Ирина Дудина - Богема с Невского проспекта Страница 41

В средине 80-х я выступал с концертом в Колонном зале Герценовского института. Я пел песни, написанные мною на стихи лауреатов ленинской премии Расула Гамзатова, Пабло Неруды, а также на басни Ивана Андреевича Крылова. То есть я вовсю использовал Эзопов язык, чтобы выразить своё отвращение к набившим оскомину лозунгам ЦК КПСС. И вот когда я пел песню на басню Крылова «Прохожий и собаки»;мой Эзопов язык дошёл таки до милиционеров, которые следили за концертом. Они за мои длинные волосы сволокли меня со сцены, заломали руки, засунули в своего «козла», и повезли по всему Невскому. То есть я впервые увидел Невский в клеточку, через решётчатое окно. Меня довезли до отделения милиции на Лиговке, там отметелили, засунули в своего «козла» и повезли дальше на Сампсониевскую набережную. Там резко затормозили, и я подумал, что вот, опять будут метелить. Но меня шмякнули в грязный снег и уехали.

Однажды мы с другом белой ночью ехали по Невскому на машине и остановились у пересечения с каналом Грибоедова. Мы вышли из машины и стали смотреть на себя в зеркальные витрины, радуясь, что вот какие мы красивые и стильно одеты. В отражении мы увидели молодого солдата, который прошёл за нами и улыбнулся нам. Мы обернулись, чтобы улыбнуться ему в ответ. Но к нашему ужасу — никакого солдата нигде не было, проспект был абсолютно пуст. Это был призрак, хотя и одетый в современную военную форму.

Я попал на открытие Дней Новгородской области, посвящённых 1150-летию российской государственности. Фестиваль проходил на Невском, на площади Островского. Всюду стояли ларьки, где продавались сувениры, мёд, корюшка, булочки. В центре высилась деревянная сцена, на неё вышли женщины в кокошниках и русских сарафанах, а также актёр в шкуре вепря. Этот самый вепрь вдруг гаркнул в микрофон: «А сейчас перед вами выступит наш русский народный ансамбль, который исполнит русскую народную песню». Зазвучала зажигательная мелодия хава-нагила, и женщина в сарафанах запели это песню вперемежку — то на иврите, то на русском. На русском песня звучала так: «Танец солнца и огня — для тебя и для меня — хава-нагила!» и т. д. Под пение сначала плясал один вепрь, потом весь ансамбль. Очень зажигательная была песня.

Недавно я шла в белых бриджах и белой блузке по Невскому проспекту из своего вуза, неся в руках планшет со своими рисунками. Возле метро Гостиный двор ко мне подошли полицейские и решительно стали предлагать мне зайти с ними в их отделение. Я изумилась — почему? «Да вы, наверное, политические плакаты несёте на митинг!». «Отстаньте от меня, какая на фиг политика, мне бы сессию сдать и диплом получить! Я вам прямо сейчас покажу, что за листы бумажные я несу!». «Нет, не надо нам вашей агитации! Пройдёмте в отделение!», — настаивали полицейские. Пришлось пройти. Потом мне объяснили умные товарищи, что мимо Гостинки лучше не ходить, тем более в белом — типа это цвет сопротивления властям.

Недавно ко мне в гости в мастерскую, в двух шагах от Невского, приехали на своих велосипедах музыканты братья Ершовы. Вход в мою мастерскую — с чёрной лестницы, на которую выходит на каждом из 7 этажей по четыре двери из коммуналок. По лестнице никто не ходит, запирается она на ключ снаружи и изнутри. Братья Ершовы собрались оставить свои велосипеды на первом этаже. Но я им посоветовала прицепить их на замки — просто так, на всякий случай. Вскоре близнецы Ершовы мне позвонили и рассказали удивительную историю — пока мы пили чай, на лестнице, по которой никто не ходит, с их велосипедов отвинтили всё, что отвинчивается — звоночки, катафоты, насосы. Будто стая гномиков с отвёртками разных форм поработала. Так что ехали они ко мне по Невскому красивые, как боги, а от меня — на потрёпанных конях.

Однажды я шла по Невскому и была очень рада тому, как выгляжу и как одета. При этом я размышляла о том, что когда особенно хорошо выгляжу, ко мне начинают клеиться всякие фрики. И вот, как я и ожидала, навстречу мне двигался не просто фрик, а какой-то чудовищный бомж неопределённого возраста, поросший натуральными дредами, в которых что-то копошилось, с пузырящимися штанами и издающий непередаваемый аромат. Он мне подмигнул и задал вопрос, который я до сих пор осмысливаю. «Девушка. а девушка! Скажите пожалуйста, где здесь салон красоты?», — спросил он.

В детстве я учился в английской школе, и по английскому у меня была пятёрка, я чувствовал, что знаю язык довольно прилично. Потом я попал в армию, и вот после службы в армии вернулся в свой родной город и с наслаждением шёл по Невскому проспекту. Меня всё удивляло и радовало, в том числе всякие интуристы. Я размышлял, что вот если они меня что-нибудь спросят, я тут же им всё расскажу на английском языке. И мечта моя внезапно вдруг сбылась — ко мне обратились два итальянца, которые на ломаном английском спрашивали, как им пройти в Русский музей. И вдруг я впал в непонятный ступор и весь-весь свой английский забыл, и я тупо указал им знаками, куда идти, а как только они отошли на приличное расстояние, я вдруг вспомнил все нужные слова и стал кричать им вслед длинными фразами. Тут уж меня приняли за интуриста наши граждане и стали смотреть на меня с повышенным интересом, какой-то пацан даже попытался выпросить у меня жвачку.

Однажды я решила проверить, насколько меня любит мой друг, с которым мы вместе жили и снимали совместно комнату, и вот когда мы с ним стояли на берегу Невы, я сделал вид, что падаю в воду. Но мой приятель, аспирант ЛГУ, как-то равнодушно к этому отнёсся, вместо того, чтобы взволноваться и броситься меня удерживать, а я реально покачнулась и упала за парапет. Последнее, что я видела из чёрной холодной воды — это то, как мой аспирант странно посмотрел на меня, остолбенел, а потом повернулся и убежал. На плаву меня держала надутая воздухом куртка, мне удалось подгрести к спуску на воду, я вылезла на берег и побежала по Невскому проспекту домой, вся мокрая. Дома друга моего не оказалось, но тут я услышала звук ключа, его голос и голоса наших друзей. Я быстро спряталась в шкаф, чтобы подслушать, что он будет говорить им о моём утоплении в Неве. Но он вёл себя так, словно ничего не произошло. Мне надоели их бытовые беседы, и тут я выскочила из шкафа. Меня поразило то, что его моё выскакивание совсем не поразило.

Как-то я ехал на троллейбусе по Невскому проспекту. Тут мы застряли в пробке у Дома журналистов, рядом на доме над бельэтажем красовались надписи: «Адвокатская контора» и ещё что-то юридическое. Я поднял глаза выше, и уже вообще ничего не понял. Там на окне спиной к Невскому сидела совершенно голая девица, вроде как загорала. Потом она встала, потянулась, стала сексуально раскачиваться, и всё это спиной к Невскому проспекту. Я всё ждал, когда же она повернётся передом, и уже не только я этого ждал, многие граждане рядом со мной уставились в это окно с голой девицей и тоже ждали чего-то. Но тут троллейбус повёз нас дальше… Я всё думаю — может это была юристка, адвокат, или даже нотариус? И она проводила рекламную акцию по завлечению народа для пользования услугами юристов?