Дитер Нолль - Приключения Вернера Хольта. Возвращение Страница 32

Хольт взял из шкафа тети Марианны несколько книжек классиков. Гётевского «Фауста» он давно не читал и теперь, перечитывая, вспоминал Блома.

Бригитта позвала Хольта к телефону; аппарат стоял внизу, в холле. Звонил Роланд Хеннинг,

— Так вот, господин Хольт, завтра утром мне надо съездить по делам в Любек, а потом я свободен, и мы можем вечером кутнуть. Завтра ведь суббота. Как вы на это смотрите?

Хольт с радостью согласился.

— А может, вы хотите прокатиться со мной в Любек? — предложил Хеннинг. — Тогда я за вами заеду утром, часов в десять.

Фрау Хольт сквозь раскрытую дверь гостиной с удовлетворением слушала телефонный разговор и тут же с необычным при ее невозмутимости рвением принялась за дело:

— Бригитта, погладьте кремовую сорочку и почистите серый костюм! Марианна, не будешь ли ты так любезна позвонить Францу? Он обещал прислать Вернеру шляпу, к драповому пальто необходим головной убор!

На следующее утро, когда тетя Марианна еще спала, фрау Хольт не без удовольствия оглядела сына. Она дала ему сигарет и навязала денег; он сунул их во внутренний карман пиджака, где лежали кредитки Феттера и дяди Франца. И вот уже Роланд Хеннинг стоит в холле, высокий, самоуверенный, пальто из верблюжьей шерсти распахнуто, в руке мягкая шляпа.

— Сударыня… — кланяется он фрау Хольт. — Благодарю, не можем пожаловаться. Только вот у отца опять неважно с печенью. Благодарю… Мое почтение вашей уважаемой сестре и коммерции советнику Реннбаху!

Фрау Хольт проводила их до калитки и с минуту глядела вслед. У Хеннинга был «мерседес». Несмотря на гололедицу, он вел машину быстро и уверенно.

— Ну так как? — спросил он. — Еще не совсем освоились здесь?

Он держал обе руки на баранке, иногда опуская правую, чтобы переключить скорость или нажать на кнопку указателя поворота. Его небрежная уверенность импонировала Хольту, а искренний, дружеский тон все больше располагал к себе. Они ехали через центр, по разрушенным проспектам.

— Как насчет сегодняшнего вечера? — спросил Хеннинг. — Не возражаете, если руководство я возьму на себя? Прекрасно. В таком случае для начала запасем на вечер по хорошенькой девчонке. Вы ведь чуть ли не из лагеря? Тогда вам прежде всего надо как следует разрядиться.

Хольт уставился на Хеннинга. Мотор гудел; Хеннинг говорил негромко, и Хольт решил, что он, верно, ослышался. Хеннинг остановил машину перед большой парикмахерской и вошел туда. Через стеклянную дверь Хольту было все видно. Хеннинг ждал, потом к нему подошла девушка в белом халате, и оба вышли на улицу. Это была высокая, дородная блондинка, Хеннинг что-то ей сказал, она кивнула, с любопытством посмотрела на машину, на сидевшего в ней Хольта, опять повернулась к Хеннингу. Тот расстегнул пальто, достал что-то из кармана пиджака и быстро, незаметно сунул в руку блондинке. Но Хольт все же разглядел — это были деньги. Она спрятала их в карман халата. Хеннинг сел в машину и завел мотор. Блондинка помахала им рукой.

— Это Анита, — пояснил Хеннинг. — Мне ее рекомендовал один приятель. Мы встретимся с ней в семь часов. Она приведет с собой подругу, Зигрид, с нею вы и можете заняться сегодня вечером. Но не забудьте дать ей немножко денег, так, с сотню, смотря по тому, как она сработает.

Хольт невольно повернулся к нему, но Хеннинг, улыбнувшись, сказал:

— Не бойтесь, парикмахерши дважды в неделю проходят осмотр, так что ничего с вами не случится.

Хольт откинулся на спинку сиденья. Обожди, думал он, не давай себя морочить!

— Хорошо, — сказал он. — Поглядим!

В Любеке Хеннинг собирался навестить влиятельных знакомых. По его словам, он вел переговоры об открытии здесь отделения фирмы. С Хольтом он договорился встретиться в одном из ресторанов Старого города.

Хольт шатался по улицам, стараясь не думать о вечере. Он чувствовал себя неуверенно; здешняя ею жизнь представлялась ему сомнительной, но, может быть, так всегда поначалу, ко всему надо привыкнуть. Только не впадать опять в хандру и малодушие. Уж лучше тогда и здесь жить мгновением. Он проходил мимо почтамта и вдруг остановился.

Любек, до востребования… И вот он уже в зале, у окошка. Почтовый чиновник, перебрав пачку писем, подал Хольту белый конверт. Хольт отошел в угол и нетерпеливо оборвал край, он узнал почерк.

Если тебе ничего лучшего не предвидится, — прочел он, — то приезжай сюда сейчас или позже, на короткое время или надолго, как захочешь. Работы тут хоть отбавляй. Я живу одна, решила держаться подальше от людей. Ута Барним.

Хольт стоял неподвижно в зале почтамта на самом сквозняке. Не то чтобы ему хотелось ехать к Уте, нет. Но перед ним вдруг как бы распахнулась дверь, запасной выход, открылся путь к бегству…

Выйдя из почтамта, Хольт долго бродил по Старому городу, постоял перед сильно разрушенной бомбежкой Мариенкирхе и углубился в лабиринт узких средневековых улочек, где воздушная война оставила немало брешей. Хольт чувствовал себя свободным, письмо похрустывало в кармане… На дальнейшую жизнь в Гамбурге он мог смотреть теперь спокойно, с любопытством. С любобытством ждал он и сегодняшнего вечера.

С Хеннингом он встретился уже в превосходном настроении. Ресторан, помещавшийся в низких залах с готическими сводами, был старый, солидный. Стены обшиты темными панелями, на столиках накрахмаленные скатерти, хрусталь, серебро. Многие столики занимали английские офицеры; штатских — один, два и обчелся.

Директор заступил Хольту дорогу.

— Господин Хольт из Гамбурга? Вас ждут! — И повел Хольта к столику Хеннинга, скрытому за массивной опорой свода.

Метрдотель подал Хольту меню, оно занимало несколько страниц, но, как ни странно, цены не были обозначены.

— Сказочно, правда? — сказал Хеннинг. — Но не спрашивайте о цене! Можете вы себе позволить истратить несколько сот марок на обед?

— Отчего же. — Хольту не хотелось отставать от Хеннинга.

Они заказали одно и то же: улиток на поджаренном хлебе, бульон с костным мозгом, телячьи отбивные с шампиньонами, пломбир и напоследок черный кофе по-турецки. Хеннинг тоже был в духе.

— Вкусный, плотный обед, — заявил он, — это вам не мимолетная утеха. — За телячьей отбивной он заговорил о делах: — Всюду пессимизм, уныние. Никто не верит, что мы снова станем на ноги, сейчас самое время оглядеться, исподволь набраться сил.

— Я ничего в этом не смыслю, — сказал Хольт.

— Да? Но ваш дядя, он же… один из самых прозорливых людей, каких я только знаю. Именно ваш дядя открыл мне глаза на возможности, скрытые в нашей катастрофе, как ни парадоксально это звучит.

— Возможности? Как это понять? — спросил Хольт.

Хеннинг помешал ложечкой кофе.

— Видите ли, в предвоенной Германии все закоснело, — сказал он. — Нельзя было раздобыть ни одной приличной акции, все мало-мальски путные бумаги давно прибрали к рукам. А в ближайшие годы все придет в движение, кое-кто из крупных воротил скатится вниз, а иная козявка, если не будет зевать, может в один прекрасный день полезть в гору, и даже очень высоко. Нам предстоит как бы новая пора грюндерства. — Он позвал кельнера.

Часов в пять выехали обратно в Гамбург.

Они оставили машину у центрального вокзала. Было начало седьмого.

— Здесь за углом есть забегаловка для приезжих. Давайте пропустим по маленькой для храбрости!

За высокой деревянной стойкой они выпили по две двойные порции коньяка. Хеннинг уплатил.

— В час добрый! — сказал он.

На улице, несмотря на мороз, у Хольта по телу разлилось приятное тепло. Огни города стали ярче, он чувствовал развязность, удаль и такую беззаботность, какой давно не испытывал.

Девушки дожидались на вокзале под часами. Хеннинг снял шляпу, преувеличенно низко поклонился и поцеловал блондинке руку, та захихикала.

— Но, фрейлейн… — паясничал Хеннинг.

Рядом с пышной блондинкой стояла подруга, ростом ниже ее на полголовы. Хольт, ни слова на говоря, повернул ее к свету. Маленькая, изящная фигурка, из-под платочка выбились темные пряди волос. Лицо совсем юное, с зелено-серыми глазами и вздернутым носиком. Под бесцеремонным взглядом Хольта девушка растянула тонкие губы в улыбку, смахнувшую на какой-то миг отпечаток порока с ее лица.

— Так это, значит, Зигрид, — сказал он. — Будем говорить друг другу «ты» или «вы»?

Они шли к машине. Хеннинг обернулся к Хольту:

— Но-но! «Ты» нам еще пригодится как предлог в свое время…

— То есть как в свое время? — перебил Хольт.

То ли ему захотелось поразить Хеннинга, то ли коньяк придал ему смелости, но он взял Зигрид за плечи — она, закинув голову, подыграла ему — и поцеловал ее в губы.

— Черт побери! — воскликнул Хеннинг. — Клянусь, фрейлейн, я на такое никогда бы не осмелился!