Александра Маринина - Дорога Страница 41

– Да почему ты так решила? – спокойно удивилась Люба. – Ты считаешь, что любой женатый мужчина обязательно должен изменять своей жене? По-другому и быть не может?

– Может, – усмехнулась Аэлла. – Иногда. Очень редко. И для того чтобы попасть в редкую категорию жен, которым не изменяют мужья, надо знаешь какой быть?

– И какой же?

– Ну, уж не такой, как ты. Надо быть уверенной в себе, спокойной и очень интересной. Для мужа, разумеется.

– То есть ты полагаешь, что я в себе не уверена и нервозна? – скептически осведомилась Люба.

Ее спокойствие просто-таки выбивало Аэллу из колеи. Да что она о себе воображает, эта серая примитивная простушка?! Думает, когда-то в юности ухитрилась женить на себе красивого умного парня, так теперь ей сам черт не брат? Годы-то идут, и привлекательности они ни одной женщине не добавляют. Даже ей, Аэлле Александриди, умнице, красавице, успешной, богатой, дорого одетой и великолепно выглядящей, мужчины изменяют, даже ее они почему-то бросают, а эта увядающая крыска полагает, что ее чаша сия минует. Откуда такая самоуверенность? Надо бы сбить с нее спесь.

– Ну, я вижу, что уверенности в себе тебе не занимать, да и спокойствия тоже. А вот то, что ты неинтересна для своего мужа, – это я тебе могу точно сказать. Уж поверь мне, я женской красотой занимаюсь профессионально. Ты очень плохо выглядишь, ты совершенно за собой не ухаживаешь, ты черт знает как одета, и тебе нужно срочно поменять прическу. Где ты так ужасно постриглась? В какой забегаловке?

– Меня Тамара стригла неделю назад, – с улыбкой пояснила Люба. – В первый раз слышу, чтобы о ее работе ты так отозвалась. Тебе же всегда нравилось, как она стрижет.

– Всегда нравилось, а теперь – нет. Эта стрижка тебе совершенно не идет, она тебя старит.

– Хорошо, – весело согласилась Люба. – Я перестригусь.

– Чего ты веселишься? – Аэлла уже не на шутку разозлилась, ей казалось, что все ее слова уходят куда-то в пустоту и не достигают цели. – Ну, чего ты радуешься? Я тебе говорю, что, если ты не начнешь следить за собой, Родик будет тебе изменять, а ты смеешься. Что в этом смешного? Ты настолько уверена, что с тобой такая неприятность не может произойти? Что все бабы кругом – дуры и одна ты – необыкновенная, на которую общие правила не распространяются и с которой общие беды не случаются? Уверяю тебя, это не так. Мы, бабы, все одинаковые, и беды у нас общие. В тебе нет ничего такого особенного и необыкновенного, что позволяло бы тебе быть настолько уверенной в себе. Давай я запишу тебя к нам в Институт красоты сначала на консультацию к косметологу, а потом на процедурки, походишь, поделаешь массажики, масочки. А если захочешь, я тебя подтяну.

– Ты мне уже предлагала, – равнодушно откликнулась Люба, не проявляя к предложению никакого интереса.

– Да, помню, и тогда ты отказалась. Но с тех пор прошло время, и ты стала выглядеть еще хуже. Ты стареешь, Любаша, пик твоей женской привлекательности остался позади, тебе уже тридцать шесть, а Родику только тридцать восемь, ты понимаешь?

– Что я должна понимать? Что он на два года старше меня?

– Ты должна понимать, что твой муж только-только вступает в пору настоящей мужской привлекательности, у него начинается расцвет и интеллектуальных сил, и сексуальных. И если ему некого будет хотеть дома, он обязательно найдет, кого ему хотеть, но уже на стороне. Ну как ты не понимаешь таких простых вещей? Это происходит со всеми мужиками, со всеми без исключения. И с Родиком произойдет, если уже не произошло. Ты совершенно уверена, что не произошло?

– Аэлла, перестань! Да, я уверена, что Родик мне верен. Если бы он мне изменял, я бы обязательно это почувствовала.

В кухню заглянул Андрей, повел носом, принюхиваясь.

– Дамы! По-моему, у вас что-то пригорает! Вы для чего здесь уединились, за мясом следить или лясы точить? Ну-ка брысь отсюда, я сам прослежу, а то на вас надежды никакой.

Он отстранил стоящую возле плиты Аэллу и потянулся за фартуком.

– Валите отсюда, валите, идите лучше потанцуйте, иначе мы все останемся без горячего.

Аэлла насмешливо фыркнула, но вместе с Любой покинула кухню. Ничего, она придумает, как поубавить самоуверенности у этой замухрышки. Это же просто невозможно терпеть, когда такая средненькая бабенка чувствует себя любимой женой и абсолютно уверена, что ей не изменяют! Да самой Аэлле Александриди мужики изменяют, а этой, видите ли, нет.

Люба очень старалась ничем не выдать своего испортившегося настроения. Она по-прежнему шутила, улыбалась, танцевала, помогала подавать горячее, но в голове у нее билась одна-единственная мысль: Аэлла что-то знает, а если не знает точно, то по крайней мере догадывается. И теперь они, Люба и Родислав, больше не будут в глазах окружающих любящей и образцовой парой. Ее начнут жалеть и шептаться у нее за спиной. И не дай бог слухи дойдут до отца, ведь Николай Дмитриевич теперь любит приходить к дочери, зятю и внукам не только по праздникам, но и по выходным, если не работает, и рано или поздно он обязательно столкнется с Аэллой или Андреем. Конечно, Андрей не болтлив, но Аэлла… Она обязательно будет вести себя так, что отец заподозрит неладное, у него потрясающее чутье, и внимание цепкое, и слух чуткий, и глаз – алмаз. И вообще Любе не хочется, чтобы Аэлла знала правду. Не хочется – и все. Это их дело с Родиславом, это их общая тайна, соблюдение которой сделало их еще ближе друг к другу, и Любе совсем не нравится перспектива разделить эту тайну с кем-то еще. Ей казалось, что пока все остается так, как есть, Родислав от нее не уйдет, а как только хрупкое равновесие нарушится – все полетит в тартарары, он уйдет к Лизе навсегда. Как ей жить без него? Да она дышать без него не сможет!

Ей очень хотелось на обратном пути поговорить с Родиславом, но он был изрядно нетрезв и в такси уснул, привалившись головой к ее плечу. На другой день утром поговорить тоже не удалось – рядом были дети, а вечером после работы Родислав поехал к Лизе и предупредил, что вернется поздно. Но Люба решила его дождаться и не ложилась спать до тех пор, пока не услышала лязганье ключа в замке.

– Ты не спишь? – удивился Родислав. – Что-то случилось?

– Можно сказать и так, – вздохнула Люба. – Не волнуйся, с детьми все в порядке. Я хотела поговорить насчет вчерашнего.

– А что такое? – Родислав напрягся. – Я что, так нажрался, что повел себя неприлично? Если так, то прости…

– Нет-нет, все нормально. Ты, конечно, набрался изрядно, но вел себя воплне корректно.

Она решила не напоминать ему о том разговоре. Мало ли что пьяный сболтнет!

– Меня Аэлла озадачила. Она начала усердно продвигать меня к мысли о том, что ты мне изменяешь.

– Что?!

– То самое. Как ты думаешь, у нее есть основания или она просто вредничает?

– Да какие у нее могут быть основания?

– Ну, я не знаю. Может быть, ты Андрею сказал или даже познакомил его с Лизой. Нет?

– Да что я, идиот, что ли? Я Андрюху знаю, он бы мне руки не подал, если бы узнал. Он тебя обожает и не позволил бы мне тебя обижать.

– А если сказать ему про наш договор? Если бы он знал, что я все знаю и не обижаюсь?

– Тогда он плюнул бы мне в лицо. Нет, Любаша, я Андрею ничего не говорил. Ума не приложу, откуда Аэлла могла бы узнать.

– Из Внешторга, где работала Лиза и куда ее устроил дружок Аэллы. Ты об этом не подумал? Лиза-то вполне могла на работе рассказывать о своем… – она запнулась, назвать своего мужа чьим-то любовником не поворачивался язык, – об отце своего ребенка, она же была на большом сроке беременности, так что разговоры об отце неизменно возникали бы. Как ты думаешь?

– Могло быть, – задумчиво кивнул Родислав. – Но тогда почему Аэлла так долго молчала? Дашке уже два с половиной года. Столько времени прошло…

– Родик, – Люба внезапно изменила тему разговора, – я очень плохо выгляжу?

– Ты?

Он уставился на жену в полном изумлении. Вероятно, с того момента, как они заключили свой договор, Родиславу и в голову не приходило оценивать Любу как женщину.

– Ты отлично выглядишь. Как в юности.

– Тебе нравится, как я одеваюсь?

– Что за странные вопросы, Любаша?

– И все-таки.

– Да нормально ты одеваешься. Не хуже других.

– А прическа? Тебе нравится, как Томка меня подстригла? Или мне не идет?

Она тряхнула головой, чтобы волосы рассыпались и снова легли, как задумано.

– Отличная у тебя прическа, я считаю, что очень удачная. Люба, в чем дело? – забеспокоился Родислав. – У тебя намечается роман? С кем?

– Пока не знаю. – Она улыбнулась, видя его беспокойство. – Может, ни с кем. Просто Аэлла сказала, что я плохо выгляжу, плохо причесана и плохо одета.

– Слава богу! – выдохнул Родислав. – Значит, она вредничает. Ничего она про нас с Лизой не знает, просто увидела, как ты хорошо вчера выглядела, и решила тебе праздник подпортить. Ну что за характер, а? И ты тоже хороша, знаешь ведь, что собой представляет наша гречанка, а так болезненно реагируешь. Да она из вредности и из зависти может даже наврать, с нее станется.