Екатерина Минорская - Женского рода Страница 43

Рэй снова покосилась на девушку напротив: когда той пришла пора перевернуть страницу, она сделала это так, как делали все бучи: не отвернув ее сверху с помощью ука­зательного пальца, а сдвинув снизу нажимом большого — опять-таки не выдавая своих рук, Рэй усмехнулась: она делала так же, хотя ей повезло больше, чем этому хрупко­му созданию — Рэй от природы досталась широкая кость.

Несколько вечеров подряд Рэй приезжала в переход на «Пушкинской», будто заново вглядываясь в лица «тема­тической» тусовки: бучи раздражали ее, клавы казались потасканными и недостойными ее внимания… Если бы рядом была Кирш, они на пару выпили бы пива, Кирш цыкнула бы; «Опомнись, одни бэ!» — и увела бы Рэй под локоть прочь; но Рэй была одна, поэтому она пила водку, отпихивала от себя назойливых худосочных бучей, наби­вающихся в компанию, и уходила домой в сопровожде­нии малоприятных ей поутру созданий с клочковатыми прическами неестественных оттенков. Первые два вечера отец пытался сопротивляться, начинал ворчать, едва зас­лышав из своей комнаты посторонние голоса, тогда Рэй молча подходила к его двери и закрывала се, с силой уда­рив по ней ногой — так, что та едва не слетала с петель.

В субботу Рэй впервые после больницы появилась в «Перчатке».

Жизнь в таких клубах не имеет обыкновения меняться: если приглядеться, изменяются только лица, но не их вы­ражения, не прически, не одежда, не позы, не жесты, не отношения. Когда Рэй подошла к стойке бара, по дороге взглядом зацепив несколько выжидающих взглядов под короткими челками и танцующие бедра с кокетливо при­спущенными джинсами, она забыла, что долгое время не была в этих стенах. Это ощущение закрепило хрустящее рукопожатие Кот и слюнявое лобзание Феклы, от которо­го Рэй, матерясь, брезгливо увернулась. Эти тут же подня­лись на танцпол, а Рэй, прислонившись к стойке спиной, проводила их сморщенной гримасой. Ей казалось неспра­ведливым, что в грязном переходе, где собирался всякий сброд, она часто встречала милую девушку Аду с неизмен­ным аккуратным хвостом на затылке, мелькавшую там в своей белой курточке как светлячок — и все в ожидании этого сутулого долговязого существа, а оно — Кот — от­давало предпочтение этому бесформенному персонажу с вечно грязной красной головой. Это раздражало Рэй, но казалось удивительным: такие, как Фекла, были в этом мире удобными, беспроблемными спутниками ленивого самолюбия: рядом с ними невозможно чувствовать стес­нения, нет нужды что-то менять в себе, зато можно постоянно считывать в их взглядах жгучую, ревностную потреб­ность в своей персоне. Рэй отвернулась от танцпола и со­бралась было заказать бармену водку, но икнувшее рядом существо отвлекло ее внимание.

Когда сидящая рядом девушка — впрочем, «девушкой» назвать ее было так же трудно, как и Рэй, — она была та­кой же широкой кости, когда она, глядя куда-то в пустоту перед собой, потерла скулу коротким пальцем с малень­ким некрасивым ногтем, Рэй решила, что встретила двой­ника, и рассмеялась.

Здесь, в царстве больного самолюбия, можно было оби­деть даже неосторожной улыбкой, не то что рассмеявшись в лицо, и девушка с силой ухватила Рэй за рукав, требова­тельно заглядывая в глаза. Рэй сжала незнакомке запяс­тье, поняла, что встретилась с куда более сильным, но пья­ным противником, и рассмеялась еще громче. Девушка отвела мутный взгляд и постучала ладонью по стойке:

— Два!

— Чего именно «два»? — не понял бармен.

— Два пива! — ответила за соседку Рэй и отвернулась от нее, выглядывая среди вновь пришедших кого-нибудь достойного ее внимания.

— Ищешь кого-то? — Перед лицом Рэй снова возник­ли мутные глаза.

— Ага, сексоточку какую-нибудь…

Девушка с пониманием кивнула и протянула руку:

— Я Пуля.

Рэй, не глядя, пожала ей руку:

— Рэй.

То, что в ту ночь они оказались в одной постели, было потом непонятно обеим: Рэй, потому что на ночь она при­глашала девочек совсем другого вида, Пуле — потому что еще несколько дней назад ей казалось невозможным лечь в постель с какой-то женщиной, кроме Галины, с кем угод­но, кроме нее. Но уже был Поль — все равно что женщина и теперь — эта коренастая, похожая на нее саму Рэй в се­мейных трусах. Утром они лежали на раздвинутом диване как два друга: каждый на своей половинке и, глядя не друг на друга, а на потолок.

— Тебе на работу-то не надо? — спросила Пуля, думая о том, что еще одну ночь посчастливилось провести не на вокзале: возвращаться в спортивный клуб после скандаль­ного исчезновения по одному движению Галининого паль­чика — по сути, после побега — было невозможно.

Рэй лежала поверх смятого пледа в спортивном топи­ке и широких трусах, Пуля — в футболке и плавках. Рэй озадаченно почесала живот и, случайно соприкоснувшись с Пулей локтями, резко отдернула руку. Пуля, не обратив внимания на этот жест, закрыла глаза и вспомнила утро, начинавшееся с полупрозрачных всполохов темно-бордо­вого пеньюара в зашторенной спальне…

Рэй потерла лоб:

— Слушай, это… у нас что-то было?

Пуля открыла глаза:

— В пять утра пошли на кухню пить чай, разбудили отца твоего, подрались с ним и заснули.

— Это-то понятно. — Рэй снова потерла лоб. — А до этого-то ничего же не было?.. У меня бывают провалы…

Рэй затаила дыхание и с опаской ждала, что девушка рядом ответит так же, как однажды после очередной пьян­ки пошутила Кирш: «Ничего особенного не было, доро­гая: две голые девушки и одна у другой между ног!» После этого Кирш пнула Рэй в бок и повернулась к ней спиной, продолжая спать. Больше Рэй не задавала ей глупых воп­росов и уяснила, что отсутствие секса между ними — не явление амнезии, а факт— причем, скорей, приятный. Пуля не была ей ни другом, ни приятелем, она была ее отражением в зеркале, куда более юной, но копией, и иметь с ней какие-то отношения кроме разговоров казалось Рэй идеей еще более кощунственной, чем постель с другом,

Но Пуля молчала; она помнила: две девушки в майках и немного орального секса.

— Ну?! — Рэй забеспокоилась,

— Да не было ничего, не бери в голову.

Они помолчали с минуту и повернулись друг к другу. Пуля хотела что-то сказать, и Рэй услышала, как та на­брала воздуха для слов.

— Знаешь, Рэй, мне еще недавно нужны были только спорт и мороженое…

Пуля сделала паузу, Рэй ждала продолжения.

— …А теперь мне нужны женщины. Мне там, в клубе, сказали, что кто под девочкой оказался, уже к мужчинам не вернется.

Рэй усмехнулась:

— Кто «под» — может, и не вернется, кто «на» — тем мужики и вовсе не нужны; тут все: от запахов и вкусов до… хрен знает чего!

Пуля тяжело вздохнула:

— Ну вот и я подсела… А еще — героин…

— Кто ж тебя так?

— Женщина одна, очень взрослая, очень сильная.

— Богатая?

Пуля кивнула, и Рэй понимающе поджала губы.

— Жалеешь?

Пуля задумалась. Жалела ли она, что встретила Гали­ну? Скорее всего, нет; она была окошком в какой-то дру­гой, богатый, самоуверенный и лишенный запретов мир, до того Пуле недоступный. Что ушла из сборной перед ответственной поездкой и бросила серьезный спорт — жалела. Но два эти события оказались несовместимыми в ее жизни, просто однажды получилось так, что с одной стороны была раскрыта дверца серебристого «крайслера», из-за которой требовательно выглядывала Галина, а с дру­гой — дверь спортивного клуба с возмущенным лицом тренера. И Пуля сделала свой выбор.

— Вот дура… — Пуля повернулась лицом к стене. — Все бы изменила, если б можно было в прошлое вернуть­ся. Как быстро жизнь поворачивается: заметить не успе­ваешь, а все изменяется так сильно, будто вот до поворота твоя жизнь была, а дальше — хоп! — не твоя вовсе…

Рэй осторожно протянула к Пуле руку и похлопала по плечу:

— Я бы тоже в прошлом много чего изменила, а в настоящем, наверное, уже не получится… Хотя, видишь: стала говорить на «она», а еще недавно не могла, прям слух резало! Ну не то чтоб я по-другому себя чувствовать стала…

Пуля с интересом повернулась:

— Слушай, а ты когда с девочками спишь, ты себя парнем­ чувствуешь, ну там, внутри?

— Не ошибается природа так сильно. Если все здесь, — Рэй пренебрежительно окинула взглядом свое тело, — женское, то там внутри, не мужчина— это я теперь знаю. А что самое ужасное — и не женщина тоже. Оно. Никто это­го не поймет, если ему самому не обломилось такое…

Присев и привалившись спиной к стене, Пуля задум­чиво посмотрела на Рэй: для женского в ее теле было слишком­ мало изгибов; талия не обозначалась, ноги у щиколоток­ были едва ли не той же ширины, что в бедрах, грудь была утянута, а скуластое лицо больше походило на юно­шеское, чем на женское. У Пули родилась было теория, что активными лесбиянками становятся некрасивые, но она вспомнила и совсем иные внешности, увиденные ею в клубе…

Тут в нее вперился недовольный взгляд Рэй.