Олег Коряков - Дорога без привалов Страница 32

Я брожу по вечерним улицам города, там, где потише, где еще жмутся ветхие деревянные домишки, и думаю о тех сумеречных лампадных днях, когда тянули здесь лямку мои пращуры, демидовские крепостные. Заскорузлыми своими руками помогал Черепановым Яким Коряков, там же, на Меднорудянском, слесарил сын его Архип, мой прадед, то же делал и дед Никифор. Бородатые, не шибко охочие на слово, кержаки. Далекие, а понятные, родные.

Жмутся, припадают к земле почерневшие от времени домишки, достаивают последние дни: сквозь их деревянное стадо архитекторы уже просматривают перспективы новых магистралей, и совсем рядом красуются стеклом и бетоном хоромы клуба «Юбилейный», в которых горняки планируют провести торжественный в честь великого 50-летия вечер.

2

Каков был взлет тагильских заводов, таков оказался и упадок. Феодальные пережитки вступили в противоречие с развивавшимися капиталистическими отношениями. Производство хирело. А било это прежде всего по рабочим.

Время, история звали нового хозяина.

К этому пролетарии Нижнего Тагила готовились. Недаром именно в Тагиле в 1904 году состоялась первая нелегальная Уральская областная конференция РСДРП. Недаром приезжал сюда пламенный товарищ Андрей — Я. М. Свердлов. Недаром исправно и боевито действовала здесь подпольная типография…

Рабоче-крестьянская громада России вышвырнула царизм на свалку. В Тагиле славный семнадцатый прошел в яростных схватках с меньшевиками, и победили большевики. Депутация рабочих отправилась к Ленину, и в январе 1918-го был подписан декрет о национализации тагильских заводов. Но обрушилась гражданская война, и тысячи тагильчан взялись за оружие.

На здании библиотеки Дома работников просвещения светится золото мемориальных слов: «Здесь в 1918 году формировались кавалерийские части Красной Армии, в которых сражались тагильские рабочие». Остановись, гражданин, склони голову. Ясноглазые безусые парни и суровые, прокопченные у заводского огня бородачи уходили отсюда на смертный бой за свою рабочую власть, за твое счастье, за светлую жизнь потомков.

Девять месяцев хозяйничали на заводах колчаковцы. Когда в июле 1919 года в Тагил победно вошел 22-й Кизеловский полк Красной Армии, здесь работали только два предприятия: электростанция и железнодорожное депо.

В августе того года Екатеринбургский военно-революционный комитет постановил преобразовать Нижнетагильский завод в город Нижний Тагил. Через несколько дней состоялось заседание городского Совета. Это был первый в истории Тагила орган городского управления.

Тяжко, с великим напряжением восстанавливали порушенное хозяйство. К 1928 году в городе при населении, по числу близком к дореволюционному — около 40 тысяч, считая и младенцев, еще бродило более четырех тысяч безработных. Но уже ухали взрывы на горе Высокой, задымили старенькие домны и мартены, пошел прокат. И с радостью горожане отмечали начавшееся благоустройство: зажгли первые 30 уличных фонарей, настлали 300 метров деревянных тротуаров, открыли первый детский сад и даже соорудили первый многоквартирный дом. Не улыбайся, молодой товарищ, это были настоящие победы.

Однако, что ни говори, тут речь еще о старом Тагиле.

Новый родился волею партии, волей ее XVI съезда, который состоялся, как известно, в тридцатом году. Решение съезда о создании на востоке Второй угольнометаллургической базы Советского Союза всколыхнуло всю страну. Пришла она в невиданное шевеление: мужичью, лапотную Русь партия звала на беспримерный созидательный подвиг.

Тогда-то за деревянным зданьицем вокзала, где испокон веков тянулись лишь болота да перелески, были заложены два гиганта индустрии — Новотагильский металлургический и Уралвагонзавод. Через восемь лет население города выросло до 145 тысяч. Тридцать шестой год — страна увидела вагоны с маркой УВЗ. Сороковой — НТМЗ выдал первый чугун, первый кокс, первую сталь; в городе открылся первый вуз.

Я нарочно перемешиваю данные по заводам и по городу, чтобы подчеркнуть их нерасторжимую взаимосвязь. И не случайно выделяю сороковой год: перед самой войной. Как тут не подумать о дальнеприцельной политике нашей партии, которая с бесстрашием и упорством поднимала народ на индустриализацию…

Не только кровью своей и оружием защищали Отечество сыны Тагила, хотя и на ратных полях сделали они немало. Победа ковалась и в бессонных цехах заводов, на рудниках и строительно-монтажных площадках. По всей стране, наряду с именами прославленных воинов, гремели имена Дмитрия Босого, Ивана Завертайло, Степана Еременко.

Движение скоростников — фронту! Были собраны деньги на три танковые колонны: «Тагильский рабочий», «Тагильский металлург», «Тагильский горняк»— фронту! В несколько раз выросший за годы войны объем производства — фронту!

Недаром в войну, когда фашистов гуртом называли немцами, поэт сложил такие строки:

Мастерами из ТагилаНемцам роется могила.

Народ их сразу подхватил: то были очень верные слова.

3

Идет восьмая пятилетка. Время наше насыщено событиями предельно, ритм жизни учащен как никогда. Не потому ли в газетных наших очерках так часто пестрят цифры — эти самые емкие и конкретные показатели успехов и побед? Без них не обойдешься, коли нынешние годы порой эквивалентны прошедшим десятилетиям и векам.

Вот пожалуйста. Каждые два года горняки-высокогорцы дают сейчас руды столько же, сколько рудник дал за два первых столетия добычи. Чугуна и стали Нижний Тагил выплавляет ныне намного больше, чем вся дореволюционная Россия.

Какие сравнения тут убедительнее цифровых?

Сегодняшний Тагил — редкостный по могуществу индустриальный комплекс. Знаменитое его кольцо, по которому идет продукция недр, из руды превращаясь в сталь, машины, рельсы и вагоны, развозящие ту же продукцию, — это кольцо становится все совершеннее и шире. В послевоенное время что ни год — новый объект вступает в строй: то мощный прокатный стан, то кислородная станция, новые коксовые батареи, новая домна, мебельный комбинат, завод отопительного оборудования, конверторный цех.

Старый, некогда один из крупнейших в Европе, завод просто несравним с сегодняшним Нижнетагильским металлургическим комбинатом. Тут не помогут и цифры. Дело ведь не только в количестве продукции. Дело в совершенно новом уровне производства, в величайшем прогрессе техники, в новом характере труда.

Это можно понять, лишь увидев. Тот, кто знает старое прокатное производство, кто наблюдал, как потные, грязные, изможденные рабочие, словно грешники в аду, ворочают вручную тяжеленные раскаленные сутунки, тот не может не восхититься артистической легкостью, с которой оператор, сидя у пульта, управляет грохочущей громадой современного прокатного стана.

Но скоро изменится и труд оператора, ибо по нашим понятиям он тоже нелегок. Придет автоматика. Загляните в машинный зал новой тагильской домны. Не то сказка, не то колдовство. Механизмы, кажется, живут самостийно — жужжат, щелкают, ворочаются, загружая утробу печи плавильными материалами и контролируя режим технологического процесса. А человек в зале всего один — лишь следит за исправным ходом автоматов.

Новый хозяин заводов в корне изменил не только лицо горнорудной и металлургической промышленности Нижнего Тагила — он изменил лицо всей промышленности. Ныне город — не только горняк и металлург. Он и химик, и машиностроитель, и текстильщик, и бетонщик, и мебельщик — всех профессий не перечислишь.

Разрастаются новые рабочие династии. Это здесь традиционно — династии. Из века в век по наследству передавалось у тагильчан мастерство, от отца к сыну.

Мы разговорились на эту тему с одним знающим и думающим тагильским журналистом. Он рассказывал о династиях доменщиков Бушиных, горняков Душечкиных и Сергеевых, сообщил, что внук героя двух революций и гражданской войны, старого большевика чернорабочего Ильи Григорьевича Баранова работает начальником конверторного цеха, и вдруг словно спохватился:

— Да что это мы начинаем с дореволюционных пор? Другое интереснее: на той же Вагонке ныне работает уже третье поколение! Представляете?

Я представил, и в душе ворохнулось некое горьковиноватое чувство. В каком же все-таки мы, литераторы, долгу у рабочего Тагила! Лишь Алексей Петрович Бондин уплатил по сыновнему счету. А его духовные наследники?.. Но верится: будут у Тагила свои мастера и по писательскому цеху, как уже есть по живописи, ваянию, графике. Залог тому — живительный, подобный весеннему напор растущей культуры.

Вроде как бы и незаметно, исподволь Тагил за последние годы превратился в значительный культурный центр. Его музеи и театры, вузы и техникумы, библиотеки и школы становятся силой все более ощутимой. Я перелистываю книгу «Нижний Тагил», просматриваю свои блокноты: десятки фамилий, сотни цифр — тут не хватит и всех страниц «Уральского рабочего». Но вот что, броское и важное, приходит на память: фанерные плакатные щиты. Несколько лет назад они полонили город. Как в свое время седоусый рабочий указывал на тебя, требовательно спрашивая с такого щита: «Что ты сделал для фронта?» — так теперь столь же требовательно задавал вопрос молодой человек: «А ты учишься?»