Келли Линк - Все это очень странно Страница 41

— Зеркало-зеркало, скажи без помех, — улыбается парень, — какая Луиза прекраснее всех?

Парня зовут Патрик, денег с Луизы он не берет. Вместо них он берет билеты на концерты. Патрик играет на классической гитаре и пишет музыку. Луиза с Луизой охотно послушали бы его произведения, но он стесняется играть перед ними. Хотя иногда приносит с собой гитару и учит Анну простейшим аккордам.

— Как там твой призрак? — спрашивает Луиза. — У Луизы завелось привидение, — поясняет она Патрику.

— Уменьшился. И оброс.

Луизе Патрик не нравится. Во-первых, он явно влюблен в Луизу. От его тоскливых взглядов на подругу Луизе делается неловко. Может, он даже пишет любовные песни. Он хорошо ладит с Анной. Будто это ему как-то поможет.

— А чеснок ты пробовала? — спрашивает Луиза. — А плевать на пол? А святую воду? В библиотеку ходила?

— Да, — врет Луиза.

— Что, если попробовать музыку кантри? — предлагает Патрик. — Например, Джонни Кэша, Пэтси Клайн, Хэнка Уильямса?

— Кантри? Это что, вроде святой воды?

— Я что-то читал на эту тему. То ли в журнале «Нью Сайентист», то ли в журнале «Гитар», или слышал в ток-шоу Марты Стюарт… Это как-то связано с высотой звуков, с частотами. Говорят, тирольское пение должно сработать. Там есть такой напев, называется йодль. Если подумать, не так уж и глупо.

— А я тут вспомнила о нашем лагере, — сказала Луиза. — Помнишь, вожатые рассказывали нам страшные истории?

— Конечно, помню! Они еще пугали нас, делали всякие штуки с фонариком. Ты меня будила посреди ночи, чтобы вместе сходить в туалет. Боялась ходить одна!

— Это я боялась? Ничего себе, сама боялась, а на меня наговаривает.

В концертном зале одна Луиза смотрит на виолончелистов, а другая на другую Луизу. Виолончелисты же смотрят на дирижера, но и они украдкой бросают взгляды на нее. Луиза чувствует эти взгляды. Музыка проникает повсюду, как свет, и, как свет, она любит Луизу. Луиза понятия не имеет, откуда ей это известно, но она просто чувствует, как музыка обволакивает Луизу, постепенно вливается в ее прекрасные уши, в рот, скапливается в волосах, во впадинке между ног. И что Луизе это дает, размышляет вторая Луиза. С тем же успехом виолончелисты могли бы играть на отбойных молотках и столовых ложках.

Ну, может, это и не совсем правда. Может, слуха у Луизы и нету, но это вовсе не значит, что она не любит музыку, — так она сама говорит. Луиза чувствует музыку костями, позвоночником, основанием черепа. Зудом на коже. Похоже на разгадывание кроссворда. Луиза пытается разгадать музыку, а рядом сидит другая Луиза и пытается разгадать саму Луизу.

Музыка начинается, замолкает и снова звучит. В паузах Луиза с Луизой аплодируют, а потом зажигается свет.

— Я тут много о чем думала, — говорит Луиза. Так, о всякой всячине. Я хочу еще одного ребенка.

— То есть? — опешила Луиза. — Ты хочешь сказать, еще такого же, как Анна?

— Ну, не знаю. Просто другого. И тебе нужно родить ребенка. Можно вместе ходить в школу будущих мам по системе Ламейза. Ты назовешь дочку Луизой в честь меня, а я свою Луизой в честь тебя. Представляешь, как будет здорово?

— Анна от ревности с ума сойдет.

— Но я буду просто счастлива. Когда Анна была маленькой, это было такое счастье. Все казалось удивительно вкусным, даже воздух. Мне и сама беременность понравилась.

— А сейчас ты что, не счастлива?

— Ну, да, счастлива. Но то счастье совсем другое, понимаешь?

— Немного. Как в детстве, да? Как в лагере?

— Да, конечно. Как в детстве. Но сначала тебе надо спровадить твоего призрака. Привидения не гигиеничны. Я могу познакомить тебя с очень милым человеком. Он виолончелист. Может, у него и не лучшая спермограмма, но он очень милый.

— А какой он по счету?

— Зачем так относиться к людям! Ты же его не знаешь. Я не хочу, чтобы ты считала его просто номером таким-то. Я тебе его покажу издалека. Да, и номера восемь тоже. Обязательно надо тебя познакомить с моим красавчиком номер восемь! Пойдем как-нибудь пообедаем, я тебе все о нем расскажу. Он без ума от страсти, сражен и поражен. Я его поразила!

Луиза отправляется в туалет, а Луиза думает о своем призраке. Ну почему нельзя, чтобы у женщины были и призрак и ребенок? Почему всегда приходится чем-то жертвовать? Почему другие не умеют делиться?

Интересно, зачем Луизе второй ребенок. Что, если он тоже возненавидит Луизу, как Анна? Или тоже окажется собакой в прошлой жизни? А если ее собственная дочь возненавидит ее, Луизу?

Когда музыканты возвращаются на сцену, Луиза шепчет Луизе: «Вон он. Справа, видишь, вон тот, с большими руками?»

Луиза плохо понимает, которого виолончелиста подруга имеет в виду. У них у всех большие руки. На какого ей надо сейчас смотреть? Кто этот очень милый человек, которого она не должна считать просто номером таким-то? Или Луиза показывает ей номера восемь? Луиза старается сосредоточиться. Оттуда, где она сидит, все виолончелисты кажутся симпатичными. До чего они, наверно, хрупкие и ранимые в своих строгих черных костюмах, когда музыка течет по струнам у них в руках, когда они пропускают ее сквозь пальцы, как воду. Какое расточительство. Надо пытаться хоть что-нибудь сохранить.

На сцене шесть виолончелистов. Не исключено, что Луиза переспала со всеми. Если бы я переспала с ними, думает Луиза, с любым из них, я стала бы распознавать их на вкус, знала бы, что они любят и как они любят. И уж точно бы знала, у кого какой номер. Но они бы меня не знали.

Призрак опять подрос. Правда, теперь он весь колючий. Волосы стоят дыбом — каштановые и на вид очень жесткие. Сейчас до него лучше не дотрагиваться, думает Луиза. Всю ночь призрак ползает возле ее кровати на пузе, как змея. То в одну сторону, то в другую. Погружает пальцы рук в пол, словно в песок, и отталкивается ногами. Рот все время открыт, будто поглощает воздух.

Луиза идет на кухню. Открывает банки с консервированной фасолью, грушей и сердцевиной пальмы, выкладывает по нескольку кусочков на тарелку и ставит перед ним. Призрак скользит мимо. Может, он привереда, как Анна. Луиза понятия не имеет, что ему надо. Но она больше не пойдет спать в гостиную. Чья это спальня, в конце концов? Заснуть так и не удается, и Луиза всю ночь прислушивается к тому, как призрак ползает взад-вперед по чистому полу.

Утром призрак висит вверх ногами у стены в кладовке. «С меня хватит» — думает Луиза и отправляется в торговый центр за музыкальными дисками. Пэтси Клайн, Эммилу Харрис, Хэнк Уильямс, Джонни Кэш, Лайл Ловетт. Она просит консультанта посоветовать ей диск с йодлем, но молодой человек ничем не может помочь.

— Ну и ладно, тогда я возьму эти.

Пока он прокатывает ее кредитку, она спрашивает:

— Погодите, а вы хоть раз видели привидение?

— Вас это не касается, мадам. Да если б мне хоть одно попалось, я б его тут же взял в оборот — пусть покажет, где клад зарыло. Выкопал бы, стал бы весь в шоколаде и не продавал бы вам это дерьмо под названием кантри. Только, конечно, если клад не проклятый.

— А если у привидения нет никакого клада?

— Ну, тогда загнал бы его в бутылку и продал в музей. Настоящее живое привидение! Хоть сколько-то за него отвалят? Тогда я купил бы большую тачку и колесил бы по всей Калифорнии. Сам бы музыку писал, и без всяких долбаных йодлей!

Кажется, привидению понравилась Пэтси Клайн. Оно, конечно, не сообщило об этом. Но и не исчезло. Просто вылезло из кладовки и разлеглось на полу, так что Луизе приходится его обходить. Сейчас призрак стал толще, еще плотнее, что ли. Может, при жизни он был фанатом Пэтси Клайн. Волосы на нем стоят дыбом и колышутся, будто их шевелит ветерок.

Джонни Кэш нравится им обоим. Приятно — теперь у них есть что-то общее.

«Ну всё, подамся в Джексон» — напевает Луиза. Песенные герои, молодая пара, утратили жар своей любви. Теперь им холодно, и они собираются в Джексон. «Да хватит, не мели. Ты там будешь на мели.»

Посреди ночи звонит телефон. Луиза подпрыгивает в кровати:

— Что? Что ты говоришь?

Где она, в гостинице? Но Луиза быстро определилась. Призрак опять под кроватью, только рука торчит — будто ловит такси для спящих. Луиза берет трубку.

— Номер восемь мне сейчас такое сказал! — голос Луизы. — Ты пробовала кантри на своем призраке?

— Да, — сказала Луиза, — только не сработало. Кажется, ему понравилось.

— Уф, гора с плеч. Так, а что ты делаешь в пятницу?

— Работаю. А потом даже не знаю. Может, возьму фильм в прокате или еще что-нибудь. Хочешь прийти посмотреть на призрака?

— Можно, я с собой еще народ приведу? После репетиции. Виолончелисты тоже хотят на него посмотреть. Ну, и сыграть для призрака… даже не знаю, как это объяснить. Может, ты и ужин организуешь? Например, спагетти. Ну, и салатик там, чесночный хлеб. Я могу принести вино.