Елена Колина - Наука о небесных кренделях Страница 32

…Андрею нужны его рабочие документы. Оказывается, он по телефону продиктовал Илье список, какие папки со стола нужно взять.

– Почему он звонил тебе, а не мне? – ревниво спросил Никита.

– Андрей сказал: пока мы ничего не понимаем в этой истории, он не будет выходить с тобой на связь, чтобы не подвести тебя, – транслировал Илья. И от себя добавил: – Ты же у нас чиновник федерального значения. Это твоя страна, начальник, гордись.

– При чем здесь страна? Это не политическое преследование, это просто недоразумение, в любой стране может быть, – оправдывался Никита.

– Ни в одной стране! Такого не может быть! Когда лучшего в мире человека преследуют ни за что ни про что! – сказала Ирка.

– Такое может быть в другой стране. Такое во Франции может быть, – примирительно сказала Алена. – Графа Монте-Кристо преследовали ни за что ни про что. Его преследовал рок.

Граф Монте-Кристо? Когда люди в детстве читали одни и те же книги (моя в потрепанной зеленой обложке), у них возникает одинаковый ассоциативный ряд.

…Собрали с письменного стола папки по списку. Зачем Андрей диктовал, какие ему нужны папки, если ему нужны все папки? Илья забрал старый портфель, на всякий случай, вдруг Андрею что-нибудь из этого портфеля понадобится или вдруг будет еще один обыск. В портфеле наше свидетельство о браке, книга о рыбалке, Муркин рисунок, корявое деревце с надписью «я тибя лублу Мура», МРТ головного мозга Андрея – стратегически важная информация.

Все ушли, Мурка легла спать. Поставила будильник на четыре утра – боится проспать очередь в Кресты. Собирается проснуться в три, чтобы не вставать по будильнику в четыре.

Я осталась одна, с Таксом на руках. В кабинете Андрея идеальный порядок, – когда Алена с Иркой успели убрать квартиру? – на письменном столе ни одной бумажки. Никогда у него не было такого чистого стола.

Лучше бы у меня был инфаркт, два инфаркта, чем смотреть на его пустой стол. Мне это очень больно, думаю, инфаркт не так больно.

Такое противоречивое состояние организма: организм тошнит от ужаса, он курит без конца и весь дрожит, но по привычке продолжает извлекать из окружающего мира смешное, как пчеловод откачивает из сотов мед. МРТ головного мозга я попросила Андрея сделать после одного происшествия: Муркина подружка оставила меня со своим годовалым ребенком, а я, в свою очередь, оставила Андрея с ее ребенком, – я уже и забыла, что годовалые мальчики такие подвижные. Когда мы с Муркиной подружкой одновременно вернулись домой, малыш был очень счастлив (они с Андреем построили целый город из винных пробок) и с ног до головы измазан моей косметикой – тушью и помадой.

– Мы строили башню, и вдруг он убежал, а потом пришел вот такой, – сокрушенно сказал Андрей.

– Ребенок был где-то в квартире без присмотра?!..А ты, что ты делал?!

– Играл. Строил башню, – объяснил Андрей.

– Играл? Строил башню? Сделай МРТ головного мозга, – предложила я.

А теперь в доме нет его МРТ. Если к нам еще раз придут с обыском, мы будем потирать руки и думать: «Ищете МРТ головного мозга Андрея?… Не найдете, ха-ха-ха, мы его вывезли».

Последние исследования показывают, что мой папа был прав, когда не разрешал мне в детстве плакать: слезы не облегчают удрученное состояние, а, наоборот, ухудшают. Я не умею плакать наружу, слезы текут внутри меня. Сейчас я вся состою из слез и сигарет.

Воскресенье, 30 марта

Надо врать по телефону

День начался как сериал: новая серия начинается с последней сцены предыдущей. Проснулась от суеты в квартире, а мои прекрасные друзья уже тут, сидят на кухне вчетвером. Я слышала, как Илья говорит «я ей не доверяю», Никита сопит, Алена гремит сковородкой, как Ирка отвечает «Илья прав, нужно забрать».

– Доброе утро.

– Доброе, да не очень, – сказал Никита, – ты только не пугайся. Алена, валидол! Вот что я выяснил по своим каналам: телефон Андрея прослушивали. Результаты прослушки приобщены к делу.

ВОТ ЧТО Никита выяснил по своим каналам: телефон Андрея прослушивали. Результаты прослушивания приобщены к делу. Телефон Андрея прослушивали несколько месяцев.

Господи, прослушка?! НЕ МОЖЕТ БЫТЬ. У американских спецслужб есть секретные разведывательные программы, слежение за пользователями мобильных телефонов по всему миру и прочее шпионство в целях государственной безопасности, у наших тоже, но… Но Андрей, но я, но мы!.. Мы же не угроза государственной безопасности! Мы же просто люди! Иногда, не чаще раза в день, я спрашиваю Андрея по телефону «ты меня любишь?», и он отвечает «я тебя люблю», – что же, они нас слушали? И думали «вот дураки, сто лет женаты»? Разве это можно? А я, меня тоже прослушивали? И сейчас прослушивают?

– Кто ей скажет?… – спросила Ирка.

– Я. Я тактично скажу, – ответил Илья и ласковым голосом, каким говорят с психами, обратился ко мне: – Дай мне свой телефончик. Просто дай мне телефончик. Где твой телефончик?

– Отдай телефон, тебе говорят! – заорал Никита. Лицо красное, губы дрожат. Очень нервничает.

И они принялись переговариваться, как будто я не стояла рядом, как будто меня тут нет. А я есть!

…Она может случайно что-то сболтнуть или даже просто машинально набрать номер Андрея, это никак нельзя… (Илья)

…Она-то обойдется без телефона, но как мы с ней будем связываться? (Ирка)

…Нечего вам лишний раз связываться. (Никита)

…Но как жить, если мы не можем лишний раз связываться? (Алена)

…Дело на контроле в Москве, прослушка, – похоже, приплыли. (Никита)

У меня нужно забрать телефон. Мне не доверяют. Говорят обо мне «она». Считают, я не справлюсь с конспирацией. В телефоне у меня Viber, WhatsApp, скайп, фейсбук и инстаграм, книги и музыка для стояния в пробках, – как я без телефона?… И только один добрый голос прошептал мне на ухо: «Ты же не идиот, хотя все считают, что ты идиот. Ты ведь поняла, что по телефону ни о чем говорить нельзя. Не бойся, твой телефон спрятан в надежном месте». Узнать, что тебя прослушивают, – огромный стресс по шкале стрессов, это взлом личности, вспарывание частного пространства, и я должна была бы задохнуться, замереть, но я уже была за пределами шкалы, поэтому только подумала «хорошо иметь взрослую дочь». Если вас уже рвет когтями тигр – это стресс, и когда к вам вдруг приближаются пума, гепард и дальневосточный кот, они не вызывают отдельного стресса, ни ужаса, ни изумления, – вы живете, как умеете, в когтях у тигра, и все.

Телефон остался у меня. Я ПОНЯЛА – по телефону ни о чем говорить нельзя.

Никита послал своего водителя в магазин купить телефон, на этот номер будет звонить только Андрей. Решили, что связью Андрея с миром, с нами, будет Илья. Я ПОНЯЛА, что связью Андрея со мной будет Илья. Я ПОНЯЛА, что мне нельзя звонить Андрею: я должна делать вид, что не знаю, где Андрей, и поэтому не звоню… или знаю и поэтому не звоню… или забыла, что он есть на свете, и поэтому не звоню. Мне нельзя машинально набрать номер Андрея, – он не ответит, но все равно нельзя. Если я захочу спросить Андрея «ты меня любишь?», я должна буду действовать через Илью. Я ПОНЯЛА, сколько раз можно повторять, я же не идиот!

…Почему я не могу просто набрать номер Андрея, просто послушать «абонент находится вне зоны действия сети»? Я ведь не буду кричать в выключенный телефон: «Где ты?!»

…Позвонила Вика. С прерванного разговора о финалах прошла вечность, но на самом деле прошли всего сутки. Вика на эти сутки уходила в больницу.

Из больницы Вика не звонит, и мне не разрешает звонить: как будто этой больницы в Тель-Авиве нет, как будто эти сутки выпали из времени, как будто она не знает, что я с точностью до минуты знаю, когда она придет домой, и изнываю у телефона. В больнице Вике бывает просто страшно, бывает больно и страшно, я хочу по ее голосу понять, как она. Спрашивать нельзя: Вика старается загнать болезнь в щель, чтобы болезнь не могла даже мяукнуть, и живет, как будто болезни нет. Вика не герой, не стоик, наша с ней с детства любимая игра – кто первый скажет «я устала, дай мне бутерброд» и бросится на диван. Откуда у Вики взялась такая сила духа, чтобы молчать, когда лисенок раздирает ей грудь? Родилась в борьбе с болезнью?

– Привет, я с утра думаю о Чехове, – сказала Вика. – Ну, а ты как?

Как я? Мне нужно подумать, как я: мы не одни, нас слушают сотрудники отдела по борьбе с организованной преступностью. Я не должна давать им никакой информации. Я могу говорить только о том, что они сами знают. Могу сказать: «Мне плохо, меня тошнит». Уверена, сотрудники знают, что мне плохо, что меня тошнит, не сильно, но постоянно.

– А ты о чем думаешь – о финале или уже о новой книге?

Больше всего на свете мне хотелось рассказать обо всем Вике, сказать «Я и не знала, что с нами так может быть», услышать в ответ Викин голос с прыгающей интонацией «Я тоже не знала, что с нами так может быть». Сотрудники отдела по борьбе с организованной преступностью, услышав это, посмеялись бы над нами: «Вот фифы, не знали они! Ха-ха-ха. Каждый должен знать, что с ним так может быть».