Карл-Йоганн Вальгрен - Водяной Страница 31

В дверях кухни толпилось столько народу, что я не могла различить лица — анонимная шевелящаяся масса тел и рук. Пахло духами и табаком.

Мы протиснулись в гостиную. Там было посвободнее. В углу курили Сандра и Лилиан. Они, по-моему, удивились, увидев нас с Томми, но все же поздоровались. Группа парней из параллельного класса расположилась на полу в окружении банок с пивом. Я себя чувствовала как-то странно, заболело в низу живота. Я попросила Томми подождать и пошла искать туалет.

Ванная была рядом с лестницей на второй этаж, и туда уже выстроилась девчачья приплясывающая очередь. Среди них была и Каролина Юнгблум. Она держала перед собой карманное зеркальце и наводила красоту. Увидела меня и покачала головой:

— Только не обижайся, Петронелла… но кто тебя пригласил?

Язык у нее слегка заплетался, и она никак не могла прицелиться, чтобы накрасить ресницы, — все время промахивалась.

— Джессика. Ты ее видела?

— Она в кухне. По-моему, у нее истерика. Набилась куча народа, кого и не приглашали. Вот-вот все пойдет кувырком. Смотри, куда наступаешь, на полу полно битого стекла…

Я только что заметила, что она вся в черном. Черные туфли, черная юбка, черные колготки, черный топик и черная брошь. Даже лак на ногтях черный.

— Хеллоуин. — Она заметила мой удивленный взгляд. — Не знаю уж, что это за праздник такой, но что-то там связано с разными ужасами. У меня костюм ведьмы. Сигарета есть?

Я покачала головой — не курю.

— Сестра Ловисы заезжала, у нее свой «гольф». Кабриолет, между прочим. Сказала, что, если через час все не слиняют, она настучит родителям. Они только завтра приедут. Но не думаю, что кто-то уйдет добровольно.

В туалете кто-то рыдал. Карро постучала в дверь — поторопись, мол.

— А с кем ты пришла?

— С Томми.

— Извини, что спросила, но ты ведь как-то всегда держишься в стороне, вот что я имела в виду. Сама по себе. Я понимаю, как тебе нелегко… с твоими родителями, братом… — И дальше что-то неразборчивое.

Плач не смолкал. Каролина продолжала бормотать — якобы кто-то уже поцарапал соседскую машину, многие приехали аж из города — пронюхали про вечеринку и приехали. Я слушала вполуха.

— По крайней мере, Герарда нет, и то хорошо… Ты слышала, что они там натворили?

— Слухи… Взломы вилл и все такое.

— Они и краденым торговали. И мучили животных. Вчера была статья в газете. Какие мерзости они творили, даже представить трудно. Коровам резали вымя ножами, подкладывали битое стекло в корм, сжигали живьем… Ты можешь такое представить? Облили жеребенка бензином и подожгли. Еще летом. Все это выплыло только сейчас. В голове не укладывается… — Она сунула маскару в сумочку и достала пудреницу. — Я хотела бы поскорее окончить школу, только чтобы их не видеть. А что ты будешь делать после школы?

— Еще не знаю… Работу буду искать.

— Я-то сначала еду в Англию. Язык подучить. А потом в гимназию. Хорошо бы на естественное направление. Там кем хочешь можешь стать, это почти все профессии… надо только попасть на естественное.

Я попыталась стряхнуть омерзение после рассказа Каролины о подвигах Герарда с компанией. Если это все, конечно, правда. А почему бы и нет? Одно к одному. Котенок зимой, отец с подельниками на звероферме, Герард — одно и то же. Тупое, бессмысленное зверство.

— Ты красиво одета, — сказала Карро вроде бы серьезно. — Новое платье?

— Не-а. Это мамино, село после стирки.

— Все равно красивое. Это креп?

Она потрогала ткань. На указательном пальце у нее, оказывается, бородавка, никогда раньше не обращала внимания. Очень подходит к костюму ведьмы.

— Спасибо, — сказала я, — но я уже не могу ждать. Кажется, наверху есть еще один сортир.

И в самом деле, на втором этаже был туалет. Здесь оказался настоящий оазис — шум с первого этажа почти не слышен. Слабо пахло мылом и какими-то дорогими кремами для рук. Я никогда не видела такого шика. Над светло-голубой раковиной — зеркало в золотой рамке. Унитаз тоже светло-голубой. Банная вмурована в пол, на полках освещение, в душевой кабине — полдюжины флакончиков шампуня «Джейн Хеллен». На табуретке — штабеля безупречно сложенных вафельных полотенец.

Я пописала и увидела испачканную туалетную бумагу уже в унитазе. Типичное мое везение. Даже своему телу не могу доверять. Поискала в ящиках прокладки и не нашла. Пришлось свернуть в несколько слоев туалетную бумагу и сунуть в трусы. Вдруг меня осенило — у Ловисы в комнате наверняка есть прокладки. У меня было такое чувство, что я вот-вот изойду кровью.

Комнату Ловисы я нашла в конце коридора. Впрочем, может, это была и не ее комната, но я почему-то решила, что ее. Так и оказалось. На стенах висели постеры голливудских фильмов и фотография принцессы Ди. В углу — туалетный столик с множеством каких-то притираний. Посмотрела названия — я о таких даже не слышала.

У нее собственный телевизор. Стоит за ширмой, а перед ним — маленький диванчик.

Я нашла тампоны и прокладки, взяла несколько штук и зашла за ширму. В окно был виден берег, за рядом прибрежных вилл постепенно темнел горизонт. Как он себя там чувствует, водяной, в нашей с Томми землянке? Что он подумал, когда услышал шум ветра в деревьях? Понял ли он хоть что-то в нашем мире?

Как бы там ни было, теперь он в безопасности. Мы приведем его в порядок, залечим раны. Неважно, сколько времени это займет.

Сюда, хоть и глухо, доносился многоголосый гомон с первого этажа. Голоса словно бы летали по вентиляционным каналам. Мужской голос: «Наверняка можно веселиться и без выпивки, но зачем рисковать». И другой: «Ты что, из тех, кто ссыт по-бабьи?» Старые идиотские шутки, повторяются и повторяются, неужели они кажутся им смешными?

Подумала о брате. Я не должна была его оставлять. Он не разыгрывал страх — был по-настоящему испуган. И что произошло у отца? Я чувствовала его настроение, как сейсмограф чувствует малейшее движение земной коры. У отца, похоже, серьезные неприятности.

Я спустилась вниз. Томми исчез. Хотела посмотреть, не в кухне ли он, но туда не протиснешься. Меня буквально унесло назад в гостиную. Музыка ревела так громко, что все кричали друг другу в уши.

В полуподвале у них была еще одна большая комната, и я пошла туда. Начались танцы. Какой-то парень в прошитых белым шнурком ботинках и логотипом MUF[24] на лацкане изображал диск-жокея. У стены я заметила Петтера Бенгтссона — он обжимал девчонку из седьмого и старался втиснуть ей колено между бедер. Меня затошнило при одной мысли о поцелуях — кто-то старается затолкать язык тебе в рот. Представить только, это длится часами, уже, наверное, языки судорога сводит, и изо рта пахнет. По-моему, тоска зеленая. И эта семиклашка… он лезет ей под юбку, а она делает вид, что отталкивает его руку.

Я снова поднялась наверх, проскользнула мимо туалета, где кто-то, не закрыв дверь, блевал в унитаз, обогнула группу парней — по-моему, у них назревала драка — и чуть не сшибла с ног Томми.

— Где ты была? — нервно спросил он. — Я тебя везде искал.

— И я тебя искала.

Он взял меня за руку и потянул за собой:

— Герард здесь… Только что его видел. Я отнес наши куртки к задней двери. Ловиса с ума сходит, не знает, как его выдворить.

Меня вдруг охватил жуткий страх, захотелось немедленно убежать. Мы выскочили на веранду. Там, с моей курткой на коленях, в плетеном кресле сидел Герард.

Я не видела его с тех пор, как он чуть не убил завхоза. Новая стрижка: на голове коротко, а на шее длинные волосы, почти до плеч. Вид усталый, будто давно не спал.

— Я нашел куртку на полу, — вяло сказал он. — Ничего, что я ее позаимствовал? Здесь довольно холодно.

— Мы собрались уходить. — Томми протянул руку за курткой.

— Ну и как праздник — удался? — спросил Герард, словно не замечая его жеста. — Еще не успел понять, что тут за обстановка. Половина уже надралась. Пытаются играть во взрослых… смех, да и только.

На коленях у него, кроме моей куртки, лежала бутылка с фантой.

— Я не пью ничего спиртного. Мне не нравится. И никогда не пил. Что за смысл — добровольно превращаться в идиота? Не соображать, что к чему. Уж ты-то лучше других это знаешь, Доска, с твоими-то предками…

— Что тебе от меня надо? — спросила я.

— Не знаю… может, хотел сообщить, что ты вне подозрений. — Он ухмыльнулся и посмотрел в окно на осенний сад. — Шикарно живут… я имею в виду, предки Ловисы. Почти как в «Далласе». Вот-вот появится Сью-Эллен с выпивкой. Кто они у нее? Дантисты, что ли? Кажется, дантисты… Не помню… — Он перевел на меня взгляд: — Про кота Педер настучал, да ты, наверно, и сама вычислила. Даже не сам Педер, а его младшая сестра. Она аж в истерике билась, бедняжка. Педер клянется, что никому не рассказывал, но с этого все и началось. А потом, после истории с завхозом… это ведь Педер предложил мне спрятаться на даче. Мы там и раньше бывали. Это дача каких-то корешей его предков, из Буроса. Дача — громко сказано… лачуга. Правда, на берегу. В Стафсинге. Они там почти никогда не бывают, самое большее — неделя летом. Никаких соседей, вообще никого, и вдруг полиция находит меня через два дня. Спрашивается — как?