Дитер Нолль - Приключения Вернера Хольта. Возвращение Страница 34

— Ваша тетушка, — пояснила Бригитта, — попросила у господина коммерции советника на несколько дней кухарку.

— Да что выговорите? — воскликнул Хольт. — Моей тетушке требуется кухарка, чтобы варить картошку в мундире!

— Коммерции советник Реннбах навез всяких продуктов, птицу и много американских консервов.

— Дядюшка, никак, спекулирует! — заметил Хольт. — И чего ради все это?

— Ваша матушка велела передать, что ждет вас в гостиной, — громко сказала Бригитта.

Фрау Хольт сидела на диване между своими пуделями. На столике перед ней лежала сегодняшняя почта.

— Присядь, пожалуйста, — сказала она. — Мне надо с тобой поговорить. Сигарету? Пожалуйста.

Холодная официальность матери всегда бесила Хольта; он взял сигарету и кое-как подавил раздражение. В руках у фрау Хольт было письмо.

— Пишет твой отец. Он беспокоится. Разве ты ему не сказал, что едешь ко мне?

— Можно мне прочесть письмо? — попросил Хольт и, чиркнув спичкой, закурил.

Фрау Хольт уже засовывала листок в конверт.

— То, что пишет твой отец, не представляет для тебя интереса, — сказала она и взяла со стола другое письмо.

Хольт откинулся на спинку кресла.

— На этой неделе мы ждем гостей, — продолжала фрау Хольт. — Из Бремена приедет Карл Реннбах. Он собирается по делам в Рурскую область и дальше в Людвигсхафен и Мангейм. Он остановится у нас, чтобы встретиться тут с советником юстиции доктором Дёрром.

Хольт задумался. Он держал сигарету в зубах, и дым ел ему глаза. Щурясь, он мысленно представлял себе на карте Людвигсхафен. Далеко ли оттуда до Шварцвальда?

— Надеюсь, ты понимаешь, — продолжала фрау Хольт, — что значит для тебя его приезд?

— А что? — спросил Хольт. — Что может он значить?

— Мокка, перестань! — прикрикнула фрау Хольт и согнала с дивана одну из собак, которая, подняв морду, порывалась обнюхать ей лицо. — Если ты произведешь благоприятное впечатление на Карла Реннбаха, он может быть, в будущем что-нибудь для тебя сделает.

— Вот как! — протянул Хольт.

Он встал, но мать движением руки усадила его на место.

— Несколько слов о докторе Дёрре, — сказала она еще бесстрастнее, чем обычно, но Хольт почувствовал за этим спокойствием, за этой всегдашней выдержкой, необычную взволнованность: — Я знаю советника юстиции Дёрра уже более двадцати лет. В Веймарской республике он занимал пост председателя окружного суда. В тридцать третьем году из-за принадлежности к партии Центра ему пришлось оставить службу в суде и перейти в промышленность. Он потерял жену и обеих дочерей во время одного из больших воздушных налетов. Сейчас это человек чрезвычайно влиятельный, он пользуется доверием и военной администрации и немецких властей; в частности, он вошел в созданный здесь на днях Зональный совет, который впредь будет консультировать английскую военную администрацию. Вероятно, по этой причине Карл и хочет с ним посоветоваться. — Фрау Хольт выдержала многозначительную паузу. — Ты знаешь, — веско проговорила она и подняла правую руку, требуя особого внимания к своим словам, — что я считаюсь с твоим характером, терплю твой подчас заносчивый тон и забвение правил приличия, что, впрочем, свойственно всей современной молодежи. Но я желаю, чтобы с господином Дёрром, а также с дядей Карлом ты был исключительно учтив, почтителен, скромен, и уверена, что ты посчитаешься с желанием своей матери. — Опустив руку, она погрузила ее в коричневую шерсть свернувшегося на диване пуделя. — Ну, и довольно об этом. А теперь, — продолжала она дружелюбно, — расскажи мне о твоем кутеже с Хеннингом.

— Лучше не надо! — сказал Хольт. Он усмехнулся. — Наше забвение правил приличия зашло, пожалуй, слишком далеко. К тому же это были девушки, стоящие много ниже нас по своему общественному положению, а, как ты понимаешь, мама, такие вещи принято скрывать!

Фрау Хольт не только не была шокирована, но даже одобрительно кивнула. Хольт поднялся.

— А в отношении дяди Карла и председателя окружного суда, советника юстиции доктора Дёрра, — сказал он, бессознательно перенимая официальный тон матери, — можешь быть уверена, что я не посрамлю полученного детстве превосходного воспитания, — и снова усмехнулся, то ли язвительно, то ли злобно, он и сам не знал, что в нем перевешивало.

В сумрачной столовой сверкал празднично накрытый стол, уставленный вдвое больше, против обычного, хрусталем и фарфором. Карл Реннбах и доктор Дёрр с другими господами несколько часов совещались за закрытыми дверьми. Сейчас длинная вереница машин перед виллой поредела. А в пять часов в узком семейном кругу сели обедать. Во главе стола восседала тетя Марианна в своей трижды обернутой вокруг шеи серебряной цепочке, справа от нее, подле фрау Хольт, поместился доктор Дёрр. Хольт сидел против матери, слева от коммерции советника, а другой конец стола занял Карл Реннбах. Среди графинов и бутылок горел канделябр с семью свечами. Мужчины были в черных костюмах, тетя Марианна в темно-сером бархате, и лишь фрау Хольт нарядилась в светлое: на ней было строгое и вместе парадное платье из кремового — а при свете свечей почти белого — шелка-сырца в узелочках, без рукавов и с высоким воротом.

Карлу Реннбаху, легендарному бременскому дядюшке, еще с детства известному Хольту понаслышке, а сегодня впервые увиденному воочию, было, должно быть, лет шестьдесят пять. Он нисколько не походил на своих сводных сестер и брата. Это был маленький, скрюченный человек с согнутой, почти горбатой спиной и впалой грудью; на чересчур короткой шее сидела большая узкая голова с зачесанными назад прядями длинных, совсем белых волос, доходивших ему до самого воротничка. Из-под высокого и очень крутого лба, выглядывали глубоко сидящие косые глазки. Лицо с тяжелым подбородком было все иссечено мелкими морщинками. Ел он молча, с отменным аппетитом, уплетая фаршированную утиную грудку, и жир стекал ему на подбородок. Груши из компота он поддевал вилкой, а компотной ложкой заправлял в рот подливку и горы тушеной капусты. Время от времени он откладывал нож и вилку, брал салфетку и старательно вытирал рот, подбородок, а заодно лоб и затылок. Потом снова принимался жевать. Согнутым указательным пальцем поманив Бригитту, накладывал себе на тарелку все новые и новые куски жаркого и опять углублялся в еду. За весь обед дядюшка не проронил ни слова. Сидевший наискосок Хольт остерегался с ним заговаривать; он твердо решил завоевать расположение этого могущественного человека.

Общего застольного разговора не получилось. Коммерции советник бодро что-то толковал тете Марианне. Второй гость, доктор Дёрр, советник юстиции и бывший председатель окружного суда, прямой и внушительный, сидел возле фрау Хольт. Это был видный пятидесятилетний мужчина в роговых очках, с густыми темными волосами, чуть тронутыми на висках сединой. У него были правильные черты лица, только нос чуть велик и широковат; левую щеку пересекал шрам, след дуэли. Его изогнутые губы неизменно улыбались; голос, даже когда он говорил тихо, был низкий и полнозвучный. Он занимался исключительно фрау Хольт.

— Милая, дорогая сударыня, — повторял он то и дело, — кто же в эти тяжелые времена станет… Нет, моя милая, дорогая сударыня, мы ведь все надеемся на лучшее…

Фрау Хольт сидела подле него, чуть наклонив набок, в его сторону, холеную, безупречно красивую голову. Лицо ее рдело нежным румянцем, искусно выражая девичье смущение, и чаще, чем обычно, она пускала в ход улыбку, а раз даже, задорно вскинув голову, залилась негромким бисерным смехом.

— Милая, высокочтимая моя сударыня, — произнес доктор Дёрр, держа в руках бокал и поворачивая верхнюю часть туловища к фрау Хольт, — все мы хотим наконец жить в мире и трудиться, так разрешите поднять тост за многие, многие годы счастливой и безоблачной жизни.

Бокалы зазвенели, фрау Хольт медленно опустила ресницы и пригубила вино. Доктор Дёрр, держа бокал на уровне подбородка, описал корпусом полукруг, глядя каждому в глаза, затем, улыбаясь, наклонил голову в сторону Хольта.

— Мой. дорогой юный друг, — произнес он, — разрешите выпить за вашу молодость, в вашем лице мы приветствуем будущее нашей страны!

Хольт взял свой бокал, встал и, обойдя стол, поклонился и чокнулся с доктором Дёрром. Все выпили, один только Карл Реннбах, не обращая ни на кого внимания, продолжал есть.

Кофе пили в гостиной; тетя Марианна первой встала из-за стола, показывая, что обед окончен. Дамы уселись на диване, мужчины — в креслах вокруг низенького столика. Хольт поместился на пуфе между двумя дядями, скромно отодвинувшись чуточку назад. Зато Карл Реннбах развалился в кресле всем коротеньким туловищем и вытянул ноги.

— Проклятый радикулит! — простонал он.

Согнутым указательным пальцем он поманил к себе Хольта. Хольт послушно пододвинул свой пуф. Карл Реннбах вынул из кармана кожаный футляр, достал себе сигару, повернул узкую голову к Хольту: