Марина Соколова - Ринама Волокоса, или История Государства Лимонного Страница 30

25

Настрадавшись у «голубого экрана», Ринама приняла твёрдое решение переменить образ жизни и отправилась на поиски работы. Ей нужна была не любая работа, а самая лучшая, чтобы затмила «почтовый ящик», дьявольские проделки, демократов и Борвёгача. После падения тоталитаризма из-под Переделки, как грибы из-под земли после грибного дождя, попёрли частные фирмы. В одной из таких фирм Ринама услышала «всего доброго» и обнаружила подходящую работу преподавателя цинафрийского языка. От учащихся не было отбоя, платили они очень хорошо, занимались три раза в неделю. Оставшиеся четыре дня Ринама посвящала Авбюлке, которую опять отняла у бабушки. Вместе с дочкой она смотрела по телевизору мультики, которые перемежались политическими событиями. Присмотревшись к событиям, Ринама не удержалась — и изо всей силы снова стала переживать за Переделку. Она прекрасно понимала, что решается судьба не только Переделки и Борвёгача, но всего великого государства.

Отцу судьбоносных реформ было не до советников. Он сам знал, что необходимо предпринять в крайне сжатые сроки. Основное внимание Борвёгач сосредоточил на подписании союзного договора — и Ринама была с ним стопроцентно согласна. Главный оппонент Борвёгача Ицлень тоже был уверен в своих действиях. Обласканный восхищёнными иностранцами, превозносимый демократическими соратниками, победитель, как никогда, был близок к цели всевластия. Над ним стоял только Борвёгач — и Ицлень был уверен, что ненадолго. Свою уверенность он черпал в демократических журналистах, которые, вслед за капиталистической прессой, клеймили «империю зла»; в товарищах по борьбе с Борвёгачем, которые вторили гангстерам пера; а также в катрибилпийских национал-сепаратистах, которые давно служили Ицленю образцом для подражания. Ничтоже сумняшеся в том, что в стране всё позволено, и ему — в первую очередь, демократический вождь прикидывал, как убрать последнее препятствие на славном пути к демократическому трону. Порывшись в своём сером веществе, убеждённый демократ извлёк из него три народные мудрости: «Победителей не судят», «Сила есть — ума не надо», «Кто успел — тот и съел» и принял их, как руководство к действию. Он наотрез отказался подписывать союзный договор, за спиной Борвёгача снюхался с президентами Ниакуры, Сурелобсии и Ханстазака, повязав их кровью уничтоженного государства.

Это были траурные дни в жизни Ринамы Волокосы. Она хотела покончить с собой, потому что выяснилось, что страну она любила больше, чем самоё себя. Лимонная Кассандра предсказала трагедию родного государства — и сбылись самые мрачные предчувствия и предсказания. Она не отрывала глаз от кроваво-голубого экрана, на котором взволнованный Борвёгач прощался со своей страной и со своей народной советницей. Но Ринама не умерла — её спас влюблённый и любимый супруг. Он силой оторвал от телевизора возлюбленную жену, взял за руку её и Авбюлку и повёл самых дорогих женщин к своим друзьям, в парк отдыха, в бассейн, в кино, в театр, в цирк, в музей, на футбол и в дельфинарий. От футболистов и дельфинов Ринама вернулась возрождённой к новой жизни. Жрес хотел выбросить оба телевизора, но Генивея категорически воспрепятствовала сумасбродному поступку зятя. Целый месяц утратившая дар Кассандра беззаботно порхала мимо телевизоров к очаровательной Авбюлке и дальше — к милым и уважительным ученикам, восхищённым Ринамой и цинафрийским языком. Загрузив покорных учащихся целым возом домашних заданий, строгая и справедливая преподавательница со всех ног бросалась исполнять свои материнские обязанности.

Когда Ринама готовила дочери манную кашу, из спальни её окликнул приятный мужской голос. Женщина знала, что мужа нет дома, — и очень удивилась. Она заглянула в комнату — там был только один мужчина — на экране телевизора. Точнее, не весь мужчина, а одна мужская голова; где находилось всё остальное — можно было только догадываться. Ринама прислушалась к словам телеведущего — он высмеивал Борвёгача и его Переделку. Растерянная женщина посмотрела на номер канала. Это был пятый телевизионный канал, который Борвёгач подарил Ицленю. Позиция ицленьского телевидения Ринаму нисколько не удивила; её ошарашила дьявольщина, которая с экрана обрушилась на голову несчастной женщины. Ей казалось, что диктор находится в спальной комнате и разговаривает с ней тет-а-тет. Более того, она готова была согласиться с его отношением к Борвёгачу и к Переделке. Ринама закрыла глаза — насмешливый голос электрическим током бил по мозгам. Схватив пульт управления, порченая женщина выключила дьявольщину, после чего потрясла головой, чтобы отогнать прочь дьявольское наваждение. До прихода Жреса она боялась включать телевизионный вертеп. Погрязший в атеизме супруг посмеялся над ринамиными страхами и взял с жены слово, что она незамедлительно посетит наполеоноподобного экстрасенса. После чего вся семья освежила мозги вечерней прогулкой и, удовлетворённая семейным счастьем, чинно и благородно отправилась почивать.

Ринама проснулась среди ночи от тихого плача Авбюлки. Она сломя голову бросилась в «большую комнату», но там было темно и спокойно — только малышка еле слышно всхлипывала во сне. Ринама ласково разбудила девочку и поцеловала в щёчку. Авбюлка довольно улыбнулась, закрыла глазки и безмятежно заснула. Ринама на цыпочках вернулась в спальню, радуясь мыслям о дочери. Неожиданно она поймала себя на чужой мысли, которая свербила в мозгу и мешала собственным мыслям. «Борвёгач — дурак, ха-ха-ха, Борвёгач — дурак, ха-ха-ха», — без устали твердила в голове непрошеная гостья. Ринама с помощью «воздушного комочка» прогнала чужую идею — и забылась тревожным сном. Путаной женщине приснился Борвёгач в шутовском колпаке — на арене цирка. Он старательно развлекал публику смешными ужимками, зрители беспрестанно хохотали и щедро аплодировали. Только Ринама, сидя в первом ряду напротив свергнутого реформатора, тревожно всматривалась в знакомое до боли измученное лицо. «Ку-ку-ку-ку», — смешно выкрикнул клоун, и Ринама открыла заплаканные глаза. «Что с тобой, Зайчишка?» — обеспокоенно спросил супруг, затыкая пальцем раскуковавшийся будильник. «Как ты думаешь, Борвёгач — дурак?» — вместо ответа спросила Ринама. «С чего это вдруг? — очень удивился Жрес. — Ты мне сама все уши прожужжала, защищая Борвёгача. Он и порядочный, и демократичный, он дал стране уникальный в истории шанс. Тебе что — приснился дурной сон?» «Так, пустяки, — уклонилась от ответа Ринама. — Просто ицленьская пропаганда».

Поцеловав мужа долгим благодарным поцелуем, влюблённая жена засобиралась на праздничную работу. На работе было хорошо, как на первомайской демонстрации. Помитинговав перед учащимися, Ринама расслабленной походкой направилась к автобусной остановке. Погруженная в нирвану женщина отрешённо поглядывала по сторонам. Из состояния блаженного покоя её беспардонно вырвало трио хмельных молодых людей. Они по очереди пообнимали Ринаму за плечи и винным перегаром посмеялись ей прямо в лицо. «Так ты говоришь, Ринамчик, что мы бездарные?» — хамовато произнёс самый пьяный из трёх хулиганов. После чего троица перестала обнимать Ринаму и шаткой походкой удалилась восвояси. Только в автобусе ошеломлённая женщина осознала происшедшее. Она судорожно порылась в памяти и извлекла оттуда поп-группу под цветистым названием «Розы Певоры». Общипанные иностранные «розы» с одутловатыми водянистыми физиономиями бездарно выли на импортном языке на свои импортные гитары. Ринама узнала самого пьяного хулигана — это был безголосый солист поп-группы. Она вспомнила недавнюю дискуссию, воспламенённую в недрах семьи телевизионным концертом «колючих» поп-музыкантов. Беспощадная Ринама подвергла их резкой критике, а Жрес, отличавшийся непредсказуемыми музыкальными рецензиями, с пеной у рта выступил в защиту «недооценённых ребят». Вспыхнувшая дискуссия тлела несколько дней в присутствии Авбюлки и Генивеи. Ни та, ни другая с «Розами Певоры» не общались, Жрес мусор из избы никогда не выносил, поэтому утечка разговора абсолютно исключалась. Между тем создавалось впечатление, что поп-музыканты каким-то чудом узнали о семейном споре. Немного поразмыслив, Ринама решила выбросить из головы загадочную дьявольщину и относиться с опаской к уличным хулиганам. Пока она размышляла, незнакомый юноша сунул ей в руку какую-то бумажку. Не переставая размышлять, Ринама развернула печатный лист и рассеянно ознакомилась с его содержимым. Это было напоминание о том, что Борвёгач — человек века и лауреат Белоньской премии мира. Будучи культурной женщиной, Ринама не бросила бумаженцию на пол, а, скомкав, уронила в дамскую сумочку. Не выдержав грубых и порывистых движений взвинченной женщины, сумочка подпрыгнула на круглых коленках и с размаху бросилась на грязный пол. Ринама нагнулась за своевольным предметом обихода, но её опередил незнакомый пожилой мужчина. Вытирая сумочку безупречным носовым платком, джентльмен произнёс вполголоса не то для Ринамы, не то для самого себя: «Да… Борвёгач был слабым, а Ицлень оказался подлым». Уязвлённая дама открыла рот для достойного ответа, но джентльмен испарился, как Воланд, и только безукоризненная сумочка напоминала о его вмешательстве в мирские дела.