Николай Иванов - «Операцию «Шторм» начать раньше Страница 40

Глава 16

«МУСУЛЬМАНСКИЙ» БАТАЛЬОН — СОВЕТСКИЕ КАМИКАДЗЕ. — ДЕВОЧЕК ОСТАВЛЯЕМ

ВАМ. — НАЙТИ КОМАНДИРА

2 мая 1979 года. Туркестанский военный округ.

В мае в Узбекистане уже достаточно жарко, и, если у человека есть возможность выйти из душного помещения на улицу, в тень, поближе к арыку или фонтану, никто не стесняет себя в этом желании. Дом — он от дождя и от снега, а вообще то крыша закрывает небо, стены забирают простор. А за столиком под плакучей ивой или чинарой, с пиалой горячего зеленого чая, лагманом и лепешкой, послушать друга, просто соседа, воду в арыке, неземную восточную мелодию, свою душу — вот счастье. А зачем суета? Какая может быть суета у подножия гор? Вот они — воистину великие и вечные, все остальное пройдет, уплывет, убежит. Поэтому сиди, человек, пей чай. Говори, о чем говорится. Не говорится — просто сиди. Вспоминай о прошлом, думай о будущем.

Полковник Василий Васильевич Колесов приехал в Туркестанский военный округ после нескольких лет разлуки с ним. Когда то он начинал свою офицерскую службу на Дальнем

Востоке в только что образованных и еще потому не совсем понятных, но тем не менее обещающих быть интересными и перспективными частях спецназа. Прошел все должности, какие только можно пройти строевому офицеру, а здесь, в Туркестанском, командовал уже бригадой.

Должность комбрига — это только звучит загадочно, красиво, даже романтично, будто из времен гражданской войны. Только знать бы любителям словесности, что время навязало, навесило на командира бригады и такие заботы, как ведение подсобного хозяйства, самострой — от парков для техники до жилья офицерам, обязательное выделение солдат для нужд города: перенести, вырыть или закопать, очистить, засыпать. Где мы только не видели чернорабочих в солдатской форме в то время!

Словом, куры, поросята, картошка, цемент, трубы, вода лежали на плечах вместе с подполковничьими погонами инервы трепали ничуть не меньше, чем боевая подготовка.

Поплакаться бы кому, да и на это просто нет времени. А если бы и было, то при подчиненных нельзя, а при начальстве не положено. Семью тоже поберечь хочется. Так что определенная замкнутость офицеров — просто от привычки тащить свой воз проблем самому.

Тяжко было, однако сейчас, когда позади уже два года работы в ГРУ, то время казалось теперь самым насыщенным и интересным. Как всегда: что имеем — не храним, потерявши — плачем. И ладно бы только ему одному такдумалось, но ведь грустила по Востоку и семья. А младшая дочь — та вообще каждый ужин, обед и завтрак начинала с воспоминаний о восточных базарах. И совершенным счастьем были посылочки от бывшего подчиненного Хабиба Таджибаевича

Халбаева с корейский морковкой, капустой, приправами к плову, дольками сушеной дыни, редькой, которую все почему то называли маргеланским салом. Закатывался пир и негласно объявлялся праздник ностальгии по Ташкенту, тамошним друзьям, по тому времени.

И когда начальник ГРУ предложил Василию Васильевичу слетать в командировку в

Туркестанский округ, Колесов, видимо, так откровенно обрадовался и улыбнулся, что генерал армии предупредительно поднял вверх палец и сразу предупредил:

— Но задача сложная. — Ивашутин перевернул листок календаря и рядом с цифрой «3» поставил аккуратную галочку: — Уже с завтрашнего дня, то есть с третьего мая, приступить к формированию батальона.

— Для?.. — видя, что начальник замолчал, и выдержав тактичную паузу, попытался ухватить направление своей деятельности в округе Колесов. Формировать новый батальон — здесь неделей не отделаешься. Да еще наверняка батальон какой нибудь новой структуры, на обычный есть целый штаб округа.

— Скажем так: вам надлежит в течение месяца сформировать специальный батальон по совершенно новой штатной структуре. И главная особенность на первом этапе — он должен полностью состоять из личного состава трех национальностей: таджиков, туркменов и узбеков.

— Но это получится что то вроде «мусульманского» батальона.

— Вы правы, нам нужен именно «мусульманский» батальон. Штаты, программу его подготовки мы пошлем следом. Полномочия в подборе людей — самые неограниченные, можете брать к себе любого, кто подойдет. Телеграмму на этот счет в округ мы уже дали. Рассчитывайте, что помогут вам и из других округов. Единственное — все солдаты и офицеры обязаны пройти через отделы.

«Это уже серьезно», — забыл про базары Колесов.

С третьего мая он, прилетев в Ташкент, стал с завистью думать о людях, которые могут выйти из душных помещений, посидеть у арыка с пиалой. Сам же от темна до темна изучал личные дела офицеров, а когда чувствовал, что в глазах начинает рябить, что прочитанное уже не воспринимается, уезжал в свою бывшую бригаду, куда потоком шли кандидаты в «мусульманский» батальон. Там уже рождались и крутились вокруг всего этого самые необыкновенные слухи и домыслы, а когда пришел приказ выселить в пользу «мусульман» из казарм в палатки спецназовцев — спецназовцев, выше которых, казалось, никого уже нет! — все стали сходиться на одном: готовятся советские камикадзе.

— Скоро бары построят, обещали даже девочек иногда привозить, — поддерживали свой имидж сами ничего не знающие кандидаты.

Но слишком любопытных и разговорчивых особый отдел тут же отправлял по старым местам службы. Колесов же отсеивал тех, кто прослужил более полутора лет и больше думал о дембеле, чем о службе, кто не имел спортивных разрядов, не состоял в комсомоле. Оставленных вновь просеивал и оставлял уже тех, кто имел несколько спортивных разрядов (не по шашкам и шахматам, естественно), кто умел прыгать с парашютом, хорошо говорил по русски, не имел родственников за границей и тому подобное. Выбирать было из кого, а когда подослали программу подготовки батальона, Колесов немного определился в главном: для чего. Среди тестов, которые предлагались солдатам уже на первых занятиях, прослеживалась, или, как пишут в газетах, проходила красной нитью, мысль о возможных ранениях и даже гибели во время боевых действий.

— Отряд попал в засаду. Ранен пулеметчик, его жизнь зависит от того, перевяжут ли ему рану.

Вы станете делать перевязку или продолжите стрельбу?

Санинструкторы обязаны были уметь водить технику, связисты — стрелять из гранатомета.

Словом, создавался двойной штат специалистов, в результате чего батальон практически в два раза увеличивал свои возможности. БТР, БМД прислали новенькие, только после обкатки, а командиры рот — рот, а не батальона, могли требовать для своих занятий любое количество боеприпасов и моторесурсов. В свое время Колесов сам, будучи комбригом, не имел, например, права менять упражнения по вождению, теперь же офицеры выдумывали такое, что только вверх колесами не ездили. И не потому, что не разрешалось — ради Бога, а просто не могли заставить машины двигаться таким образом. Да и сами солдаты словно с цепи сорвались: как же, официально разрешили нарушать все правила и режимы. В охотку водили технику ночью в колонне то без габаритных огней, то без показаний приборов. Гранатометчики стреляли на дальность, на время, на шумы сквозь дым, на минимальные расстояния. Нашивали на форму новые карманы, а для удобства и быстроты в стрельбе из автомата связывали крест накрест изолентой магазины. Короче, чем невероятнее, сложнее и опаснее выдумывались ситуации, тем было лучше. Когда в армии было такое?

— Рестораны и девочек оставляем тем, кто не способен воевать по уму, — появилась новая тональность в разговорах «мусульман» со спецназовцами. — Например, вам. Нас то натаскивают не погибать, а выполнять боевую задачу.

Все вроде с формированием и началом тренировок шло неплохо, и единственное, что смущало пока Колесова, — никак не могли подобрать комбата. Начштаба был, ротные как на подбор, замполиты, техники уже крутились, а того, кто получит приказ и будет отвечать за его выполнение, все не находилось. Василий Васильевич вновь и вновь перебирал личные дела, ворошил память на бывших сослуживцев и однажды остановился на Халбаеве — своем бывшем инструкторе по воздушно десантной подготовке бригады. И что привлекло в характере Хабиба

Таджибаевича в первую очередь — это его выдержка и спокойствие. На первый взгляд, даже излишнее спокойствие, но если реально смотреть на вещи, то в той ситуации, в которой может оказаться батальон, самое основное — это как раз не пороть горячку, не наломать дров. К тому же при тех же боевых качествах и возможностях, которые предписывалось наработать батальону, про рассудительность и выдержку как то забыли. И хорошо уже то, что об этом вспомнилось, подумалось в связи с Халбаевым. А если все таки удастся соединить флегматичность Хабиба и пламень «мусульманскою» батальона? Может, как раз и получится тот сплав, который необходим начальнику ГРУ? Вернее, тому, кто приказал ему подготовить такой батальон?