Иван Шмелёв - Солдаты Страница 40

19. 2. 1921 г. Выехали в Феодосию. Прибыли 14-го – воскресенье.

22. 2. 1921 г. Выехали в Симферополь.

24. 2. 1921 г. Прибыли в Симферополь, среда.

17. 3. 1921 г. Вернулись из Симферополя.

30. 3. 1921 г. За молоко – 2 десятка яиц, одна бутылка портвейна, одна бутылка красного вина, 2 куска мыла. Павлин 20 000 рублей…

На этом обрываются заметки в маленькой клеенчатой записной книжке из которой вырваны (из предосторожности) страницы.

Потом Шмелевы выехали из Крыма в Москву, не зная окончательно судьбы сына и все еще в надежде спасти его.

Как они ехали, видно из слов О. А. Шмелевой, приводимых Верой Николаевной Буниной в ее статье о ней: «Умное Сердце» и так правдиво записанных:

– Ехали – Шмелевы – «верхом на бревне, положенном на тележные колеса, из Алушты в Феодосию…» Так просто рассказывала О. А. Шмелева. – «Только ноги очень мерзли, – думала и не доеду…»

Погибали в дороге Шмелевы и от голода… И спасла краюха хлеба, вытащенная из-под полы и вынесенная писателю Шмелеву таким же «бывшим человеком, который случайно узнал автора «Человека из ресторана» и когда не было хлеба, в благодарность за его [259] понимание «судьбы» и души человека, поделился с писателем этим куском, быть может, последним.

Так доехали Шмелевы до Москвы, но и в Москве, несмотря на розыски, ничего узнать о сыне не могли. Надежды почти не оставалось. Нервы и здоровье Ивана Сергеевича так пошатнулись, что на его личную просьбу и хлопоты собратьев-писателей отпустить на кратковременную поправку за-границу, не последовало обычного отказа, за него поручились и он с женой выехал 20 ноября 1922 года из Советской России в Берлин. Вот отрывок из его первого письма ко мне после выезда 23. 1. 1922. Он пишет:

«… Мы в Берлине! Неведомо для чего. Бежал от своего горя. Тщетно… Мы с Олей разбиты душой и мыкаемся бесцельно… И даже впервые видимая заграница – не трогает… Мертвой душе свобода не нужна.»

«1. 12. 22 г. – Итак я может быть попаду в Париж. Потом увижу Гент, Остенде, Брюгге, затем Италия на один или два месяца. И – Москва! Смерть – в Москве. Может быть в Крыму. Уеду умирать туда. Туда, да. Там у нас есть маленькая дачка. Там мы расстались с нашим бесценным, нашей радостью, нашей жизнью… – Сережей. – Так я любил его, так, так любил, и так потерял страшно. О, если бы чудо! Чудо, чуда хочу! Кошмар это, что я в Берлине. Зачем? Ночь, за окном дождь, огни плачут… Почему мы здась и одни, совсем одни, Юля! Одни. Пойми это! Бесцельные, ненужные. И это не сон, не искус, это будто бы жизнь. О, тяжко!…». [260]

13. 1. 23. – Я получила письмо из Берлина, которое казалось вернуло надежду:

«Милая Юличка! Не знаю верить или нет? Делали публикацию о Сережечке, получили сведения, что:

Сергей Иванович Шмелев находится в Италии, Штабс-Капитан. Все это подходящее, но года не указаны. Посылаем туда справку…».

Но все оказалось жуткой эксплуатацией чужого горя, и человеческой скорби. Ими внесена была довольно крупная сумма на справки. И вот письмо от Шмелевой:

«Ваня думает выбраться отсюда не раньше весны… Мне же теперь все равно, где не жить, ехать иль не ехать, я теперь уже не живу, двигаюсь, так, как автомат. Живу еще маленькой надеждой, которая с каждым днем тает».

Вскоре все надежды рухнули. Все оказалось ложью, выманиванием денег у утопавших в горе людей, цеплявшихся в отчаянии за все, только бы найти, сына, только бы его спасти, любой ценой!

За это время Иван Сергеевич получает дружеские, бодрящие письма от И. А. Бунина, который зовет его в Париж.

«25 ноября 1922 года. – Дорогие милые, сию минуту получил письмо от вас. Взволновались до растернности. Спешу сказать два слова: Все, все будем счастливы для вас сделать… Нынче же Вам напишу, как следует, а пока только горячо обнимает Вас. Ваш Ив. Бунин».

«20 ноября 1922 г. – Дорогой друг, послал Вам записочку второпях. Теперь пишу толковое. Не буду говорить о чувствах, это прямо непосильно, без слов обнимаю вас. И к делу. А все дело, конечно, в вопросе – ехать ли [261] Вам в Париж? Отвечу так: боюсь, не смею звать Вас, но помимо того, что ужасно хочу вас видеть, думаю, что Вам бы следовало бы рискнуть немедля выехать сюда… Визу достать в Париж, очень трудно, но думаю, что достану все-таки мгновенно. Решайте же, и скорее… Целую, ждем ответа. Ваш И. Бунин».

«6 декабря 1922 г. – Дорогой Иван Сергеевич, сейчас пришло письмо от Вас, а я думал, что Вы уже в пути! Уж назвал на 10-е кое-кого из друзей на обед у нас с Вами…».

«Очень благодарю за письма, очень хороши и очень волнуют. Целуем Вас обоих. Всей душой Ваш И. Бунин».

Получив наконец визу, Шмелевы 17 января 1923 года приезжают в Париж.

Но, через 6 месяцев, в Париж приезжает из Москвы и Н. С. Ангарский и запрашивает И. С. о его возвращении на родину. И. С. Шмелев из Грасса, где он проводит лето на даче у Ивана Алексеевича и Веры Николаевны Буниных, пишет мне:

«… У меня к тебе большая просьба… Может быть Н. С. Ангарский, который за меня поручился… может сообщить что-нибудь важное о моих родных… Узнай от него, как обстоит дело с его поручительством, меня это очень мучает… Я надеюсь, что у него не было особых неприятностей. Я решил остаться свободным писателем, чего в России нельзя получить. Скажи ему, что я по-прежнему признателен ему за все, что видел от него доброго…».

Иван Сергеевич Шмелев решает остаться во Франции…

О страшном конце сына, об убийстве его большевиками он узнает вскоре из случайной встречи со спасшимся от расстрела доктором, о котором он пишет позже в своем письме к защитнику такого же русского юноши Конради, - А. Оберу. [262]

ПИСЬМО И. С. ШМЕЛЕВА

как материал для дела.

Сознавая громадное общечеловечское и политическое значение процесса об убийстве Советского Представителя Воровского русским офицером Конради, считаю долгом совести для выяснения истины представить Вам нижеследующие сведения, проливающие некоторый свет на историю террора, ужаса и мук человеческих, свидетелем и жертвой которых приходилось мне быть в Крыму, в городе Алуште, Феодосии и Симферополе, за время с ноября 1920 по февраль 1922 года. Все сообщенное мною, лишь ничтожная часть того страшного, что совершено Советской властью в России. Клятвой могу подтвердить, что все-сообщенное мною – правда. Я – известный в России писатель-беллетрист, Иван Шмелев, проживаю в Париже, 12, рю Шевер, Париж 7.

1. – Мой сын, артиллерийский офицер 25 лет, Сергей Шмелев - участник Великой войны, затем – офицер Добровольческой Армии Деникина в Туркестане. После, больной туберкулезом, служил в Армии Врангеля, в Крыму, в городе Алуште, при управлении Коменданта, не принимая участия в боях. При отступлении добровольцев остался в Крыму. Был арестован большевиками и увезен в Феодосию «для некоторых формальностей», как, на мои просьбы и протесты, ответили чекисты. Там его держали в подвале на каменном полу, с массой таких же офицеров, священников, чиновников. [263]

Морили голодом. Продержав с месяц, больного, погнали ночью за город и расстреляли. Я тогда этого не знал.

На мои просьбы, поиски и запросы, что сделали с моим сыном, мне отвечали усмешками: «выслали на Север!» Представители высшей власти давали мне понять, что теперь поздно, что самого «дела» ареста нет. На мою просьбу Высшему Советскому учреждению ВЦИК, – Всер. Центр. Исполнит. Комит – ответа не последовало. На хлопоты в Москве мне дали понять, что лучше не надо «ворошить» дела, – толку все равно не будет.

Так поступили со мной, кого представители центральной власти не могли не знать.

2. – Во всех городах Крыма были расстреляны без суда все служившие в милиции Крыма и все бывшие полицейские чины прежних правительств, тысячи простых солдат, служивших из-за куска хлеба и не разбиравшихся в политике.

3. – Все солдаты Врангеля, взятые по мобилизации и оставшиеся в Крыму, были брошены в подвалы. Я видел в городе Алуште, как большевики гнали их зимой за горы, раздев до подштаников, босых, голодных. Народ, глядя на это, плакал. Они кутались в мешки, в рваные одеяла, что подавали добрые люди. Многих из них убили, прочих послали в шахты.

4. – Всех, кто прибыл в Крым после октября 17 года без разрешения властей, арестовали. Многих расстреляли. Убили московского фабриканта Прохорова и его сына 17 лет, лично мне известных, – за то, что они приехали в Крым из Москвы, – бежали. [264]

5. – В Ялте расстреляли в декабре 1920 года престарелую княгиню Барятинскую. Слабая, она не могла идти – ее толкали прикладами. Убили неизвестно за что, без суда, как и всех.

6. – В г. Алуште арестовали молодого писателя Бориса Шишкина и его брата, Дмитрия, лично мне известных. Первый служил писарем при коменданте города. Их обвинили в разбое, без всякого основания, и несмотря на ручательство рабочих города, которые их знали, расстреляли в г. Ялте без суда. Это происходило в ноябре 1921 года.