Ирина Солодченко - МУХА НА ВЕТРОВОМ СТЕКЛЕ Страница 40

Мир завис… Напрочь отсутствует желание обмениваться бодряцкими утешениями. Что-то витает в сером облачном небе, какие-то нелепые кружева плывут над головами, погода меняется каждые пять минут. В принципе жарко, но как только облака закрывают солнце, сразу же резко холодает. Ева то снимает, то опять натягивает на себя фланелевую красно-белую кофту в зависимости от появления-исчезновения светила. Обобрала с себя колючки, исколов пальцы, после чего дожевала бутерброд и грустно склонила голову…

Тогда он пошел голосовать сам. Стоя на трассе, время от времени искоса посматривал на свою спутницу. Десять минут… двадцать она сидит, не меняя позы. Вот солнце опять скрылось, и в который раз угрюмо полезла за фланелевой кофтой…

Полчаса безуспешного стопа… Улыбаться некому, но он и не девушка, чтобы флиртовать с водителями… Немного склонившись (левая рука в кармане джинсов), он посматривает на лесок… Вполне возможно тут и заночевать. А утром? Что изменится утром? Попали в реальный тупик…

… Как вдруг из второго ряда выезжает темно-серая audi, чуть не столкнувшись с небольшим грузовичком. Вот оно – исключение! Дождались… Ева радостно вскакивает с рюкзака, и торжествующе захлопав в ладоши, бросается к машине, по дороге набравшись новых колючек.

Драйвер по имени Зоран направлялся на католическую мессу в Задар. Угостив своих пассажиров буреком, он также предложил хлебнуть ракии из знакомой мутной бутылки, к которой сам, видно, уже не раз приложился. В салоне – бардак, к правой задней двери прислонилось расхлябанное детское кресло… Зоран разведен и жутко скучает за своими двумя детьми. Неплохая черта, но в случае мужчины излишний пафос настораживает. Ева брезгливо поднимает с пола грязного, с надорванным ухом зайца и демонстративно усаживает его в детское кресло. Через пару километров, после фразы драйвера о том то, что только Бога надо слушаться, пассажирыпугливо переглянулись.Deja vu…

А когда Зоран решил угостить своих гостей чашкой кофе на АЗС, то учтя уроки прошлого, они без лишних объяснений отказались продолжать путь. Спасибо, дорогой хорват, что ты остановился там, где ни один бы твой законопослушный соотечественник никогда бы не притормозил, но хорошего понемножку…

… Распрощавшись с Зораном, еще полчаса сидели на террасе, наслаждаясь багряным закатом, а потом направились в туалет (дом автостопщика), где можно постираться, привести себя в божеский вид, побриться и даже переночевать при необходимости.

На этой АЗС был туалет Number 1. С душевой и комнатой для инвалидов. Чистота – идеальная. Сушка – вертикальная: 3 секунды и твои руки абсолютно сухие.

Вечер – теплый, тихий и спокойный. За АЗС виднеются кусты, а за ними – недостроенная трасса, от которой намело камней по всей округе, поэтому место для палатки выбирали долго и нудно. И когда улеглись, еще долго вытягивали из-под себя острые камни.

Наконец, наступило абсолютное безмолвие… Глубокая безмятежность: ни птичка не чирикнет, ни листик не зашелестит, и даже трасса в 300 метрах как будто застыла. Полный мрак и безмолвие. Мир и покой…

А ночью проснулись от гула проносящегося где-то в космосе штормового ветра, неумолимо спускающегося все ниже и ниже. Вот уже и палатка трепещет на ветру, как курица крыльями. Сон мгновенно улетел, и, прислушиваясь к стихии, путешественники морально готовились в любую минуту перебираться в туалет Number 1. Еве дуло в бок, она без конца крутилась в своем спальнике, меняя позы… Потом затихла…

Постепенно разговорились, вспоминали каждый свои тревелы, и он сказал, что в Турции на самом деле не такой уж легкий стоп. Нажаловался зачем-то на Шурика, который вечно пребывал на своей волне. Рассказал, как ходил с шапкой, собирая деньги, пока его попутчик бренчал на гитаре. И турки, кстати, не всегда гостеприимные и от них осталось много негативных воспоминаний: частенько деньги просили, высаживали хоть бы где.

– Представляешь, раз подвозил нас один. Через час уже полгода как знакомы. Свернули на стоянку к ресторану. К нам за столик сразу подсело куча народу. Водила позвонил какому-то своему другу, тот кое-как балаболил по нашему, и тут Шурик решил попросить этого друга перевести нашему драйверу просьбу: «Мы очень хотим посмотреть, как живут простые турки и посетить его дом. Можем ли мы попроситься к нему в гости? Мы можем спать на полу и в особых удобствах не нуждаемся». Когда это друг перевел все это по телефону, турки начали активно гелготать, и наш водитель что-то отвечал и все кивали головами. Мы – счастливы. А этот драйвер… завез нас черти куда и начал требовать деньги… Представляешь? И вообще, как оказалось, он не домой ехал, а вез куда-то товар. А дом его вообще в другой стороне.

Ева помолчала, прислушиваясь к нарастающему шуму ветра, и свернувшись калачиком, в ответку прошептала свою «курдистанскую» историю:

– Приехали в Карлово… Тихонько вечером поставили палатку у какого-то пустого дома, а утром вылазим – стоит курд, Сары. И показывает знаками: завтракать будете? Мы пошли к нему домой, и жена его Гюсер с полузакрытым лицом подавала к столу. И детки: дочь Нубагар, сыновья Юсуф, Мерван, Ибрагим и, кажется, Эмер, дай Бог памяти…

– Ты что, всех помнишь по именам?

– Конечно! А у тебя только претензии…

– Какие претензии? Я просто констатировал факт.

– Просто бери то, что дает дорога, благодари и не требуй больше. А ты повел себя как турист. Понимаешь, местное население – это не звери в зоопарке. К ним нельзя относиться потребительски. Если начинаешь требовать…

Внутри что-то неприятно екнуло.

Давно не слышал этот менторский тон… И перекрикивая разбушевавшийся ветер, он четко и внятно произнес:

– Я ничего не требовал. Бред. Ты несешь бред. И вообще ты не копираш ни фига. И не учи меня! Надоело! Понимаешь? НА-ДО-Е-ЛО!!!

И со злостью отвернулся. «Пройдоха…» – мелькнуло в голове.

– Да ладно… Ничего я не учу… – залепетала Ева миролюбиво и принялась умащиваться на своем каменистом ложе, как принцесса на горошине. – Но я знаю, как легко скатиться до коллекционера стран… Меня тоже дорога наказывала, но я на нее не обижалась… На нее нельзя обижаться… Вот мы с Пашей тогда стояли перед Донецком, а я говорю: «Вот чего мы не сели к тем двум азербайджанцам? Они же предлагали, чтобы мы их подождали после границы». А Паша говорит: «У дороги нет сослагательного наклонения. Мы УЖЕ не сели, а значит у нас своя стезя».

– Задолбала своей стезей…

– А курды… Настолько гостеприимный народ, настолько все было классно, мы потом рассказывали, никто не верил… А потом во мне тоже развилось вот такое потребительское чувство. До той же Карловы нас подвез некий Memet. И вот я уже еду и размышляю: накормит или не накормит? Это минимум. А максимум – пригласят ли нас переночевать, таких супер-пупер замечательных путешественников, которыми мы являемся? Я уже предвкушала сытный ужин, и все к этому шло. И даже парень, что сидел сзади рядом с нами, как-то дал понять, что тут его мама живет, и я уже представляла, как мы поедем к его маме и там заночуем. Наверное, я слышала то, что хотела слышать. Как вдруг облом: нас высадили где-то в центре Карлово, и «давай, досвидос»… Я так растерялась, что не расцеловалась, как обычно, со всеми на прощание. И мы потопали себе… И хоть было еще не поздно, но из-за Байрана все сидели по домам. И мы тогда переночевали в Карлове, а утром нас накормил Сары. А назавтра случился Хусейн…

– И что Хусейн? Зализал твои раны и накормил-напоил?

… Палатка трепыхалась все сильнее, но теплый и мирный ветер успокаивал. Неудобство причиняли только камни. Ева недовольно хрюкнула.

– Что ты хмыкаешь? Думаешь, самая умная? Если бы была самая умная, сейчас бы сидела рядом с водителями на Мерседесах и указывала им куда ехать!

– Послушай себя… – ее голос донесся как будто издалека, через вату. – Ты обиделся и совершенно не желаешь анализировать свое поведение…

– А почему я должен анализировать свое поведение?

– Да ты приехал в их дом! И что-то начинаешь от них требовать! Требовать гостеприимности. Чушь какая-то!

– Ну ладно умничать. Ничего я не требовал… И что Хусейн? Зализал твои раны?- попытался разрядить обстановку.

– Наоборот… Мы его застопили за Эрзерумом, я спросила его имя и обычно, если есть какие-то недоразумения, то водитель молчит или по-другому это становится понятно. А тут единственно, чем мне не понравился этот Хусейн, так тем, что поливал свою родную Турцию на все лады. Он уже эмигрировал в Германию и расхваливал как раз немецкие дороги и все такое. Привез он нас в Тортум, остановился перед кафе в центре и вытащил купюру в 10 лир. Я даже подумала, что он нам хочет ее отдать, как это иногда бывает. Но он показал, что это мы должны ему 10 лир. Я пыталась объяснить, что мы его предупредили про автостоп. Но Хусейн деловито сказал, что позовет полицию и все такое. Я уже хотела выйти из машины и если соберется народ, попытаться объяснить, что этот Хусейн неправ и что 10 лир для нас большие деньги. Но Паша дал слабину и заплатил. Паша потом объяснял, что не хотел связываться, и что дорога нам дала больше. Сначала я была страшно огорчена. Мы уселись возле какой-то забегаловки и купили виноград. Паша сказал, чтобы я обо всем забыла и весь негатив оставила здесь и не несла его на дорогу. И терпеливо ждал, когда я приду в себя. Я ела виноград, а там сидел пожилой курд, такой дедушка и я предложила и ему виноград, но дедушка с улыбкой отказался. Постепенно я стала приходить в себя и поняла, что получила ляпас за вчерашнее, когда возомнила, что мне тут все всё должны. Это был урок, и я его запомнила. Потом мы вышли на дорогу, мы шли и шли… И Паша меня не торопил, а все ждал и ждал, когда я буду готова ехать дальше… Как вдруг…Человек 15 красавцев-турков чай пьют!… За самоваром я забыла за Хусейна… И еще был момент…