Монахиня Евфимия - Испытание чудом. Житейские истории о вере Страница 32

– Когда я жил в городе, то похаживал к одной бабенке, – заявил убийца. – Долго мы с ней миловались. Только однажды ее муж подкараулил нас. К счастью, в это время к моей зазнобе за каким-то делом пришел сосед. Она спустила меня в окно, а потом попросила его проделать с ней то же самое. Мол, хочет удрать от заимодавцев, у которых она неладно взяла денег в долг, а отдать-то пока нечем… Этот дурак и помог ей смыться, а сам попался. Как же мы над ним смеялись! Решил сделать добро, а вместо этого угодил в каталажку. Что ж, не делай добра, не получишь зла!

– А я мужа своей зазнобы и вовсе порешил, – признался тот, которого обвиняли в прелюбодействе. – Пошел он пополудни свое поле посмотреть – там я его и укокошил. А рядом какой-то человек спал. Слыхал я, будто это убийство на него повесили. Сам виноват – не дрыхни где попало!

Когда же судья потребовал указать тех, кто может подтвердить их слова, они назвали своих любовниц. Мало того – выдали, где они скрываются. Судья велел изловить и доставить обеих преступниц, а сам принялся допрашивать остальных арестованных. Надо сказать, что в вину им вменялись весьма тяжкие преступления. Двоим – убийство, а одному – поджог нивы. Однако, в отличие от братьев-злодеев, они и под пыткой клялись – их оболгали.

Позднее, в тюрьме, я познакомился с ними. Тем более что до них дошел слух, будто я – сновидец, чуть ли не прорицатель. И все они (особенно братья-преступники) чаяли услышать от меня что-то благоприятное относительно ожидающей их участи. Что ж, для утопающего кажется спасением и соломинка… В это время я снова увидел во сне таинственного блюстителя наших судеб. И он сказал мне… но только про троих. А именно – что они виновны. Однако отнюдь не в том, в чем их обвиняют сейчас.

Позднее, в тюрьме, я познакомился с ними. До них дошел слух, будто я – сновидец. И все они чаяли услышать от меня что-то благоприятное относительно ожидающей их участи

И что же? Они охотно признались мне в этом.

– В свое время мы выгородили одного человека. Он своего соседа насмерть пришиб да еще и его виноградник себе оттягал. А мы в суде подтвердили: мол, тот сам упал и убился, а виноградник соседу прежде за долг отдал. Тот лиходей нам заплатил за это, вот мы и позарились на дармовые денежки. А того не подумали, что стали вроде как соучастниками убийцы. Поделом нам и мука!

Ну как, отче Аврамие? Можно ли после этого сказать, что наш суд и суд Господень – одно и то же?! И что Бог не промышляет о каждом из нас?

Аврамий молчал.

Тем временем отец Ефрем, скорбно вздохнув, продолжал свой рассказ:

– Следующий суд над нами состоялся нескоро. И вершил его уже другой судья. Между прочим, он оказался моим земляком, даже знакомым: его бывшая няня приходилась соседкой моим родителям. Это ли не милость Господня? Ведь до тех пор я был в том селе чужим среди чужих.

Вместе с нами на суд привели сообщниц двух братьев-преступников. Ознакомившись с результатами следствия, судья признал Иосифа и Мину невиновными и велел освободить их. После этого стал допрашивать женщин, которым пока что вменялась в вину только супружеская измена.

– Да, я его любила! – призналась одна из них, указывая на старшего из братьев. – Еще как любила! Глотку была готова перервать тем, кто его обидит! Если хотите знать, я у того, кто нас выдал, поле подожгла, чтоб он по миру пошел! Вот как я его любила! А он меня выдал! Будь ты проклят, мерзавец!

– Все они мерзавцы! – вторила ей другая. – Ах ты, сволочь! Зачем ты им сказал, где я скрываюсь? Решил вместе с собой и меня погубить? Так я вам правду скажу, господин судья – этот подонок моего любимого мужа убил. А взяли-то за это других, аж троих сразу. Я даже их имена могу назвать, если надо, и подтвержу, что они ни в чем не виноваты. Ну, подлец, чья взяла? Мало ли что меня теперь казнят – тебя тоже!

Думаю, ты догадался, отче, чем кончился суд над ними… После этого настала моя очередь. Подробно допросив меня, судья подверг допросу и пастуха. В итоге я оказался полностью оправдан и свободен. Вот только счастлив ли? В самом деле, зачем мне свобода? Чтобы я снова вернулся к прежней жизни? Но я уже стал иным… Что же мне теперь делать? Как и во имя чего жить?

И тут я снова увидел его во сне…

– Теперь ты убедился, что нет того, что бы скрылось от Всевидящего Ока Господня. Вернись же к себе и покайся в неправде, – сказал он мне.

И вот, отче, ты видишь перед собой смиренного монаха Ефрема… Хотя не знаю, вымолю ли я у Господа прощение своих грехов, которым несть числа.

Послушай же, отче – как от пастуха зависит стадо, так и мы – от воли Божией. И наши добрые поступки приводятся в совершение Господом. Злые же наши дела Он по всемогуществу своему обращает к добру, призывая к Себе и прощая даже тех, кто нам внушает отвращение и ненависть. Ведь Бог есть любовь. И любовь Его творит чудеса. Ты молчишь? Но послушай, что еще я расскажу тебе. Недавно к нам в монастырь пришел один старик. И умолял крестить его.

– Прежде я поклонялся ложным богам, – сказал он. – Мало того – служил им всю свою жизнь. Я был жрецом. Но теперь хочу стать рабом вашего Бога. Потому что понял: Он – Истинный Бог.

Разумеется, нам стало любопытно, как этот бывший жрец дошел до познания истины. И этот человек… а звали его Аполлодором (что с тобой, отче? Да, именно так его и звали – Аполлодором), сказал в ответ:

– Я понял это не сразу. Но лучше поздно, чем вовсе никогда. Меня заставил задуматься об этом один из ваших. Тоже монах, даже священник. Я считал его своим врагом. Ведь он был врагом богов, которым я служил. Сколько раз я науськивал на него народ! Его избивали, осыпали оскорблениями и проклятиями. Но, казалось, от этого лишь крепнет его стойкость. И я думал – уж не владеет ли он какими-то могучими чарами, которые помогают ему противостоять нам и нашим богам? Что ж, посмотрим, чья возьмет! Мало ли, что по его вине я стал изгнанником? Мы с ним еще померимся силой!

Я ушел в чужие края и скрепя сердце выдал себя за христианина, намереваясь выведать заветную тайну своего врага. В эти годы я много беседовал с христианами, даже читал их писания. И наконец понял… Имя их тайны – любовь! Они так и называют своего Бога – Любовь. Я сам читал эти строки… А еще о том, как Бог христиан из любви к людям пришел в мир, умер от их рук на кресте, а потом сошел в царство мертвых и вывел оттуда тех, кто уверовал в Него и пошел за Ним. Поначалу это показалось мне безумием. Но потом я понял – на такую жертву и на столь безумную и безмерную любовь, превосходящую наш разум, способен только Бог. Мало того – Истинный Бог. Да, я всю жизнь был врагом Христа. Но хочу умереть Его рабом. Не отвергайте же меня!

Мы крестили его и нарекли Христодулом – рабом Божиим. А назавтра он отошел ко Господу, к Которому, по Его милости и смотрению, успел прийти.

Пойми же, отче – многие из тех, кого мы считаем погибшими, опередят нас на пути в Царствие Божие.

Всю ночь Аврамий не сомкнул глаз. А назавтра, еще затемно, отправился в Эдессу.

Отца Стефана он нашел не сразу. Разумеется, сначала Аврамий по старой привычке пошел к Рождественскому храму, рядом с которым когда-то стоял домик священника. Именно там жил покойный отец Иоанн вместе со своим то ли внуком, то ли приемышем, Стефаном. Однако домик исчез. На его месте стояло совсем другое здание, с торговыми лавками в нижнем этаже и жилыми помещениями в верхнем. И никаких следов отца Стефана! Впрочем, хромая старуха-нищенка, сидевшая возле Рождественского храма едва ли не с тех времен, когда Аврамий мальчиком бегал туда к отцу Иоанну, объяснила монаху:

– Батюшку нашего ищешь? Он тут недалеко живет. Просто переехал: видать, тесно ему стало в доме отца Иоанна, вот он его и перестроил и сдает внаймы. Да-а, этот – не тот… Где его искать? А вот, как пойдешь вниз по улице, увидишь там большо-ой такой забор… там он теперь и живет!

Аврамий направился вдоль по знакомой с детства улице, и вскоре очутился… перед домом своих родителей. Тем самым домом, который он после смерти Симона и Марфы отдал отцу Стефану с просьбой продать его и раздать деньги нищим. Однако тот, похоже, предпочел поселиться в нем сам… Да еще и оградил его забором, словно крепость. От кого бы это?

Подойдя к воротам, Аврамий постучался и по монашеской привычке, прочел молитву.

– Кто там? – отозвался неприветливый женский голос.

– Здесь живет отец Стефан? – спросил Аврамий.

– А на что это он тебе? – послышалось в ответ.

– Мне очень нужно его увидеть…

– Мало ли что нужно? Да и кто ты такой, чтобы я ради тебя батюшку будила? Много чести! Он мне послушание дал – гнать всех вас взашей! Проваливай отсюда, нищеброд, не то собаку спущу!

Возможно, при иных обстоятельствах Аврамий предпочел бы уйти, а не выслушивать брань и угрозы сварливой бабы. Однако сейчас ему было необходимо встретиться с отцом Стефаном. И получить от него все, что требовалось для осуществления задуманного им дела…