Плохо, но терпимо. Не в этом дело. Во мне самом что-то происходит в последнее время.

– Что?

– Так и знал, что спросишь. Сам не знаю.

– Наверное, происходит что-то новое. А это всегда хорошо, если есть смелость принять это новое. У многих ее нет, они бегут от неизвестного.

Прошла еще пара недель такой же маяты. Анна то настраивалась на терпеливое ожидание – в конце концов, не впервой, то просто лезла на стенку из-за отсутствия Джона. Кризис на работе – она первый специалист по кризисам, с ее-то школой собственных кризисов и кризисов Виктора. Она умеет слушать и врачевать! И Джон мог бы тоже лучше понимать, какие она усилия делает над собой. А он всё меньше помогает ей идти по этой трудной дороге романа с женатым мужчиной.

Джон снова уехал с Одри и своей толпой куда-то отдыхать на длинный уик-энд. Ну да, если не работа, то жена. В их разговорах, внешне ласковых, крылось всё больше невысказанных взаимных обид. По возвращении Джон опять разгребал кризис на работе. Анна чувствовала себя брошенной. Да, он приходил не реже раза в неделю, но всё было как-то не так, на бегу, что ли, как будто он является сюда из чувства долга. Джон все видел, делая вид, что не замечает, но взаимные ожидания и разочарования игнорировать становилось все более тягостно.

Он пригласил Анну поужинать, твердо решив сегодня поговорить «о приоритетах» и ее месте в своей жизни. И вдруг ясно понял, что это будет конец. Джон смотрел в ее смущенно улыбающиеся глаза, полные любви и понимания, и в голову приходили совсем не те слова, которые он заготовил. В сущности, ей так тяжело! Она выбрала трудную дорогу быть рядом с «совершенно женатым» и «донельзя занятым» мужчиной. Он слышал от нее не более, чем приглушенные жалобы. Анна идет выбранной дорогой легко. Может, эта легкость нарочита, но от этого в ней только больше достоинства. Что он сделал, чтобы помочь ей нести эту ношу? Разве эта драгоценная игрушка может наскучить? А Джон хоть пальцем о палец ударил с Нового года, чтобы сохранять право владеть ею, не потерять?