Н. Денисов - Арктический экзамен Страница 36

— Правильно, Максимыч!

— Точно!

— И мы старались! — продолжал ободренно Максимыч. — Разве мы не понимаем, что правительственный заказ. Что на Севере ждут нашу станцию, не дождутся. Так пусть доплывет и стануется в нужном месте, дает людям и свет, и тепло, которые мы в нее заложили. Постарались мы со Знаком качества, точно к сроку. Так пусть, — Максимыч весело рубанул в воздухе широкой пятерней, — пусть наша «Северянка» станет братским приветом от рабочих — судостроителей! Вот мое слово, дорогие товарищи, на проводинах…

Затем говорил Борисов. Речь его за общим гомоном, возникшим после Максимыча, слушали вяло. Но стрекотали кинокамеры, и начальник станции под уважительные аплодисменты обещал «от имени коллектива «Северянки» выполнить поставленную перед ними задачу!».

Ну что ж!..

С Борисовым, назначенным на должность начальника передвижной электростанции, Виктор познакомился в коридоре заводоуправления. Отработала очередная планерка — совещание с заказчиками, начальник с озабоченным видом разминал сигарету, поддерживая под мышкой папку с бумагами.

— В рейс? На «Северянку»? — подивился он, выслушав Виктора. — А чем будете заниматься? Журналисты…

— У меня есть договоренность с дирекцией завода, — горячо сказал Сапунов, опасаясь категоричного отказа.

— Так-то оно так, — прикидывал что-то начальник. — Мне, понимаете, специалисты нужны. Моториста б еще одного… Нет, нет большого опыта и не надо: завести, заглушить дизель, следить за приборами. Раз, второй покажем и — порядок! Ну как?

Виктор неуверенно пожал плечами. Но и начальник, кажется, не торопился сразу распрощаться с добровольцем плыть туда, во льды, куда он сам собирался не по своей охоте.

— Вот женщин, понимаете, в рейс не берем… Ну, а если — поваром? Есть у меня такая вакансия!

— Я согласен! — с ходу выпалил Виктор.

— Согласен? — Нет, не ждал столь резвого ответа Борисов. — А варить-то умеешь?

— Случалось!

— Пиши заявление…

Проводили судно на достройку в Тобольск. На нем отплыла и команда. А начальник станции и кок остались на берегу и занялись непостижимой для обоих задачей: составлением списка продуктов, которые необходимо раздобыть в ОРСе речного пароходства и поскорей доставить на борт «Северянки».

— Тебе, кок, и карты в руки! Давай! — сказал Борисов. — У меня, знаешь, во — хлопот!

В заводской столовой дополнили черновой список Виктора ворохом разных разностей: сухая горчица и перец, уксус и томатный соус, аджика и консервированные бобы, лавровый лист… И прочие «мелочи», которые вдали от гастрономов и ОРСов действительно, черт побери, вряд ли раздобудешь! К изумлению девчат из столовки Виктор признался, что едва ли лучшим образом сможет всем этим распорядиться. Но, бодрясь и улыбаясь, попрощался с коллегами, пообещав им привезти из Арктики живого моржа. И, уже ободренный, направился он к выходу, пока не услышал вдогонку укоризненный и жалостливый голос:

— Соли… Со — ли-то забыл! Ох ты, горе мое! Побольше возьми, не испортится!

Но позади и эти хлопоты! И теперь, посиживая в кабине грузовика, успокоенью вспоминал он вчерашнюю беготню и упорство кладовщицы ОРСа, учинившей разгром продовольственному списку.

— Твердой колбасы?! — прямо — таки ошалела от неслыханного нахальства кладовщица. — Не смеши меня! — И тут же карандашиком наложила свою резолюцию. — Обойдетесь…

— Может, сальца… взамен? — заробел Виктор, переминаясь у колченогого столика конторки, не решаясь присесть.

— Сальца? Вон чё захотел! Губа не дура! Охотницкий салат — хоть тыщу банок. А за салом иди в кооперативный магазин или на рынок.

— Так я же не лично себе прошу! Мы выполняем важную государственную задачу…

— А мое какое дело!

Беседовали. Чем бы окончилась эта «беседа», неизвестно, если бы не вкатилась в конторку округлая заведующая складами.

— Кому отпускаешь продукты, Мотя?

— Да вот… Говорят, во льды плыть собралися…

Заведующая потискала мягкими ладонями доверенность, выданную ему на заводе, затем вынула из ящика стола тоненькую книжицу, в которой он тотчас опознал сборник собственных творений.

— Ваши стихи?

Он согласно кивнул, скорее машинально, чем с удовольствием, не подозревая еще, как круто меняется дело. Истомно улыбаясь, заведующая называла имена областных писателей и журналистов, с которыми и «она, видит бог, в знакомстве и даже в дружбе».

— Мотя, слышь, Мотя… Ну посмотри внимательней, что там у нас в наличии. Такое знаменитое судно провожаем в Арктику. В газете вот и статейка, и фотографии… Что люди скажут о нас? Помочь надо, помочь.

И кладовщица Мотя, насупившись, согласно зашелестела бумагами.

— Вы-то тоже… Назвались бы, как положено, — укоризненно качала головой заведующая.

Он пожимал плечами:

— Что я? Я сейчас всего лишь кок «Северянки»…

— Понимаю… Понимаю… Кофе растворимый почему не просите, а? — продолжала улыбаться женщина.

— Баночек бы десять неплохо.

— Плохой вы снабженец… Пятнадцать!

Кладовщица еще раз покорно черкнула карандашиком.

…Грузовик подкатил к старинной переправе через Тобол, пристроился к автомобильной очереди, и, пока ждали паром, пока водитель пинал скаты и курил с подошедшей шоферней, Виктор проверил веревки, укрепил задранный ветром брезент.

— Не суетись, все довезу за первый сорт! — обидчиво сказал водитель.

Ему бы эти заботы! Вчера Виктор принялся было таскать ящики в одиночку, но заведующая, опять качая головой, скорехонько привела партию бичей, что томились у ворот склада, поджидая заработка. Споро погрузили они продукты и, хотя он следил за работой в оба глаза, изловчились расковырять ящик говяжьей тушенки и стянуть несколько банок…

После полудня показались купола кремля. Они вздымались высоко над древней столицей Сибири и, казалось, парили в синем небе над просторными низинами. В зеленых пространствах их сияла лента Иртыша, и Виктор впервые за дорогу вспомнил далекое, юношеское — в этих местах работал он в рыбацкой бригаде. Где-то здесь и — Нефедовка — деревенька в два десятка подворий…

Десять лет прошло с той поры.

Всего — десять!

Город остался на противоположном иртышском берегу, и грузовик, миновав пыльный перекресток, свернул на серую проселочную дорогу, что вела к затону, в поселок речников. И через какие-то минуты над берегом старицы Иртыша показались громоздкие палубные надстройки плавстанции.

Команда с дикими воплями сбежала по сходням на берег, и Виктор разглядел светлую рубашку Ивана Пятницы. С Иваном он подружился еще перед отплытием — на судостроительном заводе.

— Что? Есть хочется? А, Пятница?

— Хотца, хотца… Мы тут местную столовку пока облюбовали. — Иван высок ростом, ладонь широкая, упругая — деревенского, мужицкого корня парень. — Пойди поспи, а то, гляжу, с ног валишься. Без тебя разгрузим.

— Спасибо, Иван.

На палубах и в цехах плавстанции — лязг, грохот железа, скрежет передвигаемых деталей и конструкций — вслед за станцией с завода прибыли баржи, доставили снятое накануне отплытия громоздкое оборудование, чтоб уменьшить осадку. И теперь бригада судосборщиков вновь устанавливает его по местам.

— Вира! Майна…

— Ви — ра — а!

Шланги, кабели, обрывки и осколки металла, бочки, кольца тросов и тросиков, а надо всем тягучая жара и удушающий запах краски, от которого нет укрытия в каютах, и лишь камбузные пары, поднимающиеся из вытяжной вентиляционной трубы, напоминают о жилом духе станции.

— Никак, повар?! — подняла — запеленатую платком голову — только глаза синеют — одна из женщин — маляров. Подруги ее, в заляпанных краской комбинезонах, уродующих фигуры, оглянулись, кто-то приглушенно прыснул.

— Ничего смешного! — улыбнулся Виктор, поднимаясь по крутому трапу.

— Суп, знать, из топора варит… Эй! Не пересоли!

— Приходи, пробу снимать будем!

— А вот и придем…

Он дважды сбегал на берег с ведерком, выбросил в овраг пустые консервные банки и колготился теперь в прохладной трюмной кладовой, ворочал сваленные в беспорядке ящики, кули, коробки, в которых упакована провизия.

— Да куда она делась?

— Что ищешь?

Не услышал он, как в открытую дверь кладовой зашел Иван Пятница. В мягких домашних тапочках ходит Иван бесшумно, не то что остальные — грохочут увесистыми ботинками.

— Флягу не найду.

— Белая такая?.. Так ее ж Борисов, как только прилетел, у себя в каюте поховал. А шо це такое во фляге?

— Шо це! Спирт! Понял? Ключи-то у меня, я никому не открывал.

Иван не воспринимает раздражения, спокойненько произносит:

— У меня вторые ключи… Я и отнес к нему в каюту вчера еще. Было приказано!