Л. Либединская - Ты помнишь, товарищ… Воспоминания о Михаиле Светлове Страница 35

«Я потрясен и взволнован тем, что обо мне – простом, советском воине – Михаил Светлов написал стихотворение, – говорилось в письме Дорошенко. – Хочу выразить ему свою благодарность за чуткость, за теплоту…»

Эта благодарность запоздала: к тому времени, когда Дорошенко писал свое письмо, Светлова уже не было в живых…

Нет сейчас в живых и зенитчика Макара Грома – героя второго стихотворения. Но стихотворение это не забыто.

В газете Московского округа противовоздушной обороны «На боевом посту», в номере за 14 января 1967 года, мне встретилась следующая заметка:

«…Находясь в одной из частей нашего округа,- пишет автор,- я услышал, как воин-ракетчик цитирует стихотворение Михаила Светлова «Слава бесстрашному».

– Вы любите Светлова? – поинтересовался я у него.

– Да, люблю. Но дело не только в этом. Это о моем отце поэт написал стихи».

Дальше в заметке рассказывалось о том, что в части, где служит сын Макара Грома, Виктор Гром, многие солдаты и офицеры знают чуть ли не наизусть это стихотворение и что отличник боевой и политической под-

готовки локаторщик ефрейтор Виктор Гром достойно продолжает славу своего отца.

Выходит, живет и поныне это стихотворение Светлова, написанное четверть века тому назад. Как пароль верности воинскому долгу, перешло оно от отца к сыну.

…Расскажу еще о нескольких фактах, показывающих работу поэта на фронте.

Когда в печати было опубликовано сообщение о том, что учрежден орден Славы, Светлов откликнулся в газете «Героический штурм» на это событие строками, написанными так же оперативно, как и в тех случаях, о которых рассказано выше:

И скажет сын,Твоей отвагой гордый,И скажет мать,И прошумит молва:– Хвала и честьТому, кто носит орден,В котором слава РодиныЖива!

Очень скоро Светлову представилась возможность прославить в стихах не безымянного, а вполне определенного героя. Первым кавалером ордена Славы на нашем Северо-Западном фронте стал храбрый сын Армении сапер Георгий Исаелян. С группой боевых своих друзей он подкрался к вражеским траншеям, перерезал проволоку и забросал гитлеровцев гранатами. В этой схватке бесстрашный сапер и его товарищи уничтожили более двадцати фашистов.

Михаил Светлов отозвался на вручение награды храброму саперу такими строчками:

Ты – сын Армении, России верный сын!Товарищ наш, соратник, гордость наша!Стремилось на врага, как водопад с вершин,Твое великолепное бесстрашье.Отечество зовет. И солнце южных странТы променял на дым холодного тумана.О подвиге твоем услышал Ереван,И ходит о тебе легенда по Севану.В сражениях ты с нами впереди,И дружбой воинской душа бойца согрета.И орден Славы на твоей грудиЗажегся пламенем немеркнущего света!

В другом стихотворении Светлова – «Бородино», посвященном стотридцатилетию Бородинского сражения, названы имена героев нашего фронта: летчика Голованова, снайпера Сегинбаева, пулеметчика Чистякова. Обращаясь к ним и ко всем другим фронтовикам, поэт писал:

…Вперед, бойцы! Другая намДорога не дана,Исполним Родины завет –Завет Бородина!Клянемся: верных сыновейНеколебим союз.Клянемся: немец побежит,Как некогда француз.Гони фашистское зверьеБез отдыха, без сна!Таков, товарищи бойцы,Завет Бородина.

В поэзии тех дней громко звучала тема единства и дружбы всех народов Советской страны, поднявшихся против общего врага.

В 34-й армии, где находился Михаил Светлов, было немало воинов-казахов. Он написал стихотворение «Послание Джамбулу». И это было послание не только казахскому акыну, но и боевым товарищам поэта по фронту – сынам казахского народа.

Вот отрывок из этого стихотворения:

…Но победные песни звучатТам, где русский с казахом стоят.И отнять эту песню нельзя,Где народы стоят, как друзья!Бродит ночь по окопам сырым,Наползает осенний туман…За Россию мы грудью стоимИ за твой и за наш Казахстан.

«За армией советские народы, как родственники близкие, стоят» – так по-своему выразил поэт слитность Советской Армии со всей нашей многонациональной Родиной. И когда в канун 26-й годовщины Октябрьской революции прибыли на наш фронт с длинными эшелонами, в которых были подарки воинам, делегации трудящихся Челябинской и Пермской областей, Светлов как бы от имени всех фронтовиков ответил на заботу и любовь уральцев стихами, в которых воспевался их могучий индустриальный край:

…Тяжелая уральская руда,Ты с нами в наступлении всегда!Ты взрывами опять заговорила,Уральских недр раскованная сила…Тысячелетий грузные пласты,Над ними виадуки и мосты –Здесь нашей мощи становой хребет!Здесь – наш Урал!Здесь – кузница побед!

Десятки боевых заданий, десятки тем давала война фронтовым писателям и поэтам. Была среди них и такая тема: русская зима, лютые русские морозы – наш союзник в борьбе с гитлеровцами. «Что русскому здорово, то немцу смерть!» – напомнила наша газета старую поговорку. «Выморозить пруссаков», «Белая гибель» – под такими заголовками напечатали мы несколько статей. Появились во фронтовой печати и стихи на эту тему. Но авторы статей и стихов, как верно заметило нам командование, несколько увлеклись, они переоценили роль русской зимы в ходе боевых действий; неправильно было возлагать на морозы слишком уж большие надежды,- главным оставалось воинское умение, отличное владение боевой техникой, оружием, стойкость, отвага.

И, пожалуй, никто из работавших на нашем фронте поэтов не справился с этой темой так удачно, как Михаил Светлов. В написанном им стихотворении вставал образ не просто суровой русской зимы, а «вооруженной зимы»:

Собрав в кулак все ветры полевые,Войдет в права январская пурга,Тяжелое проклятие РоссииСугробами навалит на врага.Над ним зима опустит тучи низко,Под ним навек окаменеет лед,Его от нашей ярости сибирскойИ толстая фуфайка не спасет.Ни Гамбурга, ни Штеттина, ни КельнаОн не увидит… Только смерть в упор!Вперед – нельзя! Идти назад бесцельно!Огонь и снег – таков наш приговор.На беззащитных вымещал ты злобу,Детей расстреливал отважно, трус?А ну-ка, вьюга какова на пробу?А ну-ка, пуля какова на вкус?Не залечить тогда смертельной раны,Нигде тогда спасенья не ищи,Когда зажмут военные бураныФашистские дивизии в клещи!Встает рассвет, расколотый снарядом,Уходит в белой изморози тьма.Идут бойцы… И с ненавистью рядомИдет вооруженная зима.

Долгое время наш Северо-Западный фронт держал оборону – стойкую, мужественную, упорную, изматывавшую противника. Мы радовались, разумеется, и своим скромным победам, но еще больше – победам наступательных фронтов. Каждая такая победа вызывала у воинов гордость, душевный подъем, и эти чувства находили воплощение в стихах. Взволнованные строки вышли из-под пера Светлова, как только радио принесло весть о том, что освобожден древний русский город Смоленск:

Родного города черты!К нему, к нему, покрыты пылью,Не отдаленные мечты,А батальоны подходили.– Смоленск! – струился Днепр вдали,– Смоленск! – в висках бойцов стучало…На зов, на крик родной земли:– Смоленск! – Россия отвечала.

Освобождено Запорожье – и газета печатает новое стихотворение поэта:

…С нижнего течения ДнепраПрогремело русское «ура»,Вся Россия отвечает будтоНа раскат московского салюта.И гремит победы торжествоПо сосудам сердца моего…

Далеко отстоял от нашего холодного, студеного Северо-Западного фронта теплый Крым, а в то время, казалось, был еще дальше. Не верилось, что где-то там, на юге, есть лазурное ласковое море, изумрудные сады, парки, щедрое солнце, курортные пляжи,- все то, что в мирные дни безраздельно принадлежало нам… И вот- светловские стихи «Ворота в Крым»:

Еще сраженья грохот не замолк,Еще все небо полнится боями,Но ухнул громом сорванный замок,И двери Крыма – настежь перед нами.К долинам южным, в солнечный рассвет,Как в дом родной, идет за ротой рота,Ударил нам в глаза победы свет,Как моря синь в Байдарские ворота.Нас встретит опаленная земля,Ослепшая от вспышек канонады,Замученные наши тополя,Раздавленные гроздья винограда.Земля родная! В ярости атакМы не простим врагу твоих страданий,И мы пробьемся сквозь фашистский мракТысячами северных сияний!..Над городом еще клубится дым,Но над руинами уже рассвет забрезжил.Вперед, вперед! К вершинам голубым!К родному, золотому побережью!

Из «радиорубки» нашего поезда-типографии, как называли мы узенькое купе вагона, где радистка Катя Иванова принимала тассовские сообщения, приносят в мое секретарское купе сводку Совинформбюро. Читаю строки о том, что нашими войсками освобождена Каховка. «Каховка, Каховка, родная винтовка…» – зазвучали в памяти слова светловской песни. И тут же родилась мысль: а что, если попросить Михаила Аркадьевича написать новый текст этой песни – об освобождении от врага Каховки?