Гюнтер Штайн - Подарок Страница 4

— Паренька, которого ты ко мне привел, я утром отошлю обратно в тыл… — Майор коротко объяснил, чем вызвано его решение, а затем рассказал Виктору биографию мальчугана. — Сейчас у меня нет ни времени, ни возможности объяснить ему, в чем заключается разница между немцами и фашистами. Его ненависть к фашистам слишком велика. Вот поэтому–то я и решил отправить его в тыл, пока он здесь чего–нибудь не натворил.

Однако сам Виктор точку зрения майора не разделял. «Именно здесь, — подумал он, — Толик скорее всего поймет эту разницу, а тот факт, что немец спас ему жизнь, заставит его задуматься». Виктор попросил майора оставить парня в подразделении, пообещав, что он сам будет заботиться о нем.

«Возможно, Виктор и прав, — думал майор, — но эксперимент этот опасен. Встреча Толика с Бородачом показала, как юноша ожесточен против немцев. Где гарантия, что по отношению к Виктору он будет иным? А вдруг наоборот? Если мы будем утаивать от парня национальность его нового друга, которому он так доверился, это может толкнуть его на необдуманный шаг…»

Нет, майор Кипиани не имел права допустить, чтобы жизни хотя бы одного из немецких антифашистов, которых ему доверили, угрожала опасность. «Парня обязательно нужно направить в тыл», — твердо решил майор.

3

На следующее утро Виктор проснулся от грохота артиллерийской канонады, доносившейся с левого фланга дивизии. Майор Кипиани объяснил ему, что гитлеровские войска, находившиеся в котле и на внешнем фронте, начали обрабатывать участок соседней дивизии огнем артиллерии, что само по себе свидетельствует, видимо, о желании осуществить на том участке прорыв. Сведения подобного характера были получены и с другого участка котла.

— В первую очередь противника интересует высота с отметкой двести тридцать девять, которая господствует над входом в котел, — объяснил Кипиани.

Группа армий «Юг», возглавляемая Манштейном, пыталась воспрепятствовать войскам Советской Армии создать внешний фронт окружения гитлеровской группировки. Место и время подготавливаемого немцами прорыва было установлено советскими разведчиками, а пленный гитлеровский офицер показал то же самое. Советское командование, казалось, предусмотрело все. Но в тот же день неожиданно кончилась снежная метель и наступила оттепель. Дороги так развезло, что машины с солдатами, боеприпасами, провиантом и горючим застревали в грязи.

— Чем мы можем помочь? — спросил Виктор майора, когда тот объяснил ему положение.

О ведении пропагандистских передач с помощью ОГУ не могло быть и речи, так как гитлеровские части на их участке фронта предприняли контрнаступление, с тем чтобы воспрепятствовать советскому командованию снять войска с других участков фронта и перебросить их на угрожающее направление.

— Но ведь не можем же мы сидеть здесь сложа руки и ждать! — сказал Виктор.

— Товарищ Шенк, — спокойно заметил ему майор, — коммунист всегда должен знать, чем ему следует заниматься в данный момент. Вот и вы подумайте над этим!

Виктор ушел от майора очень недовольный собой. Выйдя на улицу, он расстегнул воротник шинели и, сощурившись, посмотрел на солнце. Артиллерийский грохот стих, лишь где–то гудели самолеты. Виктор пошел между домами, осторожно ступая по мокрому снегу.

Внезапно он остановился. На крыше уцелевшего дома — а таких было немного — стояли старик и женщина. Они снимали кровлю, скручивая ее в рулон. В других хатах снимали с петель оконные рамы и двери. Мимо него прошли дети, неся стол с двумя стульями. Из кучи развалин жители тащили балки и доски. Потом Виктор увидел, что все побежали в сторону колодца.

Загоревшись любопытством, он пошел следом за ними и тут увидел, что бегут они вовсе не к колодцу, а к шоссе, которое проходило по окраине села.

Шоссе в те дни было важнейшей артерией, питавшей фронт всем необходимым. Жители, чтобы сделать это шоссе проезжим, укрепляли разбитые участки его досками, хворостом и другими подручными материалами. Не жалели ничего, понимая, что от этого будет зависеть темп продвижения частей Советской Армии, которая несколько дней назад освободила их родное село. Теперь местное население добровольно вышло на ремонт дороги. По–видимому, Манштейн в своих планах не учитывал такой помощи.

— Эй, Виктор Андреевич, ты куда? — услышал Шейк чей–то звонкий голос. Он остановился и, оглянувшись, увидел Толика.

— А ты что тут делаешь? — спросил его Виктор.

— Тебя ищу.

— Майор Кипиани с тобой говорил?

Толик сокрушенно покачал головой: — Не говорил, значит, и не хотел.

Виктор на миг задумался, не зная, что сделать. Сначала он решил послать парня к майору, но потом передумал:

— Пошли со мной!

На шоссе в грязи застряли два грузовика. Виктор и Толик молча стали помогать женщинам подкладывать под колеса машин доски и хворост, подталкивали машины сзади. Чуть дальше жители очищали проезжую часть дороги от снега и грязи. Помощь Виктора принимали охотно. Толик сразу же присоединился к нему, радуясь, что и он может быть чем–то полезен людям.

Когда в руки Виктора попадала доска или брус, он сразу задумывался о том, какой это строительный материал и на что дельное его можно пустить. Неожиданно в голову Виктору пришла мысль использовать доски для очень важной цели. Но сделать это можно было позднее, так как сейчас каждый человек был необходим на ремонте дороги.

— Почему ты отложил их в сторону? — спросил Толик Виктора, заметив, что тот отложил несколько почти одинаковых по размерам досок за кучу снега.

— Это я тебе позднее объясню, — ответил Виктор.

Однако, едва зашло солнце, подул свежий ветер. Он унес весеннее тепло и накрепко заморозил лужи. Уставшие жители расходились по своим хатам, по которым свободно гулял ветер. А по дороге одна за одной в сторону фронта мчались военные машины.

Виктор уходил с дороги последним. Взвалив себе на плечо три доски, две дал нести Толику.

— Что все это значит? — удивился майор Кипиани, увидев, что Виктор и Толик вносят в комнату доски.

— У вас сохранился предпоследний номер нашей газеты? — спросил Виктор майора, не ответив на его вопрос. Поставив доски возле двери, он зачем–то послал Толика во двор, а сам продолжал: — Я имею в виду тот самый номер, в котором была помещена карикатура на Гитлера…

— Ну и что же ты с ней будешь делать? — с усмешкой поинтересовался Кипиани, наморщив лоб.

— Сенсационный номер! — Виктор снял шапку и уселся на ящик.

План Виктора был столь необычен, что сначала майор даже не знал, что ему на это сказать. А заключался план этот в том, чтобы из досок сколотить некое подобие стенда и выставить его ночью на ничейной земле. А на сам стенд наклеить увеличенную карикатуру на Гитлера.

— И каким же образом вы собираетесь установить контакт со своими соотечественниками? Командир подразделения, напротив окопов которого вы установите свой стенд, прикажет своим солдатам немедленно убрать его или же…

— Так или иначе, но в любом случае мы будем иметь возможность вступить в разговор с немецкими солдатами, и неплохую возможность, так как сейчас они уже имеют собственное представление о Гитлере. Сначала они, возможно, начнут говорить о фюрере тайком, собираясь в небольшие группки, а карикатура на Гитлера внесет в их ряды разлад.

Виктор говорил так убедительно, что скоро майор согласился с ним и одобрил его затею. Он знал Щенка как серьезного человека и доверял ему. Более того, иногда Виктор настолько увлекался порученным делом, что его даже приходилось несколько сдерживать. А майор Отар Кипиани как политработник нес полную ответственность за жизнь уполномоченного Национального комитета «Свободная Германия». Риск должен быть оправданным, а каждая операция, какой бы маленькой она ни была, — тщательно продуманной, особенно с точки зрения возможных осложнений. Хотя в данном случае майор не опасался ни политических, ни военных осложнений.

Единственное, чего опасался Кипиани, заключалось в том, что Шенк, который слишком надеялся на эффект подобного шага, может разочароваться в своей затее. Майор крепко пожал Виктору руку, от всей души пожелал успеха.

В этот момент в комнату вошел Толик.

— А, Анатолий Супрун, — проговорил майор. — Хорошо, что ты пришел; В твоем батальоне товарищи ждут тебя. Ты сам доберешься до него или тебе дать провожатого?

— Я не хочу возвращаться! — затряс головой Толик.

— Ну хорошо, — сказал майор, — в таком случае ты со следующим транспортом поедешь в Киев.

— Ив Киев я не хочу! — энергично запротестовал паренек. — Никуда я не хочу! Я хочу остаться с Виктором Андреевичем.

Кипиани бросил беглый взгляд на немецкого антифашиста, затем посмотрел на Толика, который сдвигал свою шапку то на лоб, то на затылок и так поглядывал на Виктора, словно ждал от него заступничества.

Кипиани было нелегко принять решение. Он нисколько не сомневался, что Виктор стал для Толика единственным человеком, который мог заменить ему и отца, и друга, и брата.