Арсений Данилов - Adrenalin trash Страница 4

Глаза устали, и она не сразу заметила лежащую возле подушки, в мутной луже компьютерного света, книгу. Сначала Марина хотела встать с кресла и взять книгу в руки, но потом передумала. В конце концов, то обстоятельство, что на светло-серой обложке мягким курсивом выведено слово, только что появившееся на экране монитора, еще ничего не значило.

Марина повернулась к столу, склонилась над клавиатурой и, после секундной паузы, напечатала:

— Приветик! Как дела?

Чтобы написать это, требовалось совсем немного времени — секунды две-три, не больше, но в душе Марины за это время произошел небольшой переворот. Она вспомнила о том, как четыре года назад, когда одноклассники начали всерьез интересоваться тем, как Марина проводит вечера, ее тело вдруг непонятно почему предало свою хозяйку (хотя, конечно, отделить себя от тела довольно сложно), и по коже на животе, бедрах и ягодицах, словно рябь перед надвигающейся бурей, побежали первые складки. Сначала это было не очень заметно, и мама Марины говорила, что легкая пухлость ей даже к лицу, но спустя примерно полгода телефонные звонки, приносившие ломающиеся голоса боровшихся с прыщами ребят, прекратились. Теперь, возвращаясь из рейсов, мама обычно говорила про переходный возраст, а один раз даже сказала что-то про гадкого утенка, который превратился в лебедя, и Марина потом долго плакала в своей комнате. Самым трудным было избавиться от унизительного чувства постоянного ожидания…

— Привет! Отлично! Как сама? — ответил Алхимик.

…возникавшего при каждом телефонном звонке.

Какая-то диета, рецепт который мама вычитала в «Вестнике МПС», привела к проблемам с кожей…

— Честно говоря, плохо, — написала Марина.

…со спортом, понятно, тоже ничего не вышло. Марина не выдержала тяжелые взгляды первых собачников, внимательно разглядывавших ее обтянутое спортивным трикотажем тело во время утренних пробежек…

— Почему?

… и как-то остановилась…

— Скучно. Никто со мной не разговаривает…

…причем это оказалось даже легче, чем она сначала думала. Марина достигла внутреннего равновесия в полном соответствии с законами физики — она впустила ожирение в свою оформлявшуюся душу, и к выпускному вечеру самые тонкие конструкции покрылись таким толстым слоем сала, что она совершенно спокойно просидела большую часть мероприятия за столом, кушая пирожные и глядя на одноклассников…

— Странно. Такое красивое имя:)))

…а когда пьяный учитель физкультуры пригласил ее потанцевать и стал ощупывать крепкими пальцами Маринины ягодицы (вероятно, в своем воображении он все еще учил девочек прыгать через козла), она застенчиво улыбалась, а от последовавшего сбивчивого предложения…

— Меня здесь не любят:(((

…почему-то отказалась и потом, как ни странно, ни разу об этом не жалела.

— Да? Ну, попробуем это исправить:)

Марина усмехнулась.

— Попробуем, — написала она.

На экране повисла пауза, с трудом поддающаяся расшифровке — собеседник мог задуматься, отлучиться в туалет, выйти покурить или разговаривать с кем-то другим. Марина немного подождала, потом решила приготовить еще кофе.

На кухне ей составил компанию Монтень — пока грелся чайник, он проинспектировал состояние своей миски, а потом крутился вокруг ног Марины, заглядывая ей в глаза и тихо мурлыча.

Когда Марина вернулась в комнату, на мониторе появились сразу несколько сообщений. Сначала Алхимик спросил:

— Любишь сказки?

Не дождавшись ответа, он написал:

— Ты здесь?

А потом еще дважды добавил «ау».

Марина села в кресло, улыбнулась и написала:

— Я здесь.

— Куда пропала? Я скучал:) — написал Алхимик. Марина на секунду задумалась и неожиданно для себя написала:

— Курить ходила.

— Ты куришь? — спросил Алхимик.

— Да, — ответила Марина. — А ты нет?

— Курю. Просто первый раз вижу курящую Василису:)).

Марина ответила смайликом.

— А тебя правда так зовут? — спросил Алхимик.

— Ну… Здесь — да, — написала Марина.

— Понятно, — ответил Алхимик.

— А ты почему Алхимик? — спросила Марина.

— Хм… — напечатал Алхимик.

— ?

— Ну просто когда регистрировался, ничего не мог придумать. А по телевизору в это время передача шла, называлась «Алхимия слова». Вот я оттуда и взял.

— Понятно, — написала Марина. — А я сейчас книжку читаю, она «Алхимик» называется…

— Ха, — написал Алхимик, — Пабло Куэльо?

— Ага, — ответила Марина.

— Колумбийский маг?:)

— Бразильский, — написала Марина и отхлебнула кофе.

— Точно.

— Читал?

— Нет, слышал только. Интересно?

— Ну. Нормально.

— Понятно. А здесь давно?

— Вообще или сегодня?

— Ну и так и так.

— Вообще два месяца. А сегодня с десяти сижу. А ты?

— Да я неделю назад только подключился.

— А я тебя не видела раньше.

— Странно. Но теперь-то видишь?

Марина улыбнулась.

— Теперь вижу, — написала она.

Будильник показывал половину второго. В квартире было совсем тихо, за окном по-прежнему ползал туман. Из открытой форточки тянуло сыростью. Марина поняла, что спать ляжет не скоро.

Ноль

В электричку попадал солнечный свет двойной фильтрации. Сначала лучи разрезались ветвями деревьев, выстроившихся вдоль железнодорожного полотна, а потом цедились сквозь грязные оконные стекла. Оказавшись в вагоне, тощие желтые пятна принимались скакать по спинкам скамеек, отчего казалось, что и немногие пассажиры, и их нехитрый багаж, и сами скамейки дергаются, словно толпа на танцполе, поливаемом пулеметными очередями стробоскопа. Андрей нечасто ходил в клубы, но его заторможенный похмельем мозг родил только такое несложное сравнение.

Наступила суббота. Это был тот самый главный день, прожить который надо максимально бесцельно, чтобы в следующие шесть суток не было мучительно больно за неудавшуюся юность. Андрею такое удавалось далеко не всегда, но сегодня он, похоже, оказался на верном пути — пригородный электропоезд вез его в пугающую свежесть далекого подмосковного поля, на котором, если верить Внучку, росли грибы. Андрей, конечно, не раз слышал о них, но никогда не видел, не собирал и не ел. Он даже, по странному стечению обстоятельств, на двадцать втором году жизни не мог похвастаться конопляным опытом. Впрочем, у него все еще было впереди.

— Однако, — сказал Олег, по своей привычке без лишних предисловий продолжая оборванный давно разговор, — вряд ли такой поступок можно считать простым актом кражи с целью приобретения недоступного имущества.

Андрей улыбнулся. На скамейке напротив них сидела девушка. Она вошла в поезд не на вокзале, а на одной из небольших станций, там, куда еще можно добраться на метро. Как раз перед ее приходом Никита и Внучок ушли в тамбур. Никиту сильно тошнило, а Внучок ехал без билета, поэтому в вагоне они чувствовали себя неуютно. Сев на нагретую их задницами скамейку (Андрей еще подумал, что если девушка и заметила необычную теплоту сиденья, то, вероятно, списала ее на действие солнечных лучей), она достала из рюкзака книжку с изображением неприятного узкоглазого мужчины на обложке и стала читать. Андрей успел заметить, что автор книжки носит емкую японскую фамилию Мураками.

В общем, было ясно, что сообщение Олега адресовано не только Андрею, но и их безымянной спутнице. Суббота настоятельно требовала женского внимания.

— Ну, — сказал Андрей, пошевелив в воздухе пальцами, — в целом с этим высказыванием нельзя не согласиться.

— Ясное дело, — сказал Олег. — Основная наша цель состоит не в получении имущества, которым в данном случае оказалась банка с энергетическим напитком «Ред Булл». Кстати, совсем неплохим…

— Неплохим, — сказал Андрей.

— …а в получении адреналина, который выделяют железы внутренней секреции в минуты опасности.

— Безусловно, — сказал Андрей. — Однако не преувеличиваем ли мы…

В этот момент двери, отделявшие вагон от тамбура, с шумом распахнулись. Андрей повернулся — он испугался, что Никита и Внучок решили вернуться в вагон. Но, к счастью, это оказался просто пригородный коммивояжер. Он быстро осмотрел присутствующих. Их было человек десять. По сильному испитому лицу коммивояжера скользнула улыбка, отражавшая бесконечную усталость от жизни. Он поставил на свободную скамейку большую спортивную сумку и достал из нее пачку обложек для документов и пучок гелевых ручек. Дирижерским жестом разведя руки в стороны, коммивояжер зачитал короткую эмоциональную речь.

— Всем счастливого пути! — повесив в конце послания это оскорбительное пожелание, он подхватил сумку и быстро пошел в следующий вагон, не глядя по сторонам.