Андрей Неклюдов - Я – контрабандист Страница 4

– Ложись, тебе завтра Машку в бассейн вести, – легонько подтолкнул он супругу к двери.

Едва она вышла, я повернулся к другу:

– А как же геология, Олег?! Морские экспедиции? Красное море?

– Экспедиции отложили… лет на сто, – ответил он несколько раздраженно. – И вообще, не хочется сейчас об этом говорить.

Мы оба помолчали. Вопреки моим ожиданиям, почему-то не вспоминали (смеясь, перебивая друг друга, как мне рисовалось до этого) общие для нас события студенческой поры.

– Дней через семь выходим в рейс, – вскинул голову Олег. – Вдвоем. Хоть это и невыгодно – оплачивать две путевки. Но надо, чтобы ты освоился. Следующий рейс пойдешь одни. Попробуешь. Если не покатит, я куплю тебе обратный билет – и вернешься в Питер. В таком случае ты ничего не теряешь. В материальном плане, – прибавил он. – Теряю я. Ну а в моральном… тут уж сам смотри. Если же все нормально, – продолжал он после паузы, – дальше будешь работать без меня. Я собираюсь съездить с семьей в Америку.

Я сидел как оглушенный. То, о чем говорил Олег, не умещалось у меня в сознании. Если бы кто-нибудь сказал мне в Питере, что я в одиночку отправлюсь за границу за товаром, я бы хохотал в ответ. Но сейчас я понимал, что отступать поздно. Сделав один шаг, придется делать и следующие. Меня успокаивало лишь, что если это и случится, то не скоро, что в ближайший рейс мы все же пойдем вдвоем.

Для сна мне было предоставлено кресло-кровать в кухне. Раскладывая его, я обнаружил в его глубинах пачки стодолларовых купюр.

– А-а, это Ольга забыла убрать, – шевельнул кистью руки Олег. – Она их на всякий случай припрятывает. От налоговой полиции.

– А что, есть такая опасность? – насторожился я.

– Еще бы! Они у нас уже были. Правда, не из самой налоговой, а из ФСБ. Витьку Жупикова раскручивали, а заодно и ко мне заглянули. Хорошо, Ольга успела пакет со всеми деньгами выбросить на балкон, а то бы все забрали.

– А что, торговать нельзя? – удивился я.

– Так – нет. Я давно собираюсь оформить предпринимательство, да все откладываю: налоги всю прибыль съедят. Если делать все по закону, ничего не заработаешь.

Я задумался. Выходит, деятельность Олега незаконна. Значит, и я буду заниматься нелегальным промыслом… Ожидал ли я такого оборота? Наверное, еще полгода назад подобный вариант был бы для меня абсолютно неприемлем. Однако сейчас я не испытал сколько-нибудь ощутимого внутреннего протеста. Очевидно, предшествующие события достаточно подготовили меня к этому.

– Как же они узнают, кто торгует? – спросил я.

– Да все на виду, – разговаривая, Олег постукивал по столу пачками денег, точно колодами карт. – Те, кто постоянно ходит в Корею, известны. Потом, мы всякий раз объявления в газету даем: мол, спортивная одежда из Кореи. И вообще, тропка сюда уже натоптана, не спрячешься. Я потому стараюсь свои деньги сразу вкладывать в недвижимость: второй гараж купил, земельный участок (на Ольгу оформил), в Питере у вас собираюсь квартиру купить, чтобы в случае, если тут все конфискуют или срочно придется от бандитов скрываться, – чтобы было куда. Чтоб хоть что-то осталось…

Я слушал, позабыв о разобранном наполовину кресле. ФСБ, налоговая полиция, бандиты – все это будет сопровождать теперь и мою здесь жизнь! Недаром перед вылетом сюда меня одолевали тягостные предчувствия…

– А что, бандиты тоже могут напасть? – спросил я по возможности спокойным тоном.

– Могут, – кивнул друг. – Уже нападали. Как в кино: с пистолетом, в масках. Мне прямо с порога как врубили кастетом, так я уже больше и не соображал ничего. Схватили дочку, нож приставили и мне кричат: где деньги?! А я вспомнить не могу. В голове одно: Машка! Десять тысяч долларов забрали. Сам отдал.

– Сам отдал? – удивился я, воспринимая рассказанное как фильм-боевик.

– Я все готов был отдать в том состоянии. Они спрашивают: «Еще есть?» Я говорю: есть. Представь! «Где?» А я не помню, голова не варит. Они к Ольге. Она молчит. Была еще примерно такая же сумма в рублях – они не нашли. А потом оказалось, что Ольга знала, где они лежат. Не всякий мужик выдержит, согласись. Особенно если ребенок…

– И как ты после этого? – спросил я, помолчав.

– Никак.

– Но ведь это может повториться.

– Теперь уже вряд ли. Я и дверь железную поставил, с глазком, и крыша есть… Хотя, конечно, не гарантия.

Слово «крыша» я пропустил тогда мимо ушей, приняв его в буквальном смысле. Лишь позднее я уяснил, что «крыша» – это те же бандиты, одна из группировок, которые за плату берутся охранять от других бандитов.

Олег бросил пачки долларов в дипломат и пихнул его ногой под мою же лежанку.

«Ну и жизнь. Как на войне», – подумал я, укладываясь. Засыпая, я ощущал под своей спиной, словно мину, чудовищное для меня количество деньжищ, и мне мерещилось, как бандиты тихонько влезают или, наоборот, с грохотом вламываются в окно, пришибают меня кастетом, дабы завладеть ценным дипломатом.

«ЧЕМПИОН»

Мне показалось, я не проспал и десяти минут, как в дверь позвонили. За окном уже было светло. Восемь утра. Мимо кухни проплелся Олег, в одних спортивных штанах, щурясь без очков. Щелкнул запор.

– О, Миша, привет, – буднично, но с добродушными интонациями прозвучал из прихожей его голос. – Что скажешь хорошего?

– Семпион. Семпион есть? Какая сена семпион? – отвечал ему тонкий певучий голосок.

– Дорого, Миша.

– Ськока?

– Десять долларов.

– О, Олег! Сутис?

– Не до шуток. Тебе, так и быть, немножко сбавлю. Как постоянному клиенту. Вадим! – окликнул Олег меня. – Пойдем, тебе надо вникать. Хотя в этом ничего сложного нет, день-два – и сам продавать будешь.

Последние его слова я воспринимаю как нечто маловероятное. Догоняю Олега и покупателя уже на улице. Покупатель – вьетнамец, пухлый, коренастый, с маленькими детскими глазками. В сторонке прогуливается другой, помельче, видимо, напарник.

– Чего они хотят? – успеваю шепнуть другу.

– Костюмы спортивные. «Чемпион Америки» называются, – походя объяснил Олег.

Через двойную железную дверь попадаем в квартиру-склад. Это действительно склад: спертый воздух, пыль, обрывки картона в коридоре, в комнате беспорядочно навалены широкие, уплощенные, похожие на диванные матрасы мешки. Миша, точно большой толстый паук, тотчас начинает в них рыться, одни отваливать в сторону, другие вскрывать, вытаскивать из них плоские полиэтиленовые пакеты с упакованными в них темно-синими костюмами, разворачивать, прощупывать.

«USА Champions», – читаю я вышитую на костюме надпись.

Олег с отрешенным лицом стоит в дверях.

– Как он меня задолбал, этот Миша, – говорит он в полный голос. – Хотя, с другой стороны, они настоящие купцы, эти вьетнамцы.

Отобранные мешки Миша, громко сопя, с испариной на гладком лбу, перетаскивает волоком к входной двери. Олег считает на калькуляторе общую сумму.

– Олег, поза-а-луста… – тянет вьетнамец и смотрит на Олега детским просящим взглядом.

– Нет, Миша.

– Оле-е-ег…

– Что он хочет? – не понимаю я.

– Хочет еще рыться. Отобрать из дамских сумочек-чемоданчиков только те, что с колечками, а все с крючочками мне оставить. Нет, Миша, – отвечает Олег на еще более умоляющий взор, – или бери все разом, или я другому продам.

Но Миша продолжает канючить н добивается своего. Наконец распахивает куртку и извлекает из глубин внутренних карманов пухлые пачки денег.

– Пересчитай, – передает мне Олег всю эту кучу.

Напряженно, как па экзамене, я начинаю перебирать бумажки.

– Надо будет дома дать тебе пачку, чтобы потренировался, – замечает друг. Он берет одну из пачек и двумя большими пальцами ловко перелистывает ее, не хуже счетной машинки. Часть денег почему-то влажная, купюры липнут друг к другу.

– Ты что, их под мышкой держал? – ворчит Олег на своего клиента. – Или плакал над ними? Ладно, пойдем, – дергает он мне головой, небрежно сгребая банкноты в кучу. – Дома посчитаем.

– А если не будет хватать? – беспокоюсь я.

– Тогда Миша, сколько не хватит, доплатит, – отвечает друг, запирая двери, прижимая локтем завернутые в газету деньги. – А может, и не доплатит. На фоне потерь, какие порой случаются, это все ерунда.

РАБОЧИЙ ДЕНЬ

Дом Олега стоит на косогоре. Под ним нескончаемым потоком в сизой дымке выхлопных газов бегут автомобили. Дальше синеет краешек моря с корпусами судов и горной грядой на горизонте. Оттуда тянет зимним холодком. Однако во всем уже чувствуется весна. Пахнет прелой травой. Солнце растапливает последние грязные нашлепки льда на дорожках. Там и сям скачут по земле сороки (откуда их здесь столько?). Иссиня-черный сорочий хвост высовывается, оживленно подрагивая, из безалаберного, с торчащими во все стороны ветками, гнезда на опоре электропередач.

С нагорной стороны к подъездам ведут мостки, сразу попадающие на второй этаж. Под ними стоит микроавтобус. Миша со своим напарником швыряют мешки через перила вниз, прямо па пыльный асфальт.