Александр Половец - Мистерии доктора Гора и другое… Страница 33

— А сколько их, не разоблаченных и не уволенных, продолжают разорять и без того полунищую страну! — размышлял Чернов. — Вот, к примеру, коммунист по фамилии Бодряга, заслуживший у всех, кто слышал о нем, прозвище «Бродяга» — руководитель отдела снабжения Калининградской базы тралового флота. На глазах Чернова машинами вывозил он с территории базы дорогостоящие сети для изготовления рыбных тралов. Бог знает, что еще крал он в подведомственных ему складах — только и по сей день остается он руководителем. И крадет, наверное, по сей день все, что может быть пригодным в домашнем хозяйстве или в коммерции…

Этому Чернов был свидетелем. О других же делах он только слышал — например, о самом министре рыбного хозяйства СССР Ишкове, который возглавлял отрасль чуть ли не со сталинских времен и, в конце концов, попался на валютных операциях и контрабанде поистине чудовищных масштабов — там речь уже шла о многих и многих миллионах рублей. А точнее — долларов…

Хозяйственного характера преступления мало-помалу перестали впечатлять калининградских жителей — где их только нет, рассуждали горожане, пристроившись у пивных ларьков и передавая новые и новые байки о проворовавшемся начальстве своим собутыльникам.

Но время от времени происходили в городе истории, поистине поражающие воображение обывателя. И особый интерес, даже смак, вызывали, конечно, те, в которых были замешаны либо партийные работники, либо милицейское начальство — что в глазах обывателя сложилось в понятия однозначные.

Героем одной из них, происшедшей где-то к концу семидесятых годов, был лейтенант милиции, который в компании с таксистом и тридцатипятилетней женщиной грабил загулявших моряков. Женщина, разумеется, была наживкой. Встретив только что вернувшегося из рейса с приличным заработком морячка, она приглашала его к себе домой. «Случайно» рядом подвертывался таксист, правда, с пассажиром (роль которого была отведена милицейскому), также «случайно» оказавшимся добрым знакомым этой женщины. Возникала, вроде бы, приятная компания. Ехали на квартиру. Кончалось все тем, что моряку добавляли в водку снотворное, выворачивали его карманы и спящим выбрасывали где-нибудь на пустыре за городом.

Так продолжалось до тех пор, пока один из моряков, ставший их жертвой, не вспомнил, очнувшись, номер автомобиля, на котором был он увезен новыми друзьями…

А вот и еще один, нашумевший в том году случай. Милицейский патруль, задержав подвыпившего матроса, обнаружил у него при обыске около 2 тысяч рублей. Недолго раздумывая, бравые охранники порядка избили матроса до потери сознания, отобрали деньги и сбросили его в районе Берлинского моста в расчете на то, что, не приходя в себя, он замерзнет (в тот год стояла лютая зима, такая, про которую говорят — птица на лету мерзнет). Не замерз, однако, матрос — спасла многолетняя закалка.

Наутро появился он в отделении милиции, но там его и слушать не захотели — брось, мол, морячок, травить баланду — мы и не такое слышали от вашего брата. И опять же, выручило то, что чисто механически запомнил он номер милицейской машины. И лица тех, кто сидел в ней. Немедленно отрядили новый патруль, разыскали машину, на которую указал ограбленный, нашли отнятые у него деньги. И получили милицейские-грабители по 6 лет тюрьмы каждый. А калининградцы — новую историю, украсившую летопись уголовных дел их партийных земляков…

Дневники Чернова — точнее, записи, которые передал он автору, наряду с его наблюдениями, описанием каких-то необычных ситуаций, в которых приходилось ему оказываться, оценками, даваемыми им окружающим его обстоятельствам, пестрят вкрапленными в них анекдотами. В том числе и на темы, близкие сюжетам, представленным выше. Вот, к примеру, один из них:

— Раньше коммунисты воевали, цыгане воровали, евреи торговали…

— Теперь коммунисты воруют, цыгане торгуют, евреи воюют.

Ну, что к этому добавишь.

Чернов:

— В этот раз выбирать мне особо не приходилось и я согласился идти на «Гефесте» — хотя знал заранее, что на суператлантиках этого класса собирается руководящий состав из самых надежных и проверенных партийцев. Атмосфера в таких рейсах самая официальная, все следят за порядком на корабле, за чистотой и… друг за другом: каждое лишнее слово, сказанное сгоряча, может послужить поводом к тому, что тебя обвинят чуть ли не в шпионаже и контрреволюции. В таких рейсах и стукачей среди команды больше.

В общем, паршивее рейсов, чем на этих кораблях, придумать трудно. Зато названия суператлантикам подбирают исключительные — все они, спускаясь со стапелей, становятся тезками жителей Олимпа — «Прометей», например, «Геракл», или тот же наш «Гефест»…

Я как-то подсчитал: для того, чтобы мне выполнить свою жизненную программу — дом построить, семью завести — я должен буду проработать в море лет до 45 и при этом не сделать ни одной ошибки. Что вряд ли удалось бы мне, даже если я и хотел бы этого, плавая в таких рейсах: потому что такой «ошибкой» может оказаться встреча на чужом берегу с девушкой, разговор с иностранцем или посещение бара. Со мною такая именно ошибка и случилась.

Не нужно мне, наверное, было заходить в этот магазин… Но об этом позже. Главным же было то, что и капитан мне не был знаком на «Гефесте», и главный механик попался безграмотный, но зато ретивый администратор: «Не спрашивай меня, что делать, сам должен знать!» — вот его типичный ответ на любую просьбу или вопрос. Конфликтовал я с ним постоянно, и это стало одной из причин, почему состояние свое в тот период я бы назвал сегодня критическим. Иногда я до того переставал себя контролировать, что говорил близким друзьям — еще один конфликт, еще одна несправедливость — не увидите вы меня здесь больше, уйду!..

Последний рейс

…Итак, несколько лет морской службы остались позади. Чернов уже бывал и в Финляндии, и на Канарских островах, и на Кубе…

Пришел август 1985 года. Рыболовный супертанкер «Гефест» вышел из Калининградского порта в Балтийское море. Пройдя через проливы Зунд, Каттегат и Скагеррак, через Па-де-Кале и Ла-Манш, траулер вышел в Атлантический океан и стал пересекать его в районе Азорских островов, направляясь к берегам Панамы. Достигнув их, капитан направил корабль в районы, отстоящие на 200 миль от Чили и Перу — то есть за пределами экономических рыбных зон этих государств — и приступил к лову. Для Чернова этот рейс оказался самым дальним из всех, в которых ему довелось плавать.

Ему хорошо знакомы были районы Центрально-Восточной Атлантики, берега Гвинеи-Биссау или Западной Сахары. Там океан почти всегда относительно спокоен. Здесь же… Здесь исполинские волны превращали огромный лайнер в детскую игрушку — они швыряли его вверх, словно невесомую щепку, чтобы через короткие мгновения расступиться под ним, оградив со всех сторон пенящимися стенами, и вдруг обрушиться ими на борта и палубы, смывая на своем пути все, что не было надежно и прочно закреплено гигантскими морскими болтами или затянуто канатами толщиною с человеческую руку.

Внезапно и ненадолго наступало затишье. Океан вроде бы успокаивался, укрощенная масса его перекатывалась где-то далеко внизу, отражая свинцовым мерцанием отлогие берега траулера. Такие передышки были неожиданны и коротки. А потом все начиналось снова… Редко в этом районе можно встретить простую рыболовецкую шхуну или небольшое судно: бывалые и опытные капитаны, хорошо зная норов океана, обходят стороной зону, в которой «Гефесту» досталось рыбачить в тот раз — они прокладывают лоции где-то на почтительном расстоянии от этих мест.

Чернов:

— За наш корабль мы в общем-то были спокойны — был он из числа тех, которые приходили к нам с верфей Восточной Германии, и обладал повышенным запасом прочности, примерно таким же, как и у судов типа БАТМ (большие автономные морозильные траулеры).

Когда мы вошли впервые в район лова, мне показалось, что мы вообще не покидали советской рыболовной зоны — насколько хватало обзора, мы были окружены нашими судами: из Калининграда и Мурманска, из Одессы и Владивостока, из всех портов Эстонии, Литвы и Латвии. Ночью казалось, что стоим мы совсем рядом с берегом — огни окружавших нас пароходов создавали иллюзию большого города…

С ловом в этот раз не очень везло: по нескольку часов бороздили мы океан тралом в надежде зацепить им косяк ставриды, пару раз удалось вытащить его полным. Чаще же косяк разбивался, и лишь небольшая часть его оказывалась на палубе нашего траулера. А еще чаще трал и вовсе оказывался пустым. Конечно же, было это для нашей команды весьма огорчительно — план не получался, соответственно не приходилось рассчитывать и на приличный заработок. А чему, собственно, было удивляться? Ведь мы-то были не только свидетелями, но и прямыми участниками хищнического уничтожения фауны по всей акватории мирового океана — от побережья Норвегии и до южной оконечности Африканского материка.