Дэнни Уоллес - Шарлотт-стрит Страница 38

— Это моя стратегия, — заговорщически прошептал Дэв. — Хочу, чтобы она затосковала обо мне.

— Должно сработать, — заверила его Эбби. — Так что за загадку ты разгадал?

— Шифр. Общую тему. Мы искали что-то объединяющее все эти фотографии.

— Я не искал это, — заметил я. — Я искал девушку, чтобы отдать ей фотографии. Тогда у меня появится основание полагать, что я в этом году чего-то добился.

— Так вот в чем дело? — улыбнулась Эбби. — Одни покоряют вершины, другие переплывают моря, а Джейсон Пристли возвращает потерянные вещи.

— Так что же их объединяет? — поинтересовался я. — Что общего во всех ее снимках? И запомни, твоя идея должна привести меня прямиком к ней. Как и твоя стратегия с Памелой, этот план должен сработать безотказно.

Дэв набрал в грудь воздуха.

— Этой особе можно доверять? — спросил он, кивая на Эбби.

— Нет, — убежденно ответил я.

— Ну и ладно. Девушка с фотографий — вампир.

Он откинулся на спинку стула, наблюдая, какой эффект произвели его слова. Я криво усмехнулся, как будто давно подозревал что-то подобное.

— И если даже она вампир не в буквальном смысле слова, то, несомненно, одержима вампиризмом. Или вообще мистикой и готикой. Такие люди опасны.

Я поднял одну из фотографий. Дэв принес их с собой, чтобы проиллюстрировать свои тезисы.

— Она не выглядит так, будто одержима темой готики, — возбужденно проговорил я, стараясь привлечь внимание присутствующих к ее счастливой улыбке, светлым волосам, летнему платью и полному отсутствию чего-то готического в облике.

— Ну, обычно они так и делают; наверное, подсмотрела это в каком-то фильме ужасов.

— Почему ты думаешь, что она вампир, Дэв? — очень серьезно спросила Эбби.

— Посмотри сама на эти снимки. Она тусуется на кладбищах.

— На кладбищах?

— Точнее, на Хайгейтском кладбище, — пояснил я, будто пытаясь защитить знакомую. — Это достопримечательность Лондона.

— Да, но достопримечательность, известная своими вампирами. Там живет король вампиров — ты сам говорил мне! Кроме того, говорят, что Брэм Стокер написал «Дракулу», побывав именно на Хайгейтском кладбище.

— Да, но не думаю, что можно рассматривать это…

— К тому же Уитби.

— Что не так с Уитби?

— Там разворачиваются события, отображенные в «Дракуле»! Видишь! Она свихнулась на «Дракуле»! Она дракулопатка!

— Спрошу иначе. При чем тут гребешки? Ел их Дракула?

— Ну а вдруг? — заметила Эбби.

— А вот не думаю. И тюленей он тоже не свежевал, если иметь в виду фабрику и не углубляться в область предположений.

— Не знаю, Джейс, — признался Дэв. — Но вообще вампиры помешаны и замешаны на смерти. Не важно, человека, тюленя или моллюска.

— Послушай, — проговорил я довольно жестко, поскольку был уверен, что эта девушка не может быть вампиром. — Это случайные фото, сделанные в случайных местах. Они не приведут меня к ней, точно так же как не позволят нам понять, кто она и чем живет. Я получил от них все, что можно. Кроме того, благодаря Эбби я понял, что иногда надо начинать все с чистого листа. Может быть, именно это мне сейчас и требуется. Надо забыть об этих снимках и сосредоточиться на работе.

Но меня никто не слушал. Эбби взяла один из снимков.

— Смотрите! — воскликнула она. — Да смотрите же!

Мы остановились у кинотеатра «Рио-Гранде» в Далстоне.

— Готов поклясться, там сейчас сезон фильмов про Дракулу! — не умолкал Дэв все время, пока мы ехали в автобусе.

На самом деле оказалось, что в разгаре сезон алжирских фильмов. По крайней мере если верить афишам, испещренным длинными красными буквами. Мы стояли в задумчивости, а дворник, не замечая нас, громыхал алюминиевыми банками на тротуаре.

— Знаете, — заявила Эбби, поправляя взлохмаченную ветром челку, — от пары психов, преследующих девушку, вас отличает лишь то, что один из вас действительно оказался на фотографии. Если бы не это, я бы сюда не пришла сама, несмотря на то что предложила собраться здесь.

— Это судьба, — задумчиво проговорил Дэв, пытаясь сохранить загадочное выражение лица, обычно свойственное поэтам.

— Это судьба, разве нет? — откликнулась Эбби. — Беда только в том, что судьбы как таковой не существует. Бывают причины и следствия. И именно это заставляет нас действовать. У тебя есть причины найти эту девушку, но нельзя утверждать, что тебе это удастся.

— Что ты имеешь в виду?

— Тебе она нравится. Ты ощутил что-то и подумал — это неспроста. Ты обнаружил себя на одном из ее снимков. Это веская причина, чтобы разыскивать ее. И у тебя есть хороший повод, потому что сейчас ты просто пытаешься быть добрым самаритянином. С другой стороны, многое указывает на то, что ты ее не найдешь.

— Что ты имеешь в виду?

— Посмотри на себя. Ты превратил свою жизнь в бардак. Ты потерял девушку, а ведь думал: она должна оказаться Той Самой. Сначала ты заподозрил, что она не Та Самая, потом оказалось — она-то Та Самая, но для кого-то другого, отобравшего ее у тебя, она от него залетела, а ты теперь живешь, как известно, по соседству с борделем да с Дэвом и, как понимаешь, без Той Самой. Без обид, Дэв.

— Это не бордель, — устало возразил Дэв.

— Так какие причины ты собираешься принимать в расчет? Судьбы не существует — во всяком случае, в виде некоего предопределения. Хотя, если ты ничего не будешь делать, думаю, твоей участью станет безвылазно сидеть в одних штанах рядом с известным тебе борделем, ныне и присно, аминь, и виноват в этом будешь ты сам. Ты выбираешь причины, определяющие твой жизненный путь.

— Ну ты-то хоть не считаешь, что я свихнулся.

— Однако это выглядит так, будто ты и вправду свихнулся. Кроме того, печатать чужие фотографии, должно быть, противозаконно, разве нет? Но это твой выбор, и я не возьмусь осуждать тебя, пока не увижу, к чему это приведет.

Я посмотрел на Дэва с видом «я-же-тебе-говорил». Он подошел к одной из афиш, чтобы рассмотреть ее получше.

На Кингсленд-роуд раньше был аукционный зал. В семидесятые или восьмидесятые годы кинотеатр в стиле ар деко занял его место. Функционировал он под вывеской «Рио». Такси «Миллениум» на той же улице сменило название на «Комфортное такси от Хэкни». По соседству находилось обшарпанное кафе «Жареные цыплята Миллениум», казалось, стеснявшееся самого себя.

Мое сердце замерло, когда я это увидел — кинотеатр, не кафе, — потому что… это явно было место для романтических встреч.

Куда я водил Сару, когда мы в последний раз были в кино? Что мы смотрели? Кажется, это был «Железный человек-2». Мы поссорились по дороге туда, а в кинотеатре я разозлил ее своими причитаниями по поводу того, что поп-корн стоит почти столько же, сколько и билеты. А потом мы сидели «У Нандо», практически не разговаривая, вяло обменялись парой комментариев, когда пьянчужка на улице пнул полицейскую машину и был немедленно повержен на землю блюстителями закона.

Для девушки тот вечер выглядел совсем по-другому. Во-первых, это был роскошный «Рио», а не какой-то «Вю» в торговом центре над магазином дисков. Это был стильный классический кинотеатр. Парень — как бы его ни звали — скорее всего заехал за ней на своей машине. У него с собой был дорогущий коктейль в серебряной фляжке. Он заплатил за специальный показ его любимого алжирского фильма только для них двоих и расстелил одеяло из фамильного темно-синего тартана, так что они могли взирать на экран, даже не вставая. Потом он повез ее в бар, известный лишь немногим избранным. Наверное, во французское заведение, обслуживающее только членов клуба. Лощеный бармен поприветствовал его, едва он вошел, и джазовое трио принялось вдохновенно импровизировать в его честь. Эффектные гламурные женщины весьма своеобразно поприветствовали его. Испытав некоторое недоумение, она тем не менее решила, что должна проигнорировать подобную бестактность, тем более когда услышала, что это галеристки из Нью-Йорка, желающие, чтобы он наконец согласился выставить у них свои работы. Он мог также сказать, что эти девицы всего лишь снимают квартиры в одном из принадлежащих ему домов на берегу Темзы с видом на Биг-Бен. Не исключено, что он мог встретить их на Гаити, когда лечил там детей в составе организации «Врачи без границ». И после этого, надо полагать, он задумчиво уставился в пространство с измученным и недоступным видом, проводя пальцем по ободку бокала с темно-красным романе-конти, а девушке не оставалось ничего другого, как влюбиться в него.

Щелк.

Я повернулся и увидел Эбби с моим одноразовым фотоаппаратом.

— Хороший снимок, — сказала она, наморщив нос. — Ты вышел таким задумчивым.