Филип Дик - Голоса с улицы Страница 32

Салли сбросила туфли на высоком каблуке и нейлоновые чулки. Ее свитер, шляпка и костюм уже висели в шкафу в спальне: Салли надела желтую блузку Эллен и одну из ее коротких и легких летних юбок. Она распустила и откинула назад свои медовые волосы и смыла бо́льшую часть макияжа. Салли задумчиво, безропотно свернулась калачиком на диване, поджав оголенные ноги и засунув бледную руку за спину. Сжимая в другой руке бокал и прикрыв глаза, она зевала, улыбалась, потягивала коктейль и рассеянно слушала негромкую воркотню телевизора.

Прислонившаяся к кухонной двери Эллен Хедли была в той же одежде, что и днем. В неярком комнатном освещении ее гладкую, очень молодую кожу покрывал ровный загар. Эллен без всякого выражения, с отсутствующим видом попивала подслащенный джин со специями. Один раз она наклонилась и ласково потрогала мужа за плечо: Стюарт Хедли сидел, развалившись в большом мягком кресле, с закрытыми глазами и открытым ртом, не обращая внимания на свой бокал, стоявший на ручке кресла: неподвижные кубики льда осели на дно.

– А у вас приятная квартирка, – сонно сказала Салли. – Но знаете, платить за аренду – значит, выбрасывать деньги в трубу. Мы с самого начала задумались о покупке… Правда, это было еще пять лет назад. Раз уж Боб занимается недвижимостью, снимать жилье – это какое-то извращение. В любом случае, нашу квартиру вы видели, так ведь? – Салли снова зевнула. – Боже, от этой жары так клонит в сон… – Она вяло прихлопнула комара, жужжавшего над ухом. – Кажется, что я сейчас совсем вырублюсь, – она заглянула в свой бокал. – Но не из-за этого – он слабый, как вода.

– По моим подсчетам, – сказал Боб Соррелл, – за десять лет аренды человек выплачивает владельцу изначальную себестоимость квартиры. А после этого владелец получает чистый барыш. Если собираетесь снимать, придирайтесь ко всему подряд – к покраске, водопроводу, толщине стен, количеству электропроводов ввода…

– Чего-чего? – спросила Салли.

– Ну, надо иметь трехпроводной ввод. Двухпроводного мало. Два провода – значит перегрузка, опасность возгорания. Квартиросъемщик будет реветь белугой. Отстаивай свои права, а то ни хрена не добьешься. В этом мире надо гнуть свою линию, старина: кому, как не тебе, ее гнуть?

Салли послушно кивнула.

– Ну и, конечно система охлаждения – никакого центрального трубопровода и сернистого газа. Слишком опасно – где-нибудь в стенке прорвет трубу, и затопит все здание, – Боб постучал по стене. – В наши дни инспектора не пропустили бы этот дешевый оргалит. Они сейчас вовсю гайки закручивают. Когда мы строили ту большую двенадцатиэтажку в Ист-Окленде, эти сволочи прошерстили каждый дюйм. Заставили нас вырвать всю проводку до последнего фута. Пришлось проложить ее заново от начала и до конца, а не просто от электрощита до квартир. Эту халупу можно было сдать разве что глухой ночью в густом тумане.

– Сколько вы платите за аренду? – спросила Салли.

Эллен слегка шелохнулась.

– Пятьдесят два пятьдесят.

Тут уж Боб Соррелл не удержался:

– Сколько единиц жилплощади в этом доме? Восемнадцать? Двадцать? Если посчитать, получается валовой доход не меньше девятисот в месяц. Это, конечно, если все сдаются. В этом главный риск для доходного имущества: если пять единиц в здании таких размеров простаивают, ты теряешь прибыль. Эти парни пытаются срезать путь: поднимают арендную плату, наваривают еще пару баксов на каждом квартиросъемщике, а потом остаются у разбитого корыта, потому что полдюжины единиц пустуют. А они еще удивляются, почему к концу года уходят в минус.

– Расскажи им про то место в Сан-Хосе, – попросила Салли. – Про то правительственное жилищное строительство, в которое мы влезли.

Лицо Боба мрачно оживилось.

– Ну, правительство арендовало землю у частных инвесторов. На десятилетний срок – под строительство низкозатратного жилья для тружеников тыла. Сейчас сроки аренды истекли, и инвесторы хотят получить собственность обратно, чтобы построить что-нибудь солидное. Они там белугой ревели.

– Эти блоки военного времени сделаны из обычного картона, – разоткровенничалась Салли. – Мы обошли все кругом, и там стены потрескались… Их ногой повалить можно.

Боб непреклонно продолжал, его грубый голос гремел в маленькой гостиной:

– Я предложил цену за мебель – весь этот хлам был в собственности правительства: квартиросъемщики, в основном мигранты из Оклахомы и черномазые с Юга, не привезли с собой ни хрена, кроме обуви (если, конечно, она у них была). Боже, в каждом здании по шесть квартир, а это значит – по шесть холодильников, шесть кухонных плит, шесть диванов, шесть двуспальных кроватей, шесть туалетных столиков, ну и так далее по списку. Шесть полных комплектов мебели для трехкомнатной квартиры. Здания, конечно, были конфискованы. Они дали каждому по два месяца на то, чтобы съехать, а потом обтянули все это дело канатом, и давай валять. Всего одна неделя на то, чтобы вывезти мебель, и мы предложили цену от балды: семьдесят пять долларов.

– За сколько зданий? – пробормотала Салли. – Их там было около пятидесяти или шестидесяти?

– Пятьдесят семь, – Боб теребил свой бокал с имбирным элем. – Больше никто ничего не предложил. Мы купили мебель из трехсот сорока двух трехкомнатных квартир всего за семьдесят пять баксов! – Боб ухмыльнулся и покачал бритой головой, словно до сих пор находился под впечатлением. – Мы не стали все это продавать на рынке подержанной мебели, где обычно покупали обстановку для квартир в собственных домах. Это была мировая сделка! Мебели аж на двадцать тысяч баксов.

Запыхавшись и раскрасневшись, Салли сказала:

– Бобби, а как насчет того места? Ты знаешь, о чем я. Они бы просто влюбились в него! А Детка мог бы ездить оттуда на работу: разве там нет прямого поезда? Ну, или он мог бы купить машину, – она в нетерпении повернулась к Хедли. – В любом случае, тебе нужно купить машину, – снова повернувшись к мужу, Салли продолжила: – Ну так что? Она же простаивает попусту, а это такое красивое место.

– Нет, – категорически возразил Боб. – Никуда не годится. Выглядит с виду нормально, но если заглянуть в фундамент и посмотреть, на чем все держится… – Он фыркнул в отвращении, словно списывая сумму со счета. – Это еще может подойти для краткосрочного вложения, но им же нужно что-нибудь долговечное.

Салли разочарованно, капризно надула свои красные губы.

– А по-моему, идеально подходит. Размеры в самый раз – одна спальня для них и одна для Пита. И мы могли бы регулярно ездить к ним в гости: через платный мост Сан-Матео можно перемахнуть в два счета, – зардевшись, она обратилась к Эллен и Стюарту. – Это прелестный домишко в Маунт-Идене. Фирма Боба оформила на него документы, а люди не выполнили своих обязательств. И теперь дом фактически принадлежит Бобу. Я хочу сказать, мы могли бы провести его через бухгалтерию – ну, вы понимаете. Купили бы за бесценок. Как думаете, вам бы понравилось?

Боб повысил голос.

– Я же сказал тебе, там нет ничего хорошего. Нужно полностью менять фундамент – брось, эта хренотень стоит на обычных бетонных блоках!

– Ну и что, – крикнула в ответ Салли, – они могли бы все починить! Убрать эти блоки и заложить прочный каркас!

– Вот навязалась на мою голову, – произнес Боб, закрывая тему. – Главное – не паникуй, – сказал он Хедли, хотя тот ничего не говорил. – Просто стой на своем, старина… И дела рано или поздно пойдут на лад, – не сводя холодных, недобрых глаз с Хедли, Боб продолжил: – Лучше тебе обзавестись приличной машиной, а не дешевым домом. На хорошей тачке ты сможешь ездить, куда захочешь. Боже, на выходных мы мотаемся даже в округ Сонома… На свободной автостраде «нэш» легко выжимает восемьдесят пять в час. Мчишься себе с ветерком, – он плавно повел рукой. – Будто на облачке плывешь.

Салли нагнула голову, украдкой встряхнув белокурыми кудрями от удовольствия.

– Боб – помощник шерифа округа Напа. Вы видели красный свет на багажнике – у него и сирена есть.

Немного спустя Эллен натянуто сказала:

– Боб, а кто доставляет тебе больше всего хлопот… Воры скота?

Боб уставился на нее без тени юмора.

– Нет. Умники, угоняющие машины, – ответил он, откинулся на диван и начал рассказ. – Я застал врасплох банду пачуко[19], шаливших с моим «доджем». Помните синий «додж», который был у нас на прошлое Рождество? Мы с Салли сидели в кино, в Напе. Выходим, значит, где-то в полвторого, а там эти пачуко ошиваются.

– Вы же знаете, как они выглядят, – вмешалась Салли. Она сгорбилась, изображая подростковую сутулость. – Руки в карманах. А Боб начистил «додж» до блеска… Вот это была красота. Белые бока, фары… все дела.

– Я этих пачуко за милю чую, – упорно продолжал Боб. – Ну, у меня в руке была горсть десятицентовиков… просто случайно оказалась, – он ехидно, жестоко ухмыльнулся. – Один из этих пачуко подошел ко мне, и такой: «Подкинешь до города?» Они собирались поехать с нами, нравилось нам это или нет.