Михаил Бочкарев - Москва-Поднебесная, или Твоя стена - твое сознание Страница 38

Она побежала по платформе, так словно сзади нее рвались бомбы. Когда вокзал остался позади, Вознесенская встала, запыхавшись, и осмотрелась, пытаясь сообразить где она. Но место ей было совершенно незнакомо. С одной стороны улицы примостилась чахлая церквушка, с полуразвалившимися луковицами куполов, с другой сияющее великолепием казино «Алмаз». Здание помпезно горело чудесными огнями и на крыше его, лукаво подмигивал неоновым глазом карточный Джокер. Эллада, не раздумывая, двинулась к казино. У входа стояла охрана — два широкоплечих, дюжих молодца в костюмах. Они хмуро поглядывали на прохожих и о чем-то приговаривались при помощи раций. Когда Вознесенская поднялась по, выстеленным ковровой дорожкой ступеням и попыталась пройти внутрь, один из широкоплечих стражей, бесцеремонно отпихнул популярную ведущую, словно она была какой-то бомжихой.

— Ты что! — заорала она, чуть не упав, — Холоп-ничтожество!

— Свиньям без намордника не положено, — категорически заявил охранник и передал по рации напарнику (хоть и стоял тот от него в двух шагах), — Эту шваль не пускать! Прием?

— Вас понял, прием! — отозвался второй.

— Кто здесь шваль?! Да я сейчас один звонок!!!.. Да вы у меня дворниками всю жизнь!!!..

Нервно, кипя от негодования, Вознесенская принялась рыться в карманах, которых оказалось у нее бесчисленное множество, но вместо сотового, в каждом находила она горсти желудей. Эллада ожесточенно выбрасывала их, но дубовые плоды, как в сказке о волшебном горшочке, вновь появлялись в карманах из ниоткуда.

— Дайте позвоню! — она попыталась выхватить из рук охранника рацию, но тот ловко увернулся от ее выпада, и предал, скрежеща помехами, второму:

— Вот сука! Прием?

— Ну! — подтвердил напарник, хохотнув в рацию, и несильно пнул ногой телеведущую. Тут самообладание покинуло Вознесенскую и она заплакала, совсем по-детски.

— Пуст-ииии-теее ме-ня… — разревелась она, — ну… по-жа-ааа-луй-ст аааа!

Ну пустите-ееее!

— А зачем? — издевательски поинтересовался тот, что ее пнул.

— Я звезда-а а а!!! — залилась Эллада, — Меня по телевизору показывают!!! Я модная-яяааа!

— По какому такому телевизору? Не знаем никакого телевизора. И тебя не знаем. Пошла вон от сюда!

— Гуляй мимо! Прием? — поддержал напарник по рации.

— Пустите-е-еее! — не унималась отверженная ведущая и тут, вдруг, взгляд ее упал на зеркальную гладь входной двери. Эллада увидела себя. И как только она осознала, что сальная свинская физиономия, с розовыми румянами на круглых щечках, это она сама и есть, сон сразу закончился. Проснувшись, Эллада открыла глаза и тут же все вспомнила.

Она пила с вечера четверга. Пила одна, и пила много, а потом вдруг превратилась в свинью. Обнаружила это Вознесенская совершенно случайно.

К ней зашел по-соседски знаменитый клипмейкер Забарышников, прославившийся рекламными видеороликами одного известного банка. Фишка роликов была в том, что банк рекламировали очень известные персонажи; звезды кино и эстрады, политики, московский бомонд и все те, чьи лица часто мелькали в телепередачах и прессе освещающей светскую московскую жизнь. Так пожелал заказчик.

Однако, Забарышников, будучи от природы человеком хитрым и пронырливым, придумал кое-что более оригинальное. Он находил на улице людей, очень похожих на известных и всеми любимых актеров, певцов и политиков. Гримировал их для большего сходства и науськивал читать в камеру текст, восхваляющий деятельность банка. Естественно платил он им жалкие копейки, а с рекламодателя драл втридорога, апеллируя привлечением звезд. Разницу, и при том не малую, хитроумный клипмейкер клал себе в карман. Потом, конечно, обман был раскрыт и даже имел место крупный скандал, но все обошлось, так как банк к моменту судебного разбирательства — лопнул, а многие из сфальсифицированных звезд и политических фигур безвозвратно потеряли рейтинг и интерес народных масс, к своим жалким персонам. Скандал замяли, и на этом все кончилось.

Федор Забарышников озабоченный отсутствием картинки в своей новой гигантской плазменной панели, стоящей примерно столько же, сколько хватило бы какой-нибудь многодетной семье на безбедное существование в течение лет десяти, решил узнать у соседки телеведущей, в чем собственно дело.

— «Уж она то должна знать», — думал клипмейкер протягивая руку к звонку. Пьяная Вознесенская, в фривольном халатике, открыла дверь, улыбнулась знаменитому соседу, но по реакции его, поняла что-то то с ней не так. Клипмейкер побледнел, перекрестился и с криком, — «Господи помилуй!», — сбежал не оглядываясь, так быстро словно черта увидел воплоти.

Тогда Эллада, пошатываясь спьяну, подошла к зеркалу и разглядела в нем свою опухшую физиономию. Сначала Вознесенской показалось что ее просто перекосило от чрезмерного поглощения водки («Henesy», к тому моменту кончился и Эллада продолжала накачивать себя сорокоградусной беленькой), но присмотревшись, телезвезда обнаружила на месте своего, искусно сконструированного и весьма дорогостоящего носика, свиной пятачок. Пьяно шатнувшись, Эллада сощурила оплывшие глазки и спросила свое отражение:

— Что за свинские шуточки?

Но ей, понятное дело никто не ответил. Тут теледива, вдруг осознав, что свинья в зеркале — это она сама, и что вовсе она сейчас не спит, моментально протрезвела. Схватив хрустальную пепельницу, Эллада разбила зеркало, будто надеясь что, сей поступок вернет ей прежнюю красоту. Но, разведав лицо рукой поняла, что этого не случилось. Она помчалась к другому зеркалу, но и оно показало ее всю то же неприятное свиномордство.

Вознесенская побила в квартире все зеркала, но пятачок все равно не исчез, а только начал чесаться и требовать водки. Именно требовать. Эллада прямо-таки физически ощущала как подрагивающий, влажный и скользкий новый ее нос, посылает в мозг импульсы желания продолжать и продолжать пить. И Эллада не сопротивлялась, тем более что с каждой новой рюмкой, ей становилось все лучше, все легче и комфортнее. Ей даже пятачок начал казаться весьма симпатичным и очень подходящим к похмельной опухлости лица. Напиваясь, Эллада самозабвенно ползала по квартире на карачках, звонила знакомым и разноинтонируя хрюкала в трубку. Ей казалось это очень забавным. Он подолгу смеялась и набирала телефонные номера снова и снова, вызывая у себя еще большие приступы веселья. Потом она кратковременно засыпала, немного приходя в себя, но по пробуждении, все начинала сначала. Пила и безобразничала с телефоном.

Встав с ковра, на котором она не испытывая дискомфорта спала, Эллада первым делом пошла к бару и выкушала сто грамм водки «Юрий Долгорукий». В организме разлилось приятное тепло, телезвезда блаженно хрюкнула, отметив про себя с некоторым сожалением, что запасы алкоголя неминуемо заканчиваются и надо бы их пополнить. Налила еще одну рюмку и в этот момент в дверь позвонили. Наученная опытом общения с соседом Забарышниковым, и уже привыкшая к своему новому облику, Эллада смастерила себе из ажурного платочка, некое подобие вуали. Смотрелась она в ней как какая-нибудь японка во время эпидемии птичьего гриппа. Вознесенская, игриво полюбовалась своим отражением в уцелевшем от погрома косметическом зеркальце, махнула водки, приподняв платок, и пошла открывать.

На пороге стояла заплаканная, с побитым глазом и потекшей тушью, подруга телезвезды, тоже звезда, только эстрадная, Катерина Лавандышева.

— Катька! — прохрюкала Вознесенская, — Здарова, ты от куда?

— Меня Фарух избил! — хныкнула певица.

— Свинья! — определила Вознесенская твердо.

— А ты чего? Болеешь? — Лавандышева только сейчас заметила что Эллада, предстала перед ней в платке, — Или у тебя кто есть? — полушепотом добавила она, пытаясь заглянуть через плечо телезвезды, — может я не вовремя? — лукаво подмигнула она, подозревая что застала подругу во время эротической игры с любовником.

— Нету, — брезгливо хрюкнула Вознесенская.

— Ты как-то странно разговариваешь? Простыла?

— Ага, — ответила ведущая, барахля носовыми пазухами, — заходи…

Лавандышева прошла. Не разуваясь, она продефилировала в гостиную, тут же увидев, что все вокруг заставлено бутылками из-под алкогольных напитков, немытой посудой, окурками и прочими непотребностями сопровождающими запой.

— Водку будешь? — поинтересовалась у подруги Вознесенская, возникнув в комнате.

— Ты что! Ты больная? — удивилась певица.

— А что?

— Не знаешь что ли?

— Чего?

— Что водку пить нельзя?

— Это почему еще? — деловито поинтересовалась Эллада. И словно в доказательство, что водку пить не только не нельзя, а наоборот можно, прошла к бару, налила себе полный фужер, предназначенный скорее для шампанского, и приподняв платок, влила в себя новую порцию.