Мо Инья - Избранные произведения писателей Юго-Восточной Азии Страница 43

— Что случилось? Чего это ты так расшумелся?

— Да ничего, просто поиграть захотелось.

Я успокоился, но тут же со злостью спросил:

— Чего же ты тогда таскал меня в кусты оглашать свою инструкцию? И по дороге можно было рассказать! Без толку ходить взад и вперед — только силы тратить…

— Это начальство установило такое правило для проводников.

— Но ведь ты ведешь меня одного, а не целый отряд, зачем же соблюдать правила так буквально?

— Иначе нельзя! Пусть вы один, а все равно считается, что группа, — не раздумывая ответил мальчик и продолжал насвистывать.

Мне осталось только вздохнуть и втайне пожелать себе поскорее добраться до места назначения, чтобы там отделаться от мальчишки.

На ночь мы забрались в покинутый шалаш. Вокруг простирались рисовые поля. Холодный осенний ветер пронизывал до костей. Если бы не мысль об опасности, я зарылся бы в солому с головой и проспал до утра. Но сейчас не спалось. В одиннадцать часов вечера из города на встречу с нами должен был прийти человек. Но никто не появился. Где-то впереди за пеленой тумана лежала деревня. Оттуда доносился далекий лай собак, а дежурящие в доте вражеские солдаты, подбадривая себя, время от времени посылали наугад в темноту пулеметные очереди.

— Послушай-ка, — спросил я у Чыонг Дая, — что будем делать, если из Ниньбиня никто не придет?

— Придется вернуться, раз не пришли — значит, что-то случилось.

— А ты никого не знаешь в этих местах?

— Как же, многих знаю. Ближе всех тетушка Льеу. Она живет в километре отсюда в начале деревни, там, где высокая пальма. Только идти к ней опасно, неизвестно, где сейчас ходит патруль.

Мальчик погрузился в раздумье, время от времени прихлопывая москитов. Внезапно он поднялся и вылез из шалаша осмотреться. Спустя мгновенье он вернулся и сказал мне:

— Посидите здесь, а я схожу на разведку. Главное — не усните. Если тревога, уходите вот туда…

Он потянул меня наружу и указал вправо от шалаша, а потом шепнул на ухо:

— Услышите крик птицы — не удивляйтесь. Это я буду давать сигнал на флейте.

Он сунул флейту за пояс, проверил оружие и бесшумно шагнул прочь. При виде исчезающей в тумане маленькой фигурки я почувствовал острую тревогу за мальчика, торопливо побежал следом и схватил его за рубашку.

— Постой, Чыонг Дай, пойдем вместе!

— Что вы! По правилам не разрешается.

— Ты, может быть, думаешь, я стрелять не умею?

— Никто не говорит, что не умеете, а только сейчас это не ваша работа, понимаете?

Тон мальчика был суровым, но потом, чтобы не обидеть меня, он тряхнул мне руку, озорно улыбнулся и побежал. Легкие шаги постепенно замерли вдали, и вскоре тишину нарушало только кваканье лягушек. Вначале то одна, то другая подавали одиночные голоса, а затем вдруг сразу вступал тысячеголосый хор. Съежившись в шалаше на куче соломы, я напрягал слух, чтобы расслышать среди этой одуряющей какофонии шаги Чыонг Дая. Страшно хотелось курить. Я уже полез было за кисетом, но вспомнил о запрете. Тогда я встал, расправил затекшие руки и ноги и вылез из шалаша оглядеться. Вокруг по-прежнему была тьма, и лишь где-то вдали мерцало несколько огоньков, должно быть, фонари на утиных загонах. Смотреть на них было все же приятнее, чем сидеть в полной темноте.

— Тит… тиу, тит… тиу, — донеслось вдруг издалека. Голос ночной птицы был чистым и звонким. Я удивился, потому что эти птицы начинают петь, когда рис желтеет, а на деревьях созревают плоды, но потом сообразил, что это — флейта Чыонг Дая. Он вызывал встречного проводника. С замиранием сердца я ждал ответного звука, но слышалось только кваканье. Я так и не понял, сумел ли Чыонг Дай связаться с проводником, но мне стало спокойнее уже оттого, что вслед за звуками флейты не последовали выстрелы. Значит, мальчику удалось проскользнуть мимо патрулей! Я с облегчением вздохнул, откинулся на солому и стал смотреть на звезды, мерцавшие в высоте.

Вдруг с рисового поля левее шалаша донесся какой-то странный звук. В воздух с тревожными криками взметнулись птицы. Еще громче заквакали лягушки. Я вскочил и, зажав в руке гранату, стал осматриваться. По-прежнему было совершенно темно и невозможно ничего разглядеть, но все отчетливее доносились всплески и чавкающие звуки, как будто кто-то шел по воде. Чыонг Дай? — мелькнуло у меня в голове. Но темноту внезапно прорезал яркий электрический луч. Он несколько раз скользнул по сторонам, а потом лег прямо перед шалашом, высвечивая кучу соломы и несколько снопов на краю поля прямо передо мной. Я бросился ничком и боялся пошевелиться, чтобы не быть замеченным.

— Эй, вьетконговцы! — раздался вдруг грубый голос. — Утиных яиц не найдется? Тащите сюда, закусим вместе!

— Выходите, не стесняйтесь! — вторил ему другой голос, потоньше. — Согрейтесь стаканчиком. Хе…хе… не сладко небось шататься холодными ночами?

Послышался взрыв смеха. Луч света продолжал обшаривать все вокруг, но шагов больше не было слышно. Видимо, патруль побаивался идти дальше. Я сжимал гранату. Стоит мне сейчас метнуть ее — и события развернулись бы очень быстро… Затем, улучив момент, когда луч ушел за кучу соломы, я быстро отполз за сноп, откуда удобно было наблюдать, оставаясь незамеченным. На меже примерно в сотне метров маячило несколько фигур. Солдаты о чем-то переговаривались. Наконец один из них громко крикнул, разыгрывая досаду:

— Ну, идем, что ли… Видать, не хотят они с нами знаться.

— Ладно, пошли, — отозвался другой, — счастливо оставаться, вьетконговцы!

Луч света скользнул в сторону деревни. Шлепающие шаги стали удаляться. Я по-прежнему не шевелился, напряженно прислушиваясь. После нескольких минут тишины с межи снова донесся еле уловимый звук. Шорох. Бульканье. Опять тихо. Потом в темноте замаячили неясные тени: ну конечно, сделали вид, что ушли, а теперь подкрадываются, рассчитывая застать врасплох. Я отполз за бугорок, готовясь подпустить врагов поближе, а потом швырнуть гранату и броситься прочь. Но едва солдаты появились возле шалаша, из темноты по ним грянула автоматная очередь. Спасаясь от пуль, солдаты с шумом попадали прямо в воду.

— Ох, убили!

— Вьетконговцы, лейтенант!

— Чего орешь, болван?! Стреляй!

Продолжая вопить каждый свое, враги открыли беспорядочный огонь по тому месту, откуда раздалась очередь. Красные цепочки трассирующих пуль прошивали воздух над полем. Зная, что там мой проводник, я бросил гранату, чтобы отвлечь врага и сбить его с толку, а затем, прячась за полосой тростника, побежал в направлении, указанном ранее Чыонг Даем. Отбежав довольно далеко, я услышал где-то поблизости знакомый крик птицы.

Я обернулся, увидел, что над межой возник чей-то силуэт, и стремглав бросился к нему. Это оказался Чыонг Дай. Шагнув навстречу, он сразу пригнул меня к земле.

— Ложитесь! Стреляют ведь…

Едва я успел последовать его совету и прижался к земле, прямо надо мной просвистело несколько пуль, меня даже в жар бросило. Я приподнял голову, но Чыонг Дай уже куда-то исчез. Оглянувшись, я увидел его шагах в тридцати. Он поставил на меже сноп соломы, который в темноте можно было принять за человека, выпустил в сторону врага еще одну автоматную очередь и быстро вернулся ко мне.

— Теперь скорее бежим!

Я бросился вслед за мальчиком, а на место, с которого мы только что ушли, обрушился целый град пуль. Слышалось тяжелое шлепанье солдатских сапог и голоса:

— Не стреляйте, возьмем живьем!

— Заходи с флангов, иначе удерут!

Сердце мое бешено стучало. Догнав Чыонг Дая, я взволнованно схватил его за плечо. Но тот как ни в чем не бывало передал мне свою флейту.

— Подержите-ка, все идет как надо, нечего беспокоиться…

Мы отбежали еще немного. Мальчик внезапно остановился, лег и прижал ухо к земле.

— Ничего не слышите?

Он вскочил, притянул меня к себе и указал в сторону шалаша. Среди треска очередей до нас вдруг донесся хриплый крик:

— Эй, хватит стрелять! Эти сволочные вьетконги опять обвели нас вокруг пальца!

— Что такое, лейтенант?

— А то, что стреляли по куче соломы, идиоты несчастные!

Охваченный радостью, я сильно сжал руку мальчика и улыбнулся ему в темноте. Я торопил его уходить, пока враги были в замешательстве, но Чыонг Дай не двигался с места и продолжал прислушиваться. На его лице было написано напряженное ожидание. Не понимая, в чем дело, я молча потянул его за руку. В ответ, не говоря ни слова, он пригнул меня к земле. Вскоре стало слышно, что враги бредут по воде, двигаясь прямо на нас. Я сильно ущипнул Чыонг Дая за ногу, чтобы он обратил наконец на меня внимание, но мальчик даже не обернулся, он часто и взволнованно дышал.

И вдруг один за другим грянули два взрыва. Вражеские солдаты с паническими воплями бросились врассыпную, а Чыонг Дай вскочил и, схватив меня за руку, бросился бежать. Тяжело дыша, он ронял на бегу отрывистые восклицания: