Раймон Кено - Упражнения в стиле Страница 38

— Эй вы там, потише галдите! — крикнул адмирал.

Туристы потихоньку забирались в автобус. Федор Балванович зевал.

А Зеленец спал в своей клетке, которую нес Турандот. Зази героически боролась с сонливостью, не желая уподобляться Зеленцу. Шарль поплелся за своей колымагой.

— Ну что, шалунишка, — осведомилась вдовица Аз, увидев направляющегося к ней Зашибю, — весело провели время?

— Совсем даже наоброт, совсем наоборот, — отвечал Зашибю.

— А мы замечательно развлеклись. Мосье Габриель такой забавник.

— Благодарю, — сказал Габриель. — И все же не забывайте про искусство. Это было не только развлечение, но и высокое искусство.

— А он не торопится со своей таратайкой, — заметил Турандот.

— А ей понравилось? — поинтересовался адмирал, имея в виду попугая, который спал, сунув клюв под крыло.

— Да, ему будет что вспомнить, — сказал Турандот.

Последние туристы забрались в автобус. Они клялись написать (жесты).

— Хо-хо! — кричал Габриель. — Адьос амигос, чин-чин, до скорого!

И автобус тронулся, увозя восхищенных чужеземцев. Уже сегодня ранним-ранним утром они отвалят в Гибралтар, к седым камням. Такой у них маршрут.

Подкатило такси Шарля.

— Народу слишком много, все не влезут, — отметила Зази.

— Не имеет значения, — сказал Габриель. — Сейчас мы идем потреблять луковый суп.

— Нет уж, спасибо, — ответил Шарль. — Я домой.

Произнесено это было довольно сухо.

— Мадо, ты едешь?

Мадлен уселась рядом с будущим спутником жизни.

— До свидания! — кричала она в окошко. — Большое спасибо за прекрасный, за чу...

Продолжения услышать не удалось. Такси умчалось.

— Если бы мы были в Америке, — заметил Габриель, — то осыпали бы их рисом.

— Ты это видел в старых фильмах, — сказала Зази. — Теперь в конце женятся реже, чем в твое время. И вообще мне больше нравится, когда под конец всех перестреливают.

— А я вот предпочитаю рис, — высказалась вдова Аз.

— Вас вроде не спрашивали, — бросила Зази.

— Мадмуазель, — вмешался Зашибю, — вам бы следовало быть повежливей со старшими.

— Ах, как он прекрасен, когда выступает в мою защиту, — вздохнула вдова Аз.

— Ладно, двинули, — сказал Габриель. — Идем в «Курослепы». Там я шире всего известен.

Вдова Аз и Зашибю последовали за ними.

— Видел? — спросила Зази у Габриеля. — Эта тетка и мусор прямо как пришитые за нами таскаются.

— Не могу же я им запретить, — сказал Габриель. — Они обладают свободой воли.

— Может, ты их пуганешь? Видеть я их больше не могу.

— В жизни в отношениях с людьми надо проявлять больше взаимопонимания.

— Мусор, он тоже человек, — заявила вдова Аз, которая все слышала.

— Я поставлю всем выпивку, — несмело объявил Зашибю.

— Отказать, — сказал Габриель. — Сегодня ночью плачу я.

— Ну всего одну выпивку, — умоляющим голосом канючил Зашибю. — Например, всем по стаканчику мюскаде. Или чего другого, что мне по карману.

— Копи приданое, — отрезал Габриель. — Вот я, к примеру, могу.

— Кстати, — сказал Турандот, — ничего ты нам поставить не сможешь. Ты позабыл, что ты легавый. Я ведь тоже кафе держу, так я ни за что не стану обслуживать легавого, который приволок с собой шайку дружков на предмет промочить глотку.

— У вас что, глаз нету? — поинтересовался Пьянье. — Не узнаете его? Да это же утрешний сатир.

Габриель склонился над Зашибю, дабы детально обследовать его. Все, включая безмерно удивленную и в то же время раздосадованную Зази, ожидали результатов инспекции. Зашибю из соображений самосохранения молчал как вкопанный.

— Куда ты дел усы? — спросил у него Габриель ровным, но в то же время грозным тоном.

— Не причиняйте ему зла, — умоляла вдовица Аз.

Габриель одной рукой взял Зашибю за грудки и поднял его поближе к фонарю, чтобы лучше рассмотреть.

— Да, — сказал он. — Так где же твои усы?

— Дома оставил, — отвечал Зашибю.

— Так ты к тому же и вправду мусор?

— Нет! Нет! — закричал Зашибю. — Я просто переоделся... для развлечения... чтобы вас развлечь... это все равно что ваша пачка... одного пола ягоды...

— Вот и отбить ему половые ягоды, — в приступе внезапного озарения предложил Пьянье.

— Не надо, не причиняйте ему вреда, — умоляла вдовица Аз.

— Он обязан объясниться, — сказал Турандот, сумевший превозмочь тревогу.

— Ты говоришь, говоришь... — пробормотал Зеленец и тут же снова заснул.

Зази помалкивала. Потрясенная происходящими событиями, борясь с сонливостью, она пыталась отыскать манеру поведения, соответствующую ситуации и одновременно распиравшему ее чувству собственного достоинства, однако не преуспела в этом.

Габриель вновь поднял Зашибю вдоль фонарного столба, внимательно всмотрелся, после чего осторожно поставил на ноги и обратился к нему с такими вот словами:

— А какого хрена ты шастаешь за нами?

— Он вовсе не за вами шастает, — сказала вдова Аз, — это он за мной.

— Да, да, — подтвердил Зашибю. — Вы же должны понимать, когда увлечешься милашкой...

— Ты что (ах, как приятно), на меня намекаешь (что он называет), гад? (меня милашкой!) — произнесли одновременно Габриель (и вдова Аз), один с яростью (другая с нежностью).

— Дура несчастная, — сказал Габриель, обращаясь к даме, — он же вам не рассказал, чем занимался.

— Еще не успел, — пролепетал Зашибю.

— Это растленный сексуальный сатир, — сказал Габриель. — Сегодня утром он преследовал малышку до самого дома. С гнусными предложениями.

— Это правда? — вопросила потрясенная вдова Аз.

— Я еще не был знаком с вами, — пролепетал Зашибю.

— Он признает! — возвопила вдова Аз.

— Он признался! — возвопили Турандот и Пьянье.

— А, так ты признаешься! — голосом, подобным грому, произнес Габриель.

— Простите! — кричал Зашибю. — Простите!

— Негодяй! — верещала вдова Аз.

Эти воплеподобные восклицания навлекли из мрака двух легавых велосипидеров.

— Нарушение ночной тишины, — заорал дуэт велосипидеров, — подлунный крик, сногубительный гвалт, срединочный вопеж, рюхаете, чем это чревато?

Так изъяснились велосипидеры.

Габриель осторожненько отпустил грудки Зашибю.

— Минутку! — вскричал Зашибю, засвидетельствовав тем самым безмерную смелость. — Иль вы не распознали меня? Да воззрите же на мою форму. Я ж легавый, вот мои крылья[*].

И он замахал своей пелериной.

— Откуда ты возник? — спросил велосипидер, который был уполномочен говорить. — Шот тебя никогда тут не видели раньше.

— Возможно, — отвечал дерзновенный Зашибю с отвагой, которую хороший писатель назвал бы не иначе как безумной. — И тем не менее я легавый и легавым остаюсь.

— А они, — с коварной ухмылкой произнес велосипидер, — они (жест) тоже легавые?

— Не подлавливайте меня. Они безобидные, как иссоп[*]. Прямо как святые.

— Шот мне это подозрительно, — сказал говорящий велосипидер. — Святостью от вас не пахнет.

Второй же ограничивался тем, что корчил рожи. Но жуткие.

— Но я прошел первое причастие, — возразил Зашибю.

— После этих слов мне ясно, что ты не легавый! — вскричал говорящий велосипидер. — Я сразу унюхал в тебе читателя подрывных статеек, которые пытаются заставить поверить в союз кропила и полицейской дубинки. А надобно вам знать (он обратился к остальным), что у фараонов кюре во где сидят (жест).

Мимика эта была воспринята довольно холодно всеми, и только Турандот подхалимски заулыбался. Габриель довольно явно пожал плечами.

— Слушь, ты, — обратился к нему говорящий велосипидер. — От тебя воняет (пауза). Майораном[*].

— Майораном! — с состраданием воскликнул Габриель. — Да это «Топтун» от Дристиана Киора.

— Ну да, — недоверчиво сказал велосипидер. — Поглядим.

И, подойдя, он стал обнюхивать пиджак Габриеля.

— Вроде бы, — почти уже поверив, протянул он. — Поглядите-ка, — обратился он к своему коллеге.

Тот тоже в свой черед принялся обнюхивать пиджак.

Закончив, он отрицательно покачал головой.

— Вам не удастся сбить меня со следа, — объявил говорящий велосипидер. — Он воняет майораном.

— Удивляюсь, что вообще могут понимать эти мудаки, — зевая, сказала Зази.

— Вы слышали, рядовой? — сказал говорящий велосипидер. — Слышали? Это здорово смахивает на оскорбление при исполнении служебных.

— Здорово подмахивает, — сонным голосом пробормотала Зази.

И поскольку Габриель и Пьянье расхохотались, она добавила, чтоб они знали и оценили:

— Эту шутку я тоже прочла в мемуарах генерала Вермо.

— Так вот оно что, — сказал велосипидер. — Девчонка издевается над нами, как и этот майорановый.