Денис Драгунский - Господин с кошкой Страница 36

Брокгауз и Ефрон

…в 1836 вернулся в Детмольд, где умер, стяжав печальную славу спившегося гения.

Краткая Литературная Энциклопедия

Дитя свободы

тщетны были бы все усилья

Он обычно не звонил домой, когда уезжал. В звонках был какой-то контроль, и она могла это почувствовать. А иногда ему казалось, что будет какая-то навязчивая нежность. Тоже лишнее. Тем более что он уезжал хоть и часто, но ненадолго, дня на три-четыре.

Но в этот раз решил позвонить. Уселся в кресло, вытянул ноги в гостиничных махровых тапочках, поставил телефон на колени. Набрал номер.

Она сразу сняла трубку, просто моментально.

– Привет, – сказала она. – Как хорошо, что ты позвонил.

– Привет, – сказал он. – Как ты?

– Все хорошо, спасибо, – сказала она. – Правда, хорошо, что ты позвонил.

– Ну вот видишь, – сказал он. – У меня тоже все неплохо. Завтра буду.

– Нет, в самом деле хорошо, что ты позвонил, – в третий раз повторила она. – Мне надо с тобой поговорить.

– Хорошо, – сказал он. – Давай.

– Я тебе всегда говорила правду. Что у меня никакого опыта в жизни не было. И что ты самый главный человек в моей жизни. Я тебе говорила, помнишь?

– Помню.

– Я тебе правду говорила! – строго сказала она.

– Хорошо, – сказал он. – Понятно.

– Что тебе понятно? – вдруг закричала она.

– Все понятно, – сказал он. – Пока.

– Подожди, подожди, – быстро заговорила она. – Не бросай трубку. Мы же доверяли друг другу. Я хочу, чтоб ты понял. Я думала, что ты самый-самый на свете. Самый красивый. Сильный. Умный. Добрый. Вот. И ты всегда был такой, по сравнению со всеми. А теперь есть другой человек, он мне гораздо больше нравится.

– Ты влюбилась? – спросил он. – То есть полюбила, я хотел сказать.

– Погоди! – снова закричала она. – Он красивее тебя. Такой рослый, загорелый. Он сильно больше зарабатывает, притом у него много свободного времени. У него вообще свободный график. И машина классная. Очень внимательный и добрый. И гораздо образованней, чем ты. Четыре языка знает, честно.

– Я верю, – сказал он. – Я верю, конечно же. То есть он лучше меня?

– Что-что? – не расслышала она.

– Он лучше меня?

– Что значит лучше? – переспросила она.

– Ничего, ничего. Спасибо. – Он бросил трубку.

Назавтра, когда он ехал из аэропорта домой, на мобильник позвонил сосед и сказал, что у него из-под двери идет дым. Он попросил таксиста ехать быстрее, но все равно не успел. Квартира выгорела почти вся. Она сгорела тоже. Перегорела сама и дом сожгла.

Он отверткой расковырял ее грудь. Вытащил почерневший движок. Титановые ребра рассыпались по обугленному полу. Голова отлетела и раскололась на сто частей. Он подобрал фарфоровые зубки, вытер их платком от сажи, спрятал в нагрудный карман и заплакал.

Экстра-класс, двойной тариф

Stanislawski Club

Худенький паренек взял деньги, смял, сунул в карман, сказал, что через полчаса, и убежал, скрылся за углом коридора.

Через двадцать восемь минут он отпер дверь номера. Еще через две минуты в дверь тихо постучали.

– Открыто! – крикнул он и шагнул ей навстречу.

Она была действительно экстра-класс, паренек не обманул. Она взглянула на него прозрачными синими глазами и сразу обняла его, приникла животом, бедрами, грудью, щекой, обдала горячим дыханием, в котором смешалось вчерашнее вино, сегодняшняя рюмка коньяку и мятные таблетки.

– Погоди, – он отстранил ее. – Сумку поставь.

Он запер дверь и сел на стул, она осталась стоять на ковре, под люстрой. Помолчали.

– Ну, иди в душ, – сказал он.

– У нас на этаже номер, мы перед вызовом моемся, обязательно, – сказала она. – Хотите стриптиз? Или сами разденете? Нет, конечно, я могу в душ, если хотите. Как выходить – в простынке или голенькой? А хотите, давайте вместе в душ!

– Помолчи, – сказал он. – Пока хочу, чтоб было тихо.

Прошло еще минут пять. Или десять. Она стояла неподвижно на огромных шпильках.

– Туфли сними, – сказал он. – Устала так стоять? Как тебя зовут?

– Тася.

– Удобно! – засмеялся он. – Тася – это Таня? Настя? Наташа? Тамара?

– А вам как больше нравится? – улыбнулась она, скинула туфли, подошла к нему, провела пальцем по его шее и груди. – Вы как хотите? Ммм?

– Стой, где стояла, – сказал он.

– Меня можно немножко побить, если вам нужно, – вдруг сказала она. – Отшлепать по попке.

– Не нужно, – сказал он. – Лучше расскажи про себя.

– Вообще это неправильно, в душу лезть, – сказала она. – А что тут расскажешь, с другой стороны? Студентка медучилища. Участвовала в конкурсе Мисс Область. Вошла в десятку. Первое место назначено, второе куплено, хочешь бронзовую медаль – сделай людям приятно. Ну и вот.

– Медаль-то дали?

– Кинули, – легко вздохнула она. – Жалко, училище пришлось бросить.

– Ну-ну, – сказал он. – Типовое вранье твоя история. Просто тебе лень учиться и лень работать. Хочешь все даром. За красоту. Но что есть красота и почему ее обожествляют люди?

– Что? – спросила она.

– Так, – сказал он. – Навеяло. Прошло еще минут пять.

– А вы вообще что хотите? – спросила она.

– Чтобы ты обиделась! – вдруг закричал он. – На жизнь! На судьбу! На меня, что я тут над тобой изгаляюсь, а потом буду трахать, как захочу! Да и на себя тоже, на свою блядскую покорность!

– А что вы про меня знаете? – закричала она в ответ и взмахнула рукой, словно желая дать ему пощечину. – Что вы про мою жизнь знаете? Я ведь человек! Понял, ты? Меня мама любила, как тебя, и сильнее даже! Ну, умерла она, а папа еще раньше! А жениха в Чечне убили! Вот ты меня трахать будешь, а у меня живот болит, знаешь как? К онкологу идти боюсь, и все равно денег нет…

Слезы брызнули у нее из глаз, она бросилась на диван, свернулась клубочком и задрожала в рыданиях. Короткая юбка сильно задралась, и голые бедра над черными чулками засияли беспомощно, жалобно, страшно.

Он опустился на корточки перед диваном. Помешкав, прикоснулся к ее плечу.

Она приподняла голову, поглядела на него синими прозрачными совершенно сухими глазами и негромко спросила:

– Так нормально? Возбуждает?

Пространство и время

много ли человеку земли нужно..

У нее схватило живот, пардон. В гостях. Ну, бывает. Ну, извините. Она зашла в туалет, заперла дверь, подняла платье, стянула трусы, уселась на унитаз. Она точно заперла дверь. С ней никогда такого не было, чтобы она забыла запереться в сортире. Даже дома, когда никого в квартире не было, она все равно запиралась.

Но дверь раскрылась, и вломился сильно пьяный мужчина.

Она завизжала. А он заорал:

– Отвернитесь! Глаза закройте! И принялся мочиться в раковину.

Она привстала, протянула руку, захлопнула распахнувшуюся дверь и зажмурилась.

– Ух, – сказал он, открыв кран и пустив воду. – Простите. Честное слово, я бы просто описался. Спасибо. Извините.

Вдруг стены шатнуло и что-то глухо двинулось в коридоре.

Он толкнул дверь. Дверь не поддалась. Он повертел ручку. Навалился плечом. Ударил кулаком. Никакого толка. Как будто бетоном приперло. Из коридора раздался крик. Снова какой-то стук. Потом все стихло.

Погас свет.

– Что это? – беспомощно спросила она.

– Не знаю, – сказал он. – Мобильник в пиджаке, черт.

– А у меня в сумочке, – сказала она. Живот у нее заболел еще сильнее. Она уже не могла сдерживаться. – Простите, – сказала она через полминуты. – Я не могу нашарить кнопку, воду спустить.

– Кажется, вот, – сказал он. Их пальцы встретились. Он нажал на рычаг. Вода загрохотала. – Сейчас я вас пущу к раковине, – сказал он. – Вымойтесь. И пустите меня к унитазу. – Он совсем протрезвел. – Надо, что называется, впрок. Пока вода есть. А вы громко пойте, чтоб не слышать все эти дела. Петь умеете?

– Ерунда, – сказала она. – Не стесняйтесь. Вы не заметили, здесь есть освежитель?

Он достал из кармана зажигалку, оторвал кусок туалетной бумаги, зажег.

– Меня бабушка учила: навонял в сортире – сожги бумажку.

Язычок желтого пламени высветил их лица. Потом снова стало темно.

– Надо набрать воды, – сказал он. – Только вот куда? Она открыла кран, кран засипел.

– Всё, – сказала она.

Он сел на пол. Мягко обнял ее, притянул к себе. Она села рядом. Было неудобно.

– Нам надо заснуть, – сказал он. – Мы пьяны. Мы одни. Мы скоро умрем. Спите.

– Помогите!!! – вдруг закричала она.

– Глупо, – сказал он, роняя голову ей на грудь. – Я уже сплю. Мамочка, покачай меня.

– Сыночек, ты меня не лапай, – она засмеялась, а потом всхлипнула и обняла его.

Через двадцать шесть часов их вытащили спасатели. Это было частичное обрушение перекрытий на трех этажах. Они уцелели чудом.

Прощаясь, они сначала обнялись. Потом пожали друг другу руки. Потом помахали сжатыми кулаками. Потом просто покивали. И пошли в разные стороны.