Леонид Билунов - Три жизни. Роман-хроника Страница 48

Не надо забывать, что попасть к Саратовскому на прием было практически невозможно. Окруженный охраной, опытными секретаршами, он невозмутимо фильтровал телефонные звонки и отрезал любые нежелательные контакты. Современная техника — а Саратовский умел ею пользоваться! — помогала ему в этом. Возможно, не все знают, что нынешние телефоны высокого класса позволяют запретить доступ определенным или же неизвестным хозяину номерам. Вы можете звонить тысячу раз, вам всегда ответят длинные гудки или сигнал занято. Саратовский никогда не выполнял своих обязательств. При встрече он тебе пообещает все, что угодно, но позвони ему через пять минут, и никто не подойдет к телефону, а охрана никогда больше не пустит тебя к нему в кабинет.

В России не было тогда никаких законов (и есть ли теперь?), охраняющих вклады и вкладчиков. Спасение утопающих — дело рук самих утопающих. Ильф и Петров видели на десятилетия вперед. Получить свои деньги в банке Саратовского удавалось очень немногим.

— Я никогда не прибегаю к физической силе, — улыбаясь, говорил мне Саратовский. — За письменным столом я могу сделать больше, чем любой убийца.

Теперь я могу утверждать, что Саратовский создал настоящую систему экономического насилия.

Ко мне приходили многие, кого он обманул или подвел, кому он не выплатил ставок по их депозитам или месяцами тянул с возвратом капитала. Все знали, что я с ним работаю, и считали меня «крышей» банка. Мне жаловались, что с Саратовским невозможно поговорить, он не отвечает по телефону и не принимает даже тогда, когда он на месте и не занят. Я пытался решать с ним спорные вопросы, но в большинстве случаев он мне отвечал:

— Леня, это твоя работа, ты и решай.

Я не собирался их решать так, как этого хотел он. Я просил вернуть людям деньги — речь шла всегда о значительных суммах, о десятках миллионов, однако обычно это была лишь незначительная часть его задолженности. Каким бы авторитетом я ни пользовался, я не всегда мог сдержать этот напор.

Саратовский чистосердечно разводил руками на мои просьбы:

— Леня, а что же тогда нам останется?

А самое интересное заключалось в том, что я, к которому он обращался как к кровно заинтересованному лицу, давно уже получал от него лишь какие-то незначительные суммы, а все остальное накапливалось на моем фантастическом счету, получить по которому мне так же не удавалось, как и другим. Каждый раз оказывалось, что у банка трудное положение, что нужно подождать еще год или два, и тогда мои богатства умножатся несметно.

— Леня, и зачем тебе деньги? — любил пошутить Саратовский. — Ты сам золото!

Он умел говорить так тепло, так вдохновенно и ласково, что начинало казаться, будто ты его лучший друг. Но я уже понимал, что стоит ему получить от человека все, что он хочет, и он начинает искать способ избавиться от него, выбросить как выжатый лимон. И вскоре я убедился, что слова о письменном столе были справедливы по сути, но совершенно не соответствовали тем методам, которые он начинал применять — впрочем, вслед за другими банкирами. Я утверждаю здесь со всей ответственностью: Александр Саратовский, одна из опор сегодняшней российской финансовой и государственной системы, заделался самым заурядным убийцей. Опасным, ни разу не пойманным убийцей.

Вспомним обстановку того времени, которое уже стало историей. Советский Союз распадался. Его властные структуры, накопившие огромное количество специалистов в области насилия, доносительства и слежки, прекращают свое существование. И впредь до создания новых, еще более совершенных структур насилия старые специалисты оказываются без работы. Эти люди не умеют делать ничего другого, кроме как убивать, следить, завидовать, подозревать и ненавидеть. Они создают частные охранные бюро и фирмы, выполняющие заказы различного рода, которые в то время касались в основном бизнеса и банков.

В каждом банке существовала своя система охраны, однако наряду с ней имелась так называемая «крыша», то есть вышестоящая охранная структура. В первые годы многие банки в качестве крыши использовали то, что называлось «неофициальными структурами», занимавшими каждая свое место в иерархии преступного мира Москвы.

Мне вспоминается пример Толика по кличке Рембо, который организовал защиту крупного московского банка «Зарядье».

С Толиком мы были давно знакомы, встречались в компаниях, как-то раз я оказал ему услугу. Я о ней даже совершенно забыл, но однажды он меня удивил.

Отводит меня как-то в сторону и дает увесистый пакет.

— Подарок! Тут двести тысяч долларов. Хотел я купить тебе, Федорыч, роскошную машину, «Роллс-Ройс» или «Бентли», но потом думаю, лучше ты сам себе купишь, что захочешь.

— Толя, что это за подарок? — спрашиваю я.

— Когда у меня случилась проблема с Банщиком, никто мне не протянул руку, Федорыч, кроме тебя. Помнишь?

Конечно, я вспомнил. Мы с Галей жили тогда на Ленинском проспекте. Как-то вечером по всем телепрограммам передают: дерзкое убийство. Толя по кличке Рембо убил своего приятеля по кличке Банщик. На Толю объявили всероссийский розыск, он был в бегах. И весь вечер во весь экран его физиономия, хорошо мне знакомая. Мы уже спали, когда в разгар ночи, часа в три утра раздался телефонный звонок. Я снял трубку. Слышу Толин голос.

— Федорыч, это Толик!

Я знаю, что мой телефон на круглосуточной прослушке. И он мне звонит, когда его, красавца, на весь Союз показывают, как члена правительства или знаменитого артиста.

— Толик, — говорю, — не забудь, что нас хорошо слушают.

— Извини, мне больше некому позвонить, кроме тебя! Я мусоров не боюсь, я с ними найду, как решить. Я знаю, братва думает, что я беспредельщик! Ты можешь сейчас ко мне подъехать? Очень прошу выслушать меня. Ты сам поймешь, что произошло. Достаточно будет твоего решения, а если можно, и совета.

Передо мной дилемма: при встрече явно будет задержание, может, даже раньше, чем я подъеду. Я ему еще раз говорю:

— Толя, имей в виду, при встрече тебя могут накрыть сачком. Так что решай.

— Федорыч, я тебе сказал, что не боюсь со стороны властей ни ареста, ни суда. Это была чистая самооборона. Ты знаешь, что меня больше всего волнует. Пожалуйста, приезжай.

И говорит адрес.

Что делать? Я решил поехать. Главное, чтобы он успел мне рассказать то, что собирался, до момента ареста.

Интересно, что я переоценил бдительность мусоров. В три часа ночи они крепко спали, и только утром прослушали запись. Представляю, как они рвали на себе волосы — упустить такой случай!

Мы встретились спокойно, и Толик рассказал мне, что произошло.

Полгода назад его квартиру ограбили. Он тогда уезжал на два дня, дома никого не было. Унесли почти все, что там было. Ну что ж, бывает. Толя обставился заново. Два дня назад он возвращался домой часов в десять вечера. Жил он на окраине Москвы, там в это время все спят. Рядом со своим подъездом он увидел очень знакомую машину с погашенными огнями. За рулем кто-то сидел в полной темноте. Толик еще соображал, чья это может быть машина, как вдруг узнал силуэт водителя. Это был Банщик, его близкий приятель. Толик поднял глаза. На пятом этаже, из окна в окно его квартиры гуляли фонарики. Ясно, что это были грабители. Толик сразу все понял. Он вспомнил, что Банщик знает: он должен был вернуться только утром, и дома никого не должно было быть. Его словно ударило током. Он забыл о квартире, о гулявших по ней грабителях. Ведь он считал Банщика другом!.. Подойдя сзади со стороны водителя, Толик ударом кулака выбил боковое стекло и вытащил испуганного Банщика из машины. Тот тоже был здоровый черт, но с Толиком сравниться не мог. На все ушло несколько секунд. Мощный удар в челюсть, и Банщик потерял сознание. Бросив его на заднее сиденье, Толик сел за руль и поехал к полосе лесопосадки, которая проходила рядом с домом. Было около двенадцати ночи.

Придя в себя, Банщик начал что-то мямлить несуразное, мол, он приехал за Толиком, тот ему был очень нужен, он ждал…

— Почему ты не поднялся, не позвонил?

— Я видел, что света нет…

Он явно тянул время.

— Ты же знал, что меня сегодня не будет, — усмехнулся Толик.

И в этот момент Банщик выхватил из кармана плетку[33] и в упор выстрелил в Толика. Пуля пробила правое предплечье, но выпустить вторую пулю он уже не успел. Левой рукой Толик нанес ему страшный удар, за ним другой. Дальше рассказывать нет нужды. Толик попытался, как мы часто видим в кино, вытащить пулю из предплечья, но это легко только в кино. Выбросив из машины то, что осталось от Банщика, он поехал к знакомому лепиле.

Вот такая была история с Толиком. На суде один из сообщников Банщика (их всех переловили) подтвердил, что на Толю навел Банщик. Суд даже не пришил Толику превышения необходимой самообороны — ведь Банщик был все же с пистолетом, а Толик безоружным.