Мухаммед Хайкал - Зейнаб Страница 43

Случилось так, что как раз в это время в нашу деревню прибыл шейх Масауд, глава дервишей. Была устроена церемония зикра. Я долго наблюдал, как людская толпа в ночном мраке призывала аллаха. И я подумал тогда: если этот человек умеет облегчать человеческие страдания, я буду первым его последователем. После полудня я пошел к нему и рассказал всю свою историю. Он произнес свои затверженные слова, а я, глупец, вышел счастливым. Но едва зашло солнце, как мой поступок предстал в совершенно ином свете, я понял, что совершил глупость… Через несколько дней я уехал в столицу.

С того дня я не переставал размышлять о пережитом, о любви, которая жила во мне. Я наконец избавился от колебаний и пришел к твердому решению: я покидаю братьев и семью, хотя разлука эта принесет мне страдания. Вот почему, отец, я написал это письмо; надеюсь, что оно хоть немного утешит тебя… Я же, истерзанный и измученный, спешу навстречу неизвестному.

Одному аллаху ведомо, в каком состоянии я приехал в столицу. В первый же день я попытался найти дело, которое отвлекло бы меня. Но с наступлением ночи воспоминания вновь отыскали дорогу к моей душе. Передо мной бесконечной вереницей потянулись события прошлого. Ах, какие муки суждено мне было испытать! Всякий поймет, как тяжко человеку, особенно молодому, пережить крушение всех надежд. Душа несчастного изнемогает от непосильных страданий. Однако если эта пытка не сломит юношу, то, может, напротив, закалить его волю, ум, способность рассуждать здраво. Мне захотелось постигнуть причину моих неудач.

Первое, о чем я спросил себя: почему я полюбил двоюродную сестру? Я знал ее с детства, мы росли вместе. Потом расстались, когда она должна была надеть чадру. После этого мы не встречались ни разу. Отчего же во мне вспыхнуло чувство к ней? Из‑за воспоминаний детства? Ведь они так сладки! Или оттого, что я наделил ее неземной красотой и вообразил спутницей всей моей жизни? А может быть, из‑за тетушек, которые, когда я был маленьким, называли меня ее женихом?

Однако надо сознаться, что в то же время я замечал, что стоило нам расстаться, как я сразу же забывал о ней. Сейчас я не «поручусь, что вообще любил ее. Может, тому виной фантазия? Да и сама любовь, по сути своей, не есть ли самая настоящая фантазия? Таково было мое чувство к двоюродной сестре. Можно ли его назвать любовью? Не уверен. А если это настоящая любовь, то почему сегодня я так спокоен? Дело, наверно, в другом: сама природа властно влекла меня к женщине, с которой я мог бы увековечить свой род. Такой женщиной мне казалась тогда моя двоюродная сестра.

Мысли теснились в моей голове, но я не мог ответить на вопрос: почему же я полюбил? Тогда я пожелал разобраться в чувстве к прекрасной феллашке, захватившей мое воображение. Почему я бежал туда, где находилась она, наслаждался ее взглядом, голосом, ходил за ней следом? Если б только я мог разобраться, подлинная ли эта любовь, или тоже лишь зов природы, выражение стремлений будущего поколения появиться на свет божий! Если бы я любил, я не забыл бы о ней даже после приезда двоюродной сестры. Если же меня к ней влекли только силы природы, то почему же я никогда не хотел обладать ею? Я и сегодня не стремлюсь к этому, мне просто хотелось говорить с ней, сидя в укромном уголке, целовать ее, слышать ее милую речь, ласковые слова…

Я никак не мог понять своего истинного отношения к этой девушке. Много часов провел я, погруженный в печальные размышления. И вдруг меня осенило.

Да, целью моей было поговорить с этой поденщицей, побыть с ней наедине, целовать ее. Однако зачем? Чего я втайне ждал? Разве я не надеялся на большее? Я все‑таки попался бы в сети природы, которая обманом и хитростью привела бы меня к продолжению рода. Да, это так. Девушка была прекрасно сложена, красива, сильна. Oт нее исходил аромат юности. Наш сын унаследовал бы лучшие черты своих родителей. И таким образом совершилось бы движение вверх по лестнице эволюции.

Тут меня охватила дрожь. Я почувствовал, что все мое существо протестует, требуя от разума не переходить определенную грань. Хватит с нас этой философии, которую преподносят нам французы и англичане! Давайте держаться того, что нам завещано отцами, чтобы идти вперед спокойным, размеренным шагом. Я не хочу нарушать законы и обычаи предков, следовать зову страсти и руководствоваться в жизни философскими учениями европейцев. Обычаи наших отцов освящены временем, а новые идеи едва вышли из колыбели разума.

Однако победило все‑таки разумное начало. Оно взяло верх над убеждениями моей среды, и полет моей мысли стал свободным и независимым. Мой разум шел по пути размышлений без робости и страха. Я смеялся над любовью, скорбел о ее порочности — и сожалел о ней.

И тогда возник все тот же старый вопрос — вопрос о семье. В свое время все мои суждения о браке были продиктованы протестом против социальной несправедливости. Сейчас я стал думать о браке по‑новому, без лишнего волнения и горячности.

Эта проблема занимала меня с ранней юности, когда первая искра любви запала в сердце. Больше всего толкала к таким размышлениям среда, в которой я жил. У нас любые внебрачные отношения между мужчиной и женщиной считаются связью низменной, будь это чистая любовь, дружба или просто вежливое внимание одного человека к другому. Это‑то и помогло мне понять истину, тем более что порочность нашего общества легко обнаружить, особенно такому внимательному наблюдателю, каким был я в ту пору. У меня вызывали презрение интимные отношения между женщиной и мужчиной, я признавал только сердечное волнение и упоение поцелуями. Все остальное представлялось мне низким, отвратительным преступлением против невинности ради удовлетворения своей похоти. За примерами далеко ходить не надо: большинство людей стремится к браку как к средству удовлетворить свою животную страсть.

Потом мои раздумья потекли по другому руслу. Я решил проверить, насколько приложимы мои теории к реальной жизни.

Мир — колесо, вращающееся в бесконечности. И всякий предмет в океане жизни только точка этого колеса. Так и современное поколение только точка в океане вечного и бесконечного бытия, которое началось неизвестно когда и неведомо когда кончится. Этому вечному круговороту природы служит присущее человеку и животным, да и всему живому, стремление к продолжению рода. Люди хотят увековечить свой род. Эта могучая сила движет миром.

Я считаю, что в старые времена индивидууму и обществу было легче жить. Человек, занимающий высокое положение в обществе, влиятельный и физически сильный, а следовательно, способный производить сильных особей, покупал тех рабынь, какие ему нравились. Такой характер отношений, конечно, не способствовал возникновению взаимной любви между мужчиной и женщиной, но он удовлетворял нужды общества. И если бы не унижение женщины, я сказал бы, что этот путь ближе всего к природе и закону. Сегодня же люди утверждают, что живут в эпоху общественного прогресса, а положение на самом деле создается поистине бедственное. Зачастую юноша и девушка вступают в брак, не зная и даже не видя друг друга.

Размышляя таким образом, я понял наконец, в чем причина моей любви к двоюродной сестре: меня гнал инстинкт и желание познать счастье, если таковое вообще существует на свете. Я стремился увековечить свой род, оставить после себя потомство. Природа властно влекла меня к женщине, которая могла стать матерью моих детей. Удивляться тут не приходится: мужчина всегда ищет девушку, которая бы ему понравилась, и надеется, что она подарит ему здоровых детей. Если же у него нет выбора, он женится на любой женщине из своей среды. Теперь различия между классами столь велики, что многие считают представителей низших классов людьми низшей расы, а себя — элитой. И разве не этим объясняется то, что выбрал‑то я себе в жены двоюродную сестру, а не кого‑нибудь другого?

Я не общался с низшими классами общества, не было мне и никакой надобности обращаться к тем, кто считался выше меня. Но сегодня — сознаюсь, хотя и стыжусь этого признания, — несмотря на многочисленные серьезные пороки моей среды, я все еще смотрю на угнетаемые классы взглядом пусть неоправданного, но превосходства. А ведь среди феллахов я видел многих мужчин, которые поражали меня своим благородным обликом, учтивой речью, спокойным нравом, а также женщин, которые были несомненно красивы, умны и обходительны. Трудно преодолеть преграды, разделяющие классы. Мы нарушаем их только тогда, когда хотим сделать из представительниц низших классов объект для своих развлечений. Мы жаждем их и в то же время глубоко их презираем.

Мой выбор пал на двоюродную сестру, потому что я знал ее с детских лет, дольше, чем любую из знакомых мне девушек. Она могла дать мне счастье и выполнить вместе со мной долг природы. Потом я познакомился с той феллашкой, которая растревожила мою душу. Первая любовь уступила место второй, но я вернулся к первой, когда задумал жениться.