Николай Иванов - «Операцию «Шторм» начать раньше Страница 41

Посоветовавшись со своим помощником майором Швецом, Василий Васильевич позвонил

Ивашутину: на курсах «Выстрел» проходит переподготовку капитан Халбаев Хабиб Таджибаевич, может быть рассмотрен на должность командира «мусульманского» батальона.

Документ (из секретной переписки американских внешнеполитических ведомств по

Афганистану):

«9 мая 1979 г., Љ 3626/1 и 2.

Из посольства США в Кабуле.

Госсекретарю. Вашингтон. Немедленно.

Конфиденциально.

Тема: Роль СССР в Афганистане в настоящее время.

На Љ 113474 из госдепа.

1. (Ограниченное служебное пользование.) За последние несколько недель советское присутствие в Афганистане заметно усилилось, но оно еще не достигло того преувеличенного уровня, о котором часто сообщается в мировой прессе…

2. (Секретно.) Учитывая, что избранные места этого доклада будут использованы департаментом для ответов на публичные запросы и запросы конгресса (как об этом говорилось в поступившем указании), посольство представляет такой материал о советском вовлечении в афганские дела, публикация которого не нанесет серьезного ущерба нашим операциям и не раскроет наших источников…

8. (Ограниченное служебное пользование.) Наиболее важный вопрос заключается в следующем: можем ли мы ожидать, что советские боевые части примут участие в афганском конфликте? Мы можем только сказать, что такую возможность нельзя исключать.

Статья 4 нового афгано советского Договора о дружбе от 5 декабря 1978 года гласит, что обе стороны «будут консультироваться друг с другом и принимать по согласованию необходимые меры к обеспечению безопасности, независимости, территориальной целостности обеих стран».

Статья заканчивается: «В интересах укрепления обороноспособности высоких договаривающихся сторон они продолжат развитие сотрудничества на основе соответствующих документов, заключенных между ними».

9. (Ограниченное официальное использование)… Как представляется, эти формулировки позволяют Советским Вооруженным Силам вступить в Афганистан в любое время, но также содержат достаточно туманных мест, которые дают Советам возможность игнорировать призыв

«Хальк» о помощи…

11. (Ограниченное официальное использование.) Почему СССР может решиться на интервенцию? Афганистан, в отличие от Анголы, Эфиопии и Йемена, граничит с Советским

Союзом. Эта неспокойная страна примыкает к нескольким уязвимым мусульманским среднеазиатским республикам СССР. Понятно, что Москва обеспокоена возможностью приближения к своей южной границе сплошной полосы консервативных исламских государств от Ирана до Пакистана.

И такая ситуация может возникнуть, если союз во главе с «братьями мусульманами» когда либо свергнет халькистский режим. СССР пошел также на колоссальные политические, престижные, экономические, стратегические и военные вложения в халькистский Афганистан. Москва вряд ли позволит, чтобы все это пропало, не предприняв усилий для их сохранения.

Амстутц».

23 мая 1979 года. Москва.

Кому еще надо доказывать, что одна единственная случайность способна перевернуть с ног на голову мириады закономерностей, или, собственно, всю жизнь. Богачу стать бедным, женатому — холостым, здоровому — больным или все наоборот — все это может быть хоть завтра, а хоть и сегодня. Неисповедимы не только пути Господни, но и каждого из нас.

Капитан Халбаев ни о чем подобном, конечно, не подумал, когда его вызвали с занятий, и дежурный по курсам сообщил:

— Слушай, Хабиб, тебя на беседу в ГРУ вызывают. Что, в разведчики записался?

— Да нет, — удивился вызову Халбаев, но тут же вспомнил: — Да там же сейчас мой бывший комбриг служит. Наверное, просто встретиться хочет.

— А а, тогда ладно, а то разведут агентуру под боком, и знать не будешь. Давай езжай, пропуск заказан.

— Как добраться то, я Москву практически не знаю.

Это верно, ближняя к столице точка в его службе — Ташкент. Туркестанский округ исколесил, облазал за десять лет офицерства вдоль и поперек, а вот столицу Родины посетить все недосуг было. А год назад — хорошо, плохо ли, но его должность в бригаде спецназа сократили, а его, как освободившуюся «штатную единицу», послали на военную кафедру пединститута в Чарджоу.

Казалось бы, радуйся покою и почти гражданской жизни, но через месяц уже Хабиб взмолился в рапорте: куда угодно и кем угодно, но — в строй!

— Опять под ремень и в сапоги? — удивились новые коллеги.

— Да.

— Пыль глотать?

— Да.

Ничего больше не спросили, но ясно, о чем подумали. Ну и Бог с ними, что объяснять, если в воинской службе они увидели только ремень да сапоги.

А тут аккурат подошла в округ разнарядка — есть место на курсах переподготовки офицеров

«Выстрел». Предложили, согласился, вот так и оказался в первый раз от Москвы на расстоянии проезда электричкой. А вскоре и бывший комбриг, Василий Васильевич Колесов, объявился, позвонил накануне Первомая, передал привет, поинтересовался житьем бытьем.

— Что, в ВДВ вернуться хочешь? — уловив грустные нотки в этом месте разговора, спросил

Василий Васильевич.

— Только в ВДВ.

— А если предложат в ТуркВО, поедешь?

— ТуркВО боятся только те, кто там не служил.

— Семья как, дочери? — увел разговор в сторону Колесов, но вопрос про ВДВ Хабиб запомнил четко. Может, как то поможет? Не в Москву ведь просится на охрану Генштаба — в пески и горы.

Не может же быть, чтобы и туда конкурс был, ведь кроме личного удовлетворения, ни льгот, ни пособий, ни условий.

Скорее всего сегодняшний вызов уже кое что прояснит. По крайней мере Хабибу хотелось в это верить. А вернуться в свои войска было бы просто здорово. Попробуйтого же учителя физики заставить с любовью и уважением преподавать биологию или обществоведение — горе и ему, и ученикам. Так и спецназовцам — элите Советской Армии, десятки раз твердить одно и то же про автомат Калашникова будущим Ломоносовым (не меньше!), которые к тому же совершенно не желают этого знать. Тут уже не насмешка, а издевательство. Тут уж лучше вообще погоны снять, не позориться.

…Москва вокзальная предстала солнечной, крикливой, суетящейся. Мгновенно выделив среди всей толпы в нем приезжего, подвернулись две молоденькие цыганки, задергали, зашептали про судьбу, больно задел тележкой носильщик, торопящийся к группе иностранцев, и Халбаев быстро спрятался от этого мельтешения в подземку метро. Поплутал там немного, но без расспросов доехал до нужной станции, поднялся наверх. И вздохнул полной грудью.

Этот уголок столицы был тихим и спокойным. И очень зеленым. Хабиб даже и представить себе не мог, что в Москве может расти столько деревьев и кустарников. За что Россию можно любить — это как раз за ее зелень. Иметь такие леса, столько зеленого моря — для него, выросшего среди гор и хлопка, это казалось истинным чудом, которого ну не может быть в таком огромном количестве. Нет, он не променял бы свое солнце и свое небо на российские перелески, этого не возникало и в мыслях, но позавидовать людям, живущим в Подмосковье, можно было и десять, и сотню раз.

Нужный адрес нашел быстро, дольше проверяли на КПП документы, созванивались, что то уточняли. Наконец выдали пропуск. Номер кабинета Василия Васильевича был написан прямо в нем, и Халбаев, постучав, с улыбкой открыл дверь.

Однако за столом сидел незнакомый полковник.

— Извините, — удивился Халбаев и посмотрел на пропуск: нет, он не ошибся.

— Товарищ Халбаев? — спросил тем временем полковник, не давая ему уйти.

— Так точно.

— Проходите, садитесь.

Значит, не в гости Василий Васильевич звал. Похоже, что даже и не он приглашал…

— Что можете, товарищ Халбаев, в военных науках?

Что он может? Стрелять из всего, что стреляет, водить то, что ездит. В спецназе ведь был, а там с этим строго. Работать на средствах связи, картах, может и по альпинизму…

— Как сходитесь с людьми?

— В батальоне проблем вроде с этим не было, вот только в институте…

— Нам институт — не показатель. Знаете что? Я вам дам сейчас одну инструкцию, вы внимательно прочтете ее и… — полковник посмотрел на часы, — через полтора часа выскажете мне по ней свои соображения. Пойдемте, я провожу вас в свободную комнату.

Передав там скрепленные листочки, вставил в дверь ключ:

— Я закрою вас, чтобы не мешали.

«На три листочка — полтора часа? — удивился скорее не сверхсекретности, хотя какая сверхсекретность, подумаешь, закрыли на ключ, это элементарное уважение к работе с документами, а отпущенному на изучение бумаг времени подивился Халбаев. — Серьезно работают. Хотя бы Василь Васильевич появился, объяснил что к чему».

Оглянувшись на закрытую дверь, снял китель, удобно уселся на стуле и только после этого подвинул к себе листочки. Пробежал глазами текст первый раз, прочел второй, начал вчитываться в третий. Встал, прошелся по кабинету. Подошел к окну. Прямо перед ним лениво шевелили плечиками лоснящиеся на солнце листочки липы. За забором, на тротуаре, бабушка пыталась тащить за руку внука, а он старался ударить, не пропустить ни одной белой головки одуванчиков на газоне. Как все тихо и мирно в Москве…