Видади Бабанлы - Когда молчит совесть Страница 37

Глава пятая

Домой Вугар возвратился счастливый и довольный, казалось, отдыхал не один день, а целый месяц. Забота и уважение, которым его окружили в доме Арзу, согревали, усталость прошла, сомнения рассеялись, он чувствовал себя бодрым, здоровым, исполненным сил. Но, раздеваясь, вдруг испытал резкую боль — тело горело и зудело. Он вспомнил предупреждения Арзу: «Накинь рубашку, потом будешь мучиться». Он пренебрег ее советом, хотел наверстать упущенное, за один день загореть так, как другие за целое лето. Вот результат, — ему казалось, что его поджаривают на костре, все горело внутри и снаружи, начинался жар. Ночью температура поднялась до сорока. Он мучился, но терпел, не хотел тревожить маму Джан-нат. Но боль осилила волю, — мягкая постель казалась сложенной из раскаленных камней, повернувшись, он застонал, заохал. Мама Джаннат прибежала перепуганная и, узнав, в чем дело, не на шутку рассердилась.

— Ты маленький, что ли? — ворчала она. — Или не знаешь, что нельзя первый раз долго оставаться под солнцем?

Ответом ей были только стоны и вздохи. Перерыв ящики шифоньера, мама Джаннат нашла старую банку с вазелином и густым слоем вымазала Вугара с ног до головы. Потом положила на лопатки мокрое полотенце, и боль понемногу стала утихать. Вугар ругал себя на чем свет стоит и даже жалел, что поехал в Мардакяны. Уверенный, что теперь расхворается и долго не сможет работать, он давал клятвы, что больше ноги его не будет на даче. Наконец заснул.

А проснувшись утром, с удивлением обнаружил, что совершенно здоров. Ничего не болело, температура упала.

Вугар поехал в институт.

Оставшись в лаборатории один, он во всех подробностях припомнил вчерашний день. Ощущение счастья не покидало его, на душе было легко и весело. Он позабыл свои ночные клятвы и теперь давал себе прямо противоположные обещания: «Так отдохнул, словно заново родился на свет. Надо каждое воскресенье обязательно ездить в Мардакяны». Он вспомнил, что, прощаясь с Арзу, обещал, что воскресные дни они будут проводить вместе. «Поверь мне, — шептал он, — я буду приезжать, мне так хорошо у вас…»

И сейчас, вспоминая разговор, он решительно сказал вслух:

— Так и будет, Арзу, так и будет!

Он распахнул окна и, ожидая, пока проветрится комната, весело прохаживался взад и вперед по коридору. Ему нравилось, что он один.

Вернувшись в лабораторию, Вугар не сразу направился к рабочему столу. Он ходил по лаборатории, огладывал приборы, аппараты, время от времени гладил их рукой, словно здоровался. Казалось, он не был здесь долгое-долгое время. И, только убедившись, что все в порядке и на своих местах, он сел за стол, раскрыл тетрадь, куда заносил результаты опытов, и стал внимательно перечитывать записи. Изучая биографии знаменитых ученых, он не раз читал о том, что малейшая ошибка, оставшаяся незамеченной, способна удлинять сроки исследований на долгие месяцы, а то и на годы. Казалось бы, ничтожное упущение, а способно стать причиной душевных мук, волнений, поражений… Ему приходилось сталкиваться с подобными явлениями и в своей работе. Уже больше четырех лет бился он над проблемой ТАД. Теоретически давно доказал, что она разрешима. Выводы, полученные им еще в университетских лабораториях, не оставляли в этом никаких сомнений. Не случайно Сохраб Гюнашли заинтересовался его работой и поверил в нее. Почему же теперь, когда у него есть все условия — настоящая лаборатория, оборудованная по последнему слову техники, есть время, помощники, опыты не дают положительных результатов? В чем дело? Где кроется ошибка?

Вугар снова и снова листал тетради, сопоставлял, вспоминал, пытаясь разобраться, чем вызвана разница в результатах тех или иных опытов. Проходили минуты, они складывались в часы, — он не помнил, когда сел за работу, не заметил, как окончился рабочий день.

И назавтра было то же. Дни шли, а он продолжал поиски. Порой не только перечитывал записи, но и заново ставил опыт, а желаемых результатов все не было. Снова все забыто — и море, и Арзу, и обещания. Однажды вечером он перед сном нечаянно провел по руке и вдруг ощутил на ладони лохмотья собственной кожи. Поглядел в зеркало — кожа лупилась и сходила хлопьями, так змея сбрасывает шкуру. Вспомнилась Арзу и как он уверял ее, что будет приезжать. Он твердо решил завтра утром отправиться в Мардакяны. Но, проснувшись, понял, что воскресенье давно миновало, что день сегодня будний, — значит, ехать никуда нельзя. А потом все завертелось, закружилось, воскресные дни перепутались с будничными, прошел август. Для Вугара существовало одно — проверки, сравнения, поиски, снова проверки…

Как-то в сумерки, когда, усталый, измученный, он уже собирался запереть лабораторию и отправиться домой, его внимание привлекла одна из колб. Вещество, налитое в колбу, изменило свой цвет. Вугар присмотрелся и обомлел: чистая, прозрачная жидкость! Согласно теоретическим предположениям, вещество, получения которого он так добивался, в конечной своей стадии должно быть именно таким. Вугар не верил своим глазам. Неужели то, над чем он бился годами, совершилось? Но почему так неожиданно? Как случилось, что он не заметил происходящего процесса? Он не мог выйти из оцепенения. Изумление сменилось страхом: вдруг снова ошибка? Вугар быстро взглянул на термометр. 41 градус по Цельсию. Так и есть! Неужели?! Неужели?!

Он без конца разглядывал полученное вещество и наконец, не сдержав восторга, крикнул громко, на всю лабораторию:

— Нашел! Нашел!

Вугар кинулся к рефрактометру для определения коэффициента преломления и удельного веса. Удельный вес вещества и коэффициент преломления соответствовали искомому.

— Решена загадка! — радостно проговорил он, но в голосе его звучала предельная усталость.

Снова сомнения. Может, галлюцинация? Может, от усталости показалось? Или приснилось? Он провел рукой по лицу, подошел к окну, взглянул во двор, — все как обычно, кажется, в мире ничто не изменилось? Блаженная улыбка не сходила с губ, а внутри была пустота, легкость. Руки опустились, тело расслабилось, хотелось одного — спать, спать… Надо идти домой, но он не мог заставить себя уйти из лаборатории. Казалось, уйдет — и все исчезнет, все придется начинать заново. А если вздремнуть часок-другой тут же, в лаборатории? Он подошел к столу и грузно опустился на стул. Голова сама собой повалилась на руки, он не заметил, как погрузился в крепкий тяжелый сон.

… Когда проснулся, солнце высоко поднялось над домами. С трудом подняв голову, Вугар попытался встать. Болела шея, поясницу словно сковали железным обручем. Хотел опереться на руки — они не слушались. Мурашки бежали по онемевшему телу. Он попробовал пошевелить пальцами, но руки, тяжело соскользнув со стола, беспомощно повисли. Оглядываясь, Вугар старался понять, где он. Совсем один? В лаборатории? Как оказался здесь? Может, заболел, потерял сознание, и некому было прийти на помощь? Он напрягал память, не в силах ничего припомнить…

Наконец боль в шее и пояснице понемногу утихла, руки начали двигаться. Он осторожно встал. Пот крупными каплями выступил на лбу. Вынув из кармана платок, Вагар тщательно отер лицо. Ноги с трудом, но двигались. Проделав легкую гимнастику, Вугар долго мылся под краном. Холодная вода освежила, привела в чувство. Он вспомнил все…

… Прошло еще несколько часов напряженной работы. Так бы и сидеть без конца! Но вдруг все предметы почему-то поплыли у него перед глазами, комната закружилась, острая боль уколола в сердце и перешла под ложечку. Видно, организм взбунтовался, — Вугар вспомнил, что уже сутки ничего не ел.

Буфет был закрыт, пришлось идти в рабочую столовую, что находилась неподалеку. Официантка принесла глубокую тарелку, до краев наполненную дымившимся пити. Не успела она отойти — Вугар уже опустошил тарелку. Удивившись своему аппетиту, он испуганно оглянулся: не заметил ли кто его жадности? Но рабочие спокойно ели, не обращая на него никакого внимания, и он не спеша вышел из столовой.

На улице было прохладно, дул легкий ветерок. Скоро осень. Он медленно шел, с наслаждением подставляя лицо ветру, налетавшему с моря. Головокружение прекратилось, боли прошли. Живительная свежесть возвращала силы. Неужели опять в духоту лаборатории? Нет, нет! Он расстегнул ворот рубахи, продолжая идти вверх по улице, сам не зная куда, без всякой цели. Как хорошо!.. На перекрестке глухо зарокотал огромный грузовик. Черное облако едкого дыма повисло в воздухе. Женщина, что шла впереди Вугара, громко закашлялась и, закрыв лицо руками, отпрянула назад.

— Чтоб тебе пусто было! — крикнула она, задыхаясь, и погрозила кулаком вслед умчавшемуся грузовику.

Грустно усмехнувшись, Вугар подумал: «Скоро, скоро всему этому конец…»

— Не огорчайтесь, тетушка, — утешая, сказал он женщине. — Недалек тот день, когда мы навсегда избавимся от едкой отравы.