Никита Высоцкий - Высоцкий. Спасибо, что живой. Страница 31

—    У вас дверь открыта, — то ли сказал, то ли подумал Михалыч. Он вышел и сам закрыл дверь.

Семь человек, каждый на голову выше Михалыча, выжидательно смотрели на него. Михалыч через силу улыбнулся:

—    Ну что... похоронная команда, отбой!

Ребята растерялись. Они ждали чего-то другого.

—    Он живой! Разблокировать гостиницу! Телефоны включить! Бегом отсюда!

Оперативники затопали по коридору к лифту. Михалыч закурил и направился вслед за ними. Ему хотелось вернуться в люкс к Высоцкому он даже остановился, но передумал. И так достаточно глупостей успел сегодня сделать.

* * *

—    Ну и напугал ты нас! — нарушил молчание Сева.

—    Простите, ребята... жара...

Володя попытался встать.

—    Нет, сиди, тебе нельзя сейчас...

—    Да все нормально! Толя. Я... я в порядке.

Отстранив обескураженных друзей, Володя спокойно поднялся и отправился в ванную.

—    Что со светом? — донеслось из ванной.

Леонидов угрюмо пробурчал:

—    Ладно. Пойду тоже обольюсь... Вы тут присмотрите за ним...

* * *

В полной темноте Володя достал сигарету, щелкнул зажигалкой. Закурил. Посмотрел на себя в зеркало.

Живой.

* * *

Павел вошел в свой номер. Открыл дверь в ванную, включил свет, опустил голову в раковину и запустил холодную воду. Вдруг очень громко заработал телевизор. Паша вздрогнул, ударился о кран и с мокрой головой выскочил в комнату. В кресле, спиной к окну, сидел крепкий лысоватый мужчина в старомодном костюме и галстуке. По телевизору показывали концерт узбекского фольклорного коллектива. На столе лежала коробка «ZЕВО-ZEВО» с Володиным «лекарством».

—    Вытирайтесь. Я подожду, — не отрываясь от телевизора, спокойно распорядился незнакомец.

—    А вы, простите, кто? Н-ну хорошо...

Паша вернулся в ванную, нервно вытер голову полотенцем, посмотрел на себя в зеркало, слегка пригладил взъерошенные волосы и вернулся в комнату...

—    Я что-то не пойму... Вы как сюда?.. То есть вам чего?.. — забормотал он.

Михалыч пропустил вопросы мимо ушей. Не спеша заговорил:

—    Думаю, ваш товарищ работать сейчас не может, а без него и вы все здесь не нужны. Поэтому собирайтесь. Через час поезжайте на Карла Маркса, четырнадцать. Это кассы. Там будет бронь на фамилию Леонидов. Завтра есть рейс Бухара-Москва в девять утра. За билетами съездите сейчас. Ну вот... А коробочку я, с вашего позволения... В самолет с ней никак.

И Михалыч направился в коридор, прихватив коробку.

—    Что делать? Надо же что-то делать... — нерешительно заговорил Кулагин. Он осторожно подошел к двери в ванную и постучал.

—    Володя, ты как там?

Дверь открылась. Вышел Володя — мокрый, в полотенце.

—    Я здесь, Сева. Ну и бардак у нас! Чего сидим, надо собираться. О, ковер-то пригодился! Давай мы его скатаем. А это все в узел попробуем. Влезет в машину?

—    Смотря в какую, — озадаченно произнес Нефедов, оглядывая разбросанные на полу вещи.

—    Можно все, кроме Леньки и Толика, в одну. А во вторую — их и вещи. Хорошо поместимся.

Володе никто не помогал. Все просто смотрели, как он ворочает ковер.

—    А куда поедем? — спросил Сева.

—    В Фергану, по-моему.

—    Ты сможешь работать?

—    А почему нет?

Побагровев, Сева неожиданно заорал:

—Да потому, что ты сейчас лежал мертвый! У тебя сердце остановилось! Так не бывает! Ты был мертвый! Слышишь меня?! Не смей курить! Ляг, поспи, мы хоть в себя придем.

Он обхватил Володю сзади и потащил его к кровати.

—    Да не кричи, я лягу, — отозвался Высоцкий. — Ты бы тоже успокоился. Умылся, что ли.

В номер без стука вошел Леонидов. Стараясь ни на кого не смотреть, пробубнил:

—    Давайте паспорта, я за билетами. Завтра утром рейс.

—    Куда? — не понял Володя.

—    В Москву, вот куда. Отмена — и Фергана, и Ташкент, и Навои. Давайте паспорта, еще гостиницу придется продлевать.

—    Кто отменил? — зло спросил Володя.

—    Я отменил! — рявкнул Леонидов. — Я хоть что-то здесь решаю? Туг решают все кому не лень. Короче... Нельзя продолжать. После всего этого. Паспорта давайте.

—    Слава богу! Хоть один нашелся, — громко сказала Таня.

—    Можно было бы и меня спросить, — недружелюбно процедил Володя.

—    Паспорт давай, — потребовал Леонидов.

—    Я не поеду.

—    Поедешь.

—    Вы охренели? — Володя оглядел присутствующих. — Я говорю: я могу работать!

—    Ты можешь — я не могу, — набычился Паша.

—    Езжай. — Володя махнул рукой. — Мы с Фридманом доработаем. Все, кончили. Собираемся. Свое место надо понимать в жизни. Ты никто здесь. Ты вообще никто.

—    Давай паспорт, я тебе сказал, — упрямо повторил Леонидов.

Володя посмотрел на Пашу в упор:

—    Павел, пошел вон. Это наш последний разговор.

—    Володя, поедем в Москву. Тебе же было плохо, — попробовала обнять Володю Татьяна. — Ты же...

Он резко отстранился:

—    Ну-ка все встали и вышли отсюда!

—    Пусть это наш последний разговор. — Павел старался говорить спокойно. — Но утром мы все улетаем. Здесь оставаться нельзя.

—    Мне вышвырнуть тебя?

—    Володя, мы теряем большие деньги. Я теряю. .. В Москве я тебе все объясню. — Павел почти умолял.

—    Что ты можешь объяснить? Я сказал — я доработаю, не тебе меня останавливать. Я за все отвечаю!

—    Это без меня. — Татьяна медленно направилась к двери и вышла в коридор.

Леонидов подскочил к Володе, вытолкал его на балкон и быстро зашептал:

—    Иди сюда. Слушай... и не ори. У меня из номера исчезло «лекарство». Все, что было. Нас пасут. А теперь просто подумай. Даже не о себе. Это каюк всем: лежало у меня, доставал Толик, везла сюда Таня, колешься ты.

—    Что везла сюда Таня? — не понял Высоцкий.

—    А ты думаешь, я тебе в аптеке наркоту купил? Нас прослушивают, они всё знают. Володя! Они сядут напротив тебя, ампулой помашут, и ты сломаешься. Ты всех утопишь, и нас, и себя. Это хуже смерти. Я не дам тебе этого сделать. Я завез вас сюда, я вас отсюда и увезу. А дальше—делай что хочешь.

Володя подавленно молчал. Затем повернулся и вышел в гостиную. Ни на кого не глядя, достал из кармана рубашки паспорт, молча отдал Леонидову. Кулагин и Нефедов встали и тоже вынули паспорта.

Паша быстро вышел. Постояв в размышлении несколько секунд, за ним потянулись и Нефедов с Кулагиным. Некоторое время они шагали молча вслед за Пашей по коридору, потом Нефедов остановился, будто что-то забыл, и повернулся к Севе.

—    Я бы, знаешь... Севка... сейчас... — Он не договорил.

—    Я бы тоже. Этажом выше буфет.

Кулагин вытащил из кармана червонец.

—    И закусить чего-нибудь.

—    Я парочку возьму. На всякий случай.

* * *

Оставшись один в номере, Володя стал прибирать вещи. Отодвинул сумку с сувенирами к стене, скатал мокрый ковер и поставил рулон вертикально у двери в прихожую. И тут заметил туфли Татьяны. Как же она пошла босиком? С туфлями в руках он вышел в коридор. Спустившись на первый этаж, оглядел пустой холл. Спросить было не у кого. Володя вышел на улицу.

Через минуту в холл гостиницы спустился Леонидов и наткнулся на Фридмана, осторожно озирающегося по сторонам.

—    Пашечка! — бросился он навстречу Леонидову —Туг какое-то мероприятие было. Ты не в курсе?

—    Мы уезжаем, — отрезал Паша, направляясь к стойке администратора, чтобы сдать ключи.

—    Конечно, конечно. Давай только жару переждем.

—    Нет, Леня, я все отменил. Сейчас я за билетами. Утром мы в Москву.

Леня оторопел.

—    Стоп, стоп, стоп. Как это — отменил? С кем ты разговаривал?

—    Какая разница? Мы едем в Москву. Все. Билеты я сейчас на свои куплю, потом вернешь. — Паша повернулся, чтобы уйти.

—    Не-ет! — Леня схватил Пашу за руку. — Если вы срываете мне двадцать концертов... Давай-ка присядем, поговорим, посчитаем... — Фридман потащил Пашу к креслам. — Я не пацан, со мной так никто не может...

—    Пошел ты! — Паша вырвал у него руку и направился к выходу.

—    Нет, Пашулик, так нельзя. — Фридман внезапно схватил его за грудки. — Это что же ты творишь? — Лицо Лени бесконтрольно затряслось. — Все минусы на меня? Так не будет!

Паша тоже схватил Фридмана за рубашку.

—    Ты с кем разговариваешь? Концертов должно было быть четыре—а их вчера было пять! Что ты несешь? Ты в таком плюсе, что мне подумать страшно.

—    Не считай чужие деньги! — Леня попытался пнуть ногой Пашу, но сандалия слетела с ноги и брякнулась у входной двери.

—    Стой! Все! Погорячились. Давай не будем. Я уже разговаривал с филармонией твоей — они в курсе.

Леня схватился за него еще крепче.

—    А мне почему никто не сказал?

—    Так только что... Володе было плохо. Он чуть не умер — еле откачали. Где машины наши? Я в кассы. Да отпусти рубашку!..