Макар Троичанин - Вот мы и встретились Страница 35

Она взглянула на него с любопытством. «Чистюля и зануда!» - определила безапелляционно.

- Жаль мне вашу жену, - задала скрытый вопрос, но он не ответил на него, распечатал конфеты и вино, налил каждому на два пальца. – А нет ли у вас случаем красной икорочки? – И снова судьба благоволила ей.

- Найдётся и икра. – Запасливый хозяин добыл из волшебной тумбочки маленькую стеклянную баночку с оранжевыми горошинами и, заодно, початый батон. Вскрыл баночку, отрезал от батона по паре ломтей. – Что ещё?

Она засмеялась.

- Добавьте, если можно, - показала глазами на бокалы. Он слегка порозовел тёмными скулами и долил до верха. – Что-то с непривычки в горле першит, - оправдывалась она, густо намазывая на ломоть икру.

- У вас испорченные вкусы, - заметил он брезгливо, глядя на несоразмерный бутер.

- Что делать? – деланно вздохнула Мария Сергеевна. – Уж мы так привыкли, по-сермяжному. Ну, что, вздрогнем? – Он усмехнулся и поднял бокал. Они слегка чокнулись, словно бережно поцеловались, и слаженно высосали виноградный эликсир до дна. – Знаю, что это вино не хлобыщут стаканами, знаю, но что делать, такая уж уродилась с испорченными нравами во всём, и делаю всё по-своему, уж не обессудьте, дорогой Григорий Павлович. – Она откинулась на спинку кресла. – Ой, кажется неприлично забалдела. – Неуверенно дотянулась до бутерброда, откусила разом полкусмана и, роняя икринки на колени, смачно зажевала, показывая чуть пожелтевшие от никотина зубы. – И вообще – мне сегодня всё можно, не так ли? Вам правда понравилось моё истошное голошение?

- Правда, - серьёзно ответил Адамов. – У вас на редкость чистый, густой и завораживающий тембр, а голос подчинён не технике, которой у вас нет совсем, а волнениям души, что и подкупает слушателей больше, чем правильное пение профессионалов. Вам надо учиться, - опять настаивал на своём.

- Нет уж, увольте, - опять отказалась она. – Есть у вас какая-нибудь музыка? Хочу танцевать! Нет, давайте лучше ещё дербалызнем вдогонку, чтобы ходуны двигались свободнее. – Адамов критически посмотрел на неё, оценивая состояние пьянчуги, но всё же подчинился и налил по полбокала. – Жмотитесь? – Мария Сергеевна пьяно засмеялась и рывком выпрямилась в кресле. – Ну и хрен с вами! – Ей было весело, легко, и всё на свете – трын-трава. – Я сегодня добрая, пушистая и всех прощаю, даже… - она ясно вдруг увидела осуждающее покачивание лохматой головы Ивана Всеволодовича. – Да провались ты пропадом! – Адамов даже вздрогнул, услышав такое приятное пожелание, отнеся его, естественно, на свой счёт. – Да нет! – она громко захохотала. – Не вы! Вы не вздумайте никуда пропадать. Лакаем! За тех, кто в море! – Взяла бокал и громко чокнулась с Адамовым. – Поплыли, - и в один приём, по-пирамидоновски, не чувствуя ни вкуса, ни запаха элитного вина, вылила в талантливую глотку. – Всё! Хочу танцевать! Хочу!

Хозяин встал, подошёл к телевизору, уловил на каком-то музканале более-менее спокойную ритмичную музыку, вернулся к гостье, галантно склонился, подав руку и помогая осоловевшей даме подняться.

- Прошу.

- Я сама, - но руку, однако, подала и, тяжело поднявшись с кресла, сбросила согревающий свитер, оставшись в сценическом декольтированном платье, положила руки на плечи кавалера, а он, обхватив её за оголённую спину, повёл в медленном танце. Да танцевать-то, собственно говоря, было негде, к тому же, потоптавшись почти на одном месте, она почувствовала, что он, мешая движению, прижимает её к себе всё сильнее и сильнее, и вот уже трепетная холодная ладонь скользнула за низкий вырез платья и, не встретив возражения, принялась нащупывать замок молнии.

- Я сама, - она с трудом вырвалась из цепких рук, - не люблю, когда меня раздевают. – Подошла к кровати, привычно расстегнула молнию, стянула вниз блестящее длинное платье, упавшее к ногам словно шкура змеи во время линьки, перешагнула, аккуратно сняла и положила на платье нижнее бельё, залезла под одеяло и отвернулась к стене.

Когда половой акт закончился, не вызвав ни удовлетворения, ни вообще какого-либо впечатления, словно привычная медпроцедура, она, не медля, поднялась и начала скоро одеваться.

- Ты куда? – приподнялся он на локте, обнажив неприятную черноволосую грудь.

- В свою нору, - она натянула свитер, набросила куртку.

- Оставайся.

- Зачем? – повернулась к нему, криво ухмыляясь. – Я получила всё, что хотела. Адью, месье! – подчеркнула французским прощанием лёгкость происшедшего и вышла.

Вернувшись в свой номер, долго стояла под душем, ожесточённо очищая тело и нелицеприятно думая о себе: «Проститутка! Муската, вишь, захотелось! Обмускатилась, стервозина! Размякла, безголосая примадонна! Так тебе и надо! Пала, падла! Ниже Баскова!». И ещё много чего подумала о себе, но, что случилось, того не вернёшь, и жить дальше надо даже с опакощенной душой. С тем и вышла из душа и только сейчас заметила, что нет не только Алёны, но и её вещей. Быстренько оделась, кое-как вытерла волосы, замотала голову полотенцем и поспешила к предводителю.

Мужики были в тесном сборе и уговаривали вторую бутылку. Антиалкогольный пакт лопнул по всем швам.

- Где Алёна? – Мария Сергеевна нервно повысила голос, предчувствуя не то, чтобы беду, но суетную неприятность.

Влад поднял руку и помахал пальчиками.

- Сказала: прощайте, больше не хочу водиться с вами нехорошими и уезжаю к хорошей маме.

- Почему ты её не удержал? – накинулась взъярившаяся режиссёрша на осоловевшего и безмятежно счастливого Пирамидона. – Что случилось?

Тот, не торопясь, бережно вылакал полстакана, занюхал шпротиной, капавшей маслом на скатерть.

- Удержишь её! Прям взбесившаяся кошка! Сразу и сиганула, как только вы отчалили, - тонко намекнул на причину дезертирства юного члена дружного коллектива.

Мария Сергеевна чуть порозовела, но лишь чуть, не чувствуя за собой большой вины.

- Дай телефон Адамова.

Пирамидон порылся во внутреннем кармане куртки, висящей на спинке стула, извлёк мятую бумаженцию, положил её на стол, разгладил растопыренной пятернёй и протянул чересчур встревоженной помощнице вместе со своим мобильником. Та нервно набрала номер. Слава богу, капитан ещё не дрых!

- Григорий Палыч? У нас сбежала Алёна.

- Не велика потеря, - ответил сердитый голос, - обойдёмся и без неё.

- Ну, нет! – жёстко возразила Мария Сергеевна. – Не обойдёмся! Мы – одна команда, должны и отмантулить вместе, и вернуться вместе.

- Так что мне, бежать, что ли, за ней?

- Непременно, - приказала надкапитанша, - и торопитесь, пока она не влезла в вагон, - и значительно добавила: - Вас она послушает. Верните, иначе нам тоже придётся собирать манатки.

- Хорошо, - буркнул Адамов и отключился.

Мария Сергеевна облегчённо вздохнула.

- Тяпнешь? - предложил сердобольный трагик, видя хмурое напряжённое лицо деловой помощницы.

Она, не отвечая, присела на кровать. Мускатный хмель выветрился, она уже как стёклышко, в своей тарелке без всяких каёмочек, будто сладкого опьянения и отупения и не было. И не было песенной эйфории, и Адамова не было, а вся пакость пригрезилась под действием чёртова сине-зелёного сияния.

- Давай. – Водка была без запаха и вкуса, словно прогорклая застойная вода. Прихватила прямо пальцами шпротину, сунула в рот, и сразу захотелось выплюнуть. Кое-как зажевала, поднялась. – Пойду к себе.

Адамов появился примерно через час, постучал и, не дожидаясь разрешения, по-свойски вошёл.

- Хуже нет женской команды! – расстегнул шинель, снял фуражку, присел у стола и, положив руку на столешницу, забарабанил кончиками пальцев. – Ваше приказание, ваше лицедейство, выполнено.

- Где она? – Мария Сергеевна приподнялась и села на кровати, подтянув колени к груди.

Адамов усмехнулся, увидев её защитную позу.

- Сюда – категорически отказалась, пришлось устраивать в другой номер. Обещала больше не сбегать, по крайней мере, до концерта.

- Можете быть свободным, - жёлчно разрешила, словно приказала, строптивая актёрка.

Григорий Павлович, очевидно, не привыкший к резким командам, нахмурился, задвигав тёмными скулами.

- Я в чём-то виноват?

- Виновата я! – почти выкрикнула Мария Сергеевна.

- Сожалеешь?

- Не в том возрасте! – Она примиряюще улыбнулась. – Останемся друзьями, хорошо?

Поняв, что большего от неё не добьёшься, он поднялся, застегнул шинель, надел фуражку.

- До завтра. Надеюсь… - хотел сказать «ты», но не решился, - …вы-то не сбежите, - и вышел, а она опрокинулась на спину, успела натянуть одеяло до подбородка и мгновенно заснула.

И второй, последний, театральный сборник прошёл с таким же успехом. И опять слушателям и зрителям больше всего понравилось задушевное пение прорвавшегося таланта. И были долгие и дружные аплодисменты и цветы, много цветов, не было только от Адамова, и не было его самого. Совсем молоденький лейтенантик объяснил, что сегодня он прикомандирован к артистам для текущих надобностей, а капитан третьего ранга срочно отбыл в Северодвинск, к семье – из южного отпуска вернулась его жена с тяжело заболевшей дочерью.