Франсиско Эррера Луке - Луна доктора Фауста Страница 35

В эту минуту Спира обернулся и крикнул ему:

– Я принял решение послать через перевал в Баркисимето передовой отряд в сто человек!

– Мне думается, это будет разумно, ваша милость.

– Наплевать на то, что вам «думается»! – тотчас вспыхнул Спира. – Отряд поведете вы вместе с Хуаном Карденасом.

– Как, ваша милость?.. Да ведь я местности не знаю! Разве смогу я…

– Молчать! Исполняйте приказ! Выступать завтра поутру!

– Видите, сударь? – спросил Гуттена моряк, когда Спира скрылся из виду. – Он ненавидит меня, а за что – бог весть.

– Полно, Андреас, не ломай себе голову, – принялся утешать его Филипп. – Карденас покажет дорогу, а ты будешь командовать отрядом. Я думаю, он оказал тебе великую честь.

Гольденфинген почесал в затылке.

– Может, вы и правы. Я порядком туповат и часто не могу верно понять поступки людей. Простите мне мое неразумие.

Хромоногий Санчо де Мурга в тот же день уведомил Спиру:

– Дело плохо, ваша милость.

– Что стряслось?

– Мы извели всех индейцев племени хирахара в округе, а племя какетио, как вы знаете, неприкосновенно… Не знаю, где взять носильщиков…

Спира поднялся и с перекошенным лицом прошелся взад-вперед по комнате. Охотник за рабами глядел на него выжидательно. Наконец губернатор резко остановился:

– Захватите какетио!

– Но закон запрещает…

– Здесь единственный закон – моя воля! Делайте, что вам говорят.

– Слушаю, ваша милость. Сегодня же набьем им колодки.

Его люди, за которыми увязался и Себальос, обшарили близлежащие деревни, и вскоре невольники уже сидели в деревянных клетках на церковной площади. Мурга с гордостью показал Спире добычу:

– Почти пятьсот человек! Женщин я поместил отдельно. Поглядите-ка вон на ту, видите, как хороша? В Санто-Доминго за нее отвалят не меньше пятнадцати золотых. Кажется, это дочь вождя. Видите – она вам улыбается, плутовка!

Однако захват мирных индейцев не прошел даром: возмущенные жители Коро собрались на площади.

– Это приведет к войне, – говорил Хуан де Вильегас. – Индейцы справедливо почтут себя обманутыми.

– Это нарушение договора! – вторил ему Дамиан де Барриос.

Какой-то всадник галопом влетел на площадь. Это был хирург Диего де Монтес.

– Губернатор-то полез в воду, не зная броду! – закричал он. – Следом за мной спешит епископ Родриго де Бастидас, уподобившийся льву рыкающему. Он обуян праведным гневом.

– Епископ? – разом спросили Вильегас и Барриос. – Когда же это он вернулся из Санто-Доминго?

– Как раз в ту минуту, когда я появился в гавани. Не успел он сойти на берег, как ему рассказали о случившемся.

– И что он?..

– А он сказал: «Проклятый тевтон узнает, чего стоит кастилец!»

Диего де Монтеса окружили и стали расспрашивать, но громкий стук копыт оповестил горожан, что епископ Родриго де Бастидас въезжает в Коро. Прелат был в полном облачении, но с мечом на боку.

– Кто позволил совершить эту гнусность? – громовым голосом воскликнул он, увидев клетки. – Немедля выпустить несчастных!

Санчо де Мурга колебался, и тогда епископ, на удивление проворно при своей тучности скатившись с седла, ринулся на него:

– Сию минуту открыть клетки!

– Ваше преосвященство, – залепетал тот, – я выполнял приказ губернатора…

– Плевать я хотел на твоего губернатора! Открывай, не то пожалеешь, что родился на свет!

Мурга повел в его сторону вытаращенными глазами, а потом, не выказывая ни удивления, ни ужаса, не слушая яростных криков епископа, бросился бежать к домику Спиры.

– Мерзопакостная тварь! – заревел ему вслед епископ и приказал своим людям: – Разнесите эти клетки в щепы!

Две клетки были уже разломаны, когда на месте происшествия появился губернатор в сопровождении Мурги.

– Ваше преосвященство, – начал Спира, опускаясь на колени с намерением поцеловать у епископа руку, – прошу вас принять во внимание…

– Задницу твою немытую я приму во внимание! – еще громче завопил тот, отдергивая руку. – Как ты смел пренебречь волей императора, который запретил трогать это племя?!

– Не забывайтесь, ваше преосвященство, – надменно напомнил Спира. – Я – губернатор.

– Сейчас станешь трупом губернатора!

Спира опустил глаза. Мельхиор Грубель шепнул ему на ухо по-немецки:

– Будьте благоразумны. Одно слово этого горлодера – и ваши же люди поднимут на вас оружие.

Спира сдержал себя.

– Здесь какое-то недоразумение, – учтиво начал он.

– Никакого тут нет недоразумения! – гаркнул епископ. – Люди племени какетио свободны, и никто не смеет обратить их в рабство!

Спира стерпел и это.

– Хорошо, ваше преосвященство, будь по-вашему. Санчо! Отомкни клетки! Такой пустяк не должен стать причиной раздора между губернатором и епископом. Я напишу государю.

– Это я ему напишу, и немедленно! Я, а не ты! И знай, что не успокоюсь, пока тебя не прогонят с должности!

Окинув его уничтожающим взглядом, епископ направился к своему дому, а толпа горожан, провожая его восторженными кликами, повалила следом. Гуттен пришел к епископу, намереваясь помирить его с губернатором.

– Добро пожаловать, Филипп фон Гуттен! – встретил его Родриго де Бастидас, раскрыв объятья и улыбаясь так широко, что глаза его почти совершенно пропали среди пухлых щек. – Рад принимать у себя брата преосвященного Морица, любимого слугу нашего государя! Садитесь, друг мой, садитесь вот сюда, рядом с Вильегасом и Барриосом.

Выпив не менее десяти пинт сока гуанабано и расспросив Филиппа о жизни при дворе, епископ торжественно произнес:

– Я прекрасно знаю, кто вы и какое у вас золотое сердце. Но честью уверяю вас, Спира – низкий негодяй. И клянусь вам вот этим, – при этих словах он поднес к губам распятие, – что или его сместят с поста губернатора, или я сложу с себя сан. Он сумасшедший, он одержим бесами! Кому еще могла прийти мысль сжечь с такой варварской жестокостью несчастного распутника перед выходом вашей эскадры? Не подумайте, что я против кары за мужеложство, нет, Филипп: огонь – лучшее средство борьбы с этим пороком. Я не согласен с тем, чтобы казнь обставлялась так пышно, – я вижу в этом проявление ереси, лютеровой ереси! Уж не принадлежит ли губернатор к числу ее тайных сторонников? Подумайте сами, дон Филипп! Почти все здешние немцы разделяют его пагубные заблуждения, и слава богу, что большая часть этих подлецов погибла вместе с Амвросием Альфингером. Однако кое-кто еще остался.

Спира, лишившись законной добычи, был принужден совершить набег в отдаленные поселения хирахаров, чтобы добыть потребных ему носильщиков. Больше тысячи индейцев убили, сотню посадили в клетки.

Филипп фон Гуттен был весь в многообразных хлопотах:

– Франсиско Инфанте, Хуан де Гевара, Франсиско Гратероль и Диего де Монтес берут каждый по десять человек и…

– Я не пойду, – сказал хирург.

– То есть как это? Вы нам необходимы как лекарь и как переводчик. Без вас нам делать нечего!

– Возьмите Мартина, он владеет индейскими наречиями не хуже меня. А кроме того, такова воля губернатора. Он запретил мне участвовать в экспедиции потому, дескать, что ему не нравится моя фамилия.

– Что особенного в фамилии «Ока»? [11] – спросил Инфанте.

– Сам не знаю. Не нравится, и все тут.

– Ну, он совсем спятил! – заявил Хуан де Гевара.

– Истинная правда! Оттого мне и не обидно оставаться в Коро. С таким предводителем вы гораздо раньше попадете в преисподнюю, чем в Дом Солнца.

Экспедиция была хорошо снаряжена и готова к выходу. У солдат были веселые лица, бодрая поступь.

Гуттен перевел взгляд на губернатора и увидел, что тот мрачен и угрюм. «Слава богу, Федерман задержался в Маракаибо и не сможет исполнить свои зловещие намерения», – подумал Филипп.

В эту самую минуту, точно в насмешку, Федерман в сопровождении двух всадников показался на улице.

– Не думай, что я приехал только для того, чтобы помахать тебе вслед, – весело сказал он Филиппу. – Я все рассчитал точно и, как видишь, появился в самый последний миг.

– Дон Николас! – окликнул его солдат. – Вас требует к себе губернатор.

– Мы еще увидимся, – лукаво подмигнул Федерман и тронул коня к домику Спиры.

Уже смеркалось, когда Филипп решил зайти туда. Из-за двери до него донесся звучный голос губернатора:

– … и я строго-настрого запрещаю вам выходить из Коро дальше чем на двадцать лиг. Я вовсе не хочу, чтобы повторилась уловка, стоившая жизни дону Амвросию Альфингеру. Вот все, что я имею вам сообщить. Можете идти.

Федерман не проронил ни звука. Он нашарил дверь и вылетел на улицу, словно и не заметив Филиппа, стоявшего в двух шагах от него.

– Ну, с Федерманом покончено, – с довольным видом сказал Спира. – Этот глупец полагал, что ему удастся утаить те козни, которые он плел вкупе с епископом, чтобы взбунтовать войско по выходе из Коро. Теперь никто не станет на моем пути к Дому Солнца. Да, кстати, – спохватился он, – велите прислать ко мне Эстебана Мартина, и немедленно. Я должен отдать ему распоряжения на завтра.