Владимир Мальцев - О том, что сильнее нас Страница 50

Ехали с отдельным цирком на тему, как следует управляться с вороной в пути. В Твери, например. Как электричку на Торжок подали, да не одну, а в паре с вышневолоцкой, и как к ним толпа рванула — нечего и думать было о том, чтобы нести ворону чинно-спокойно на руке или, скажем, на рюкзаке. Собьют и затопчут в ноль секунд. Следовательно — за пазуху. Сыну, разумеется. Так как у меня по пузу кофр тяжёлый молотит. Влезаем, садимся, отдуваемся — галоп с рюкзаками сквозь толпу хоть и короток, но основательно сбивает с ритма. Тут Машка из-за пазухи голос подавать начинает. Звуки — совершенно ни с чем не сообразные, и вдвойне странные, когда раздаются со стороны чьего-либо живота. Народ, опасливо косясь на нас, постепенно начинает перетягиваться в другие секции, подальше. Ура! Скамейка совсем освободилась. Можно расстелить газетку, высадить на неё Машку и наконец накормить. И вот здесь-то весь оттянувшийся народ подтягивается обратно, обступает плотным кольцом и начинает комментировать по типу: «Уй ты, как эта ворона кушает-то! Вы только посмотрите, сколько непосредственности и азарта!» И было на что посмотреть — каждый появляющийся из пакета кусочек встречался радостными воплями, раскрыванием пасти, дрожанием всех членов, по мере приближения к пасти — блаженным прикрыванием глаз… И провожался удовлетворённой отрыжкой, которая, впрочем, никак не мешала встрече следующего куска по тому же сценарию. Ну совершенно не умеет птица культурно кушать — каждому кусочку так радуется, что вопли самого разнообразного ассортимента слышны небось за километр. Удивительно только, почему у взрослых ворон всё это вокальное разнообразие исчезает напрочь.

И вообще, ручная ворона в качестве наживки для ловли душ — оказалась средством замечательным абсолютно: стоит лишь посадить её на рюкзак, в момент вокруг собирается куча интересных собеседников. Даже в деревне. Например, подходит пара старичков – самодеятельных краеведов. Такое рассказывают — кто бы мог подумать! И вполне ссылками сыплют, я даже некоторые потом не удержался и проверил. Всю жизнь меня учили о том, как на Руси было устроено крепостное право, а вот о существовании таких мест, где его не было, — молчок. А ведь были такие, и один из примеров — вот эта группа деревень вдоль Реки. Когда строился Санкт-Петербург, мастера были всякие нужны, а ближайшие мастера по добыче дикого камня и строительству из него — жили именно в этих краях. Так как глушь изрядная, на вполне вольном режиме. И вот за то, что мастера «добровольно отмобилизовались» на строительство Питера, — собственноручным Петровским рескриптом земли эти были ныне и присно и во веки веков закреплены за жителями. Так-то вот. Ладно, проехали. Только вот странные все эти люди — толпятся вокруг вороны в три круга, всякий и погладить, и угостить норовит, и сожалеет, что у самого нет такой зверушки, а предложишь вполсерьёза забрать в подарок –сразу тушуется.

Сама же ворона отпускаться отказалась напрочь. Сидит на веточке над палаткой, утром всех будит, чтобы накормили, как только уходим на рыбалку — собирает гостей на остатки от нашего завтрака… Пытаемся забыть её на стоянке, воспользовавшись тем, что у неё послеобеденный сон, — тоже фигушки. В последний момент просыпается и сама чапает к лодке, да ещё и тащит недогрызенный панцирь от рака, которым её давеча угостили… Так и пришлось обратно в Москву везти, а там отправлять в ссылку на дачу к тёще. Ибо не для квартиры эта птица, уж слишком много от неё навозу и уж больно нрав хулиганский. Впрочем, тёща на даче тоже через пару недель взвыла, но это уже совсем другая история.

* * *

Река умеет не только каждый раз оказываться другой, Река умеет быть разной для разных людей в одно и то же время и в одном и том же месте. Вот представьте себе такую картинку.

Берег совсем мелкого участка реки, где плыть просто невозможно. Полдень. Жара. Слепни. Луг, подстриженный коровами, их тогда ещё гоняли на дальний выпас. Два человека в гидрокостюмах, масках, ластах и с подводными ружьями, истекая потом, бредут навстречу друг другу к следующим омутам, где можно будет занырнуть. Встречаются под развесистой ракитой, всякий клочок тени надо использовать… И видят: у одного на кукане висят три здоровенных голавля, а у другого — пять или шесть щук, тоже здоровенных. Изумление. Шок. Остолбенение. Дружный вопль — «Откуда?». Один охотится в Реке десять лет и ни разу не видел ни единого голавля. Другой — охотится пять лет и ни разу не видел приемлемого размера щуки, только щурят до трёхсот грамм. И вот тут-то и подходит третий, без ласт, без маски, с острогой вместо ружья и с полным куканом налимов!

Или, скажем, ещё проще. Сколько мы забрасывали в Реку удочек, с какими только наживками не ловили… Сколько ныряли, и днём и ночью. Какой только рыбы не видели. Так что ответственнейшим образом могу заявить и поставить сто против одного, что в Реке нет ершей. Точнее, есть — но единичные экземпляры, на удивление крупные, почти с ладонь, вылезающие из своих убежищ только по ночам. И тут — вижу на одном из любимых своих мест аборигена с удочкой. А рядом с ним — полный полиэтиленовый пакет ершей положенного им размера, с мизинец то есть. Кошечку побаловать. Он всегда, видите ли, своей кошечке ловит ершей в Реке. Они тут особо вкусные, да и до хрена их, такой пакет всегда можно наловить за час. Немая сцена.

Вершиной же неожиданности и непредсказуемости была наша первая поездка на Реку. Мы знали о том, что вода в ней прозрачная и рыба есть, потому и поехали туда на подводную охоту. Ранней весной. Впрочем, не совсем туда. Автобус не ходил, так как сломался, а попутка, которую ловили аж полдня, привезла нас в совсем-совсем другие места гораздо выше по течению. Приехали. Приятный луг, облака цветущей черёмухи, удобный береговой обрывчик, здесь перекаты, там омута… Стеклянная вода… От берега до берега виден каждый камешек на дне. И — ни одной рыбки крупнее полпальца, ни на перекатах, ни в омутах. Да и малявок немного. Но раз приехали охотиться — надо охотиться. Напяливаю гидрокостюм, лезу в воду. Остальные занимают места в бельэтаже, то есть на травке на обрывчике над водой, и начинают издеваться. На предмет потенциальной добычи — будет ли это рыбина с палец или пара лягушек. Они-то видят, где я плыву и что рыбы вокруг нету… И правда нету. Пустыня. И в яме нету. И на плёсе нету. И на перекате нету. Ладно, уже полчаса плаваю, и замок уже, и замёрз… Вон под тот куст на повороте загляну, где струя углом, и — на берег.

Заглядываю. Под кустом никого. Но боковым зрением вижу два крупных силуэта, рванувшиеся вон с той отмели вверх по течению между мной и берегом. Т­­а-а-ак-с. Стояли, значит, на струе перед ямой, при моём появлении на горизонте просто течением откатились на мель, а при моём повторном появлении — рванули в обход обратно к охотничьей стоянке. А ведь, похоже, наработанный у них манёвр, на этом их и подбить можно! Обхожу бережком, по пути рапортую болельщикам, что тут крупные язи живут, слышу ответный взрыв смеха… Ну, зайцы… Сейчас покажу! Ещё раз прикинуть динамику развития манёвра… Ружье держать под вот этим углом, сразу на входе в яму нырок, зависнуть рукой на коряге — и быть готовым сразу же стрелять по направлению ружья. Раз, два, три… Бултых! Силуэты на том же маршруте! Огонь! Чвирк! Вижу воткнувшийся в берег гарпун. Пустой. Но почему почти везде вокруг нет видимости? Песок какой-то в воде взболтан… Я этого не делал! Рыба не на гарпуне, а на лине, гарпун навылет прошёл! И не рыба — рыбина! Беспорядочно вертится и ковыряется на дне… Хватаю рукой, выбегаю на берег, плюхаю рыбину на травку, сажусь рядом — и для начала с наслаждением прикуриваю сигарету…

Тишина… Мёртвая. Даже странно. Почему никакой реакции? Вон же все стоят и смотрят на рыбу!

– Володь, а это кто? — наконец раздаётся чей-то голос.

– Вроде был язь…

– Да нет, не язь это.

Подхожу, смотрю. Глаза начинают вылезать из-под маски. На траве лежит, сверкая чешуёй и плавниками, огромный, за два килограмма, хариус. То есть, я давно слышал, что в тверской глуши есть несколько речек, в которых единичные экземпляры хариуса сохранились, и даже мечтал разок увидеть…. Но и не подозревал, что эта встреча произойдёт вот так, на арене, при исполнении клоунско-гладиаторской репризы!

А уже на второй день выяснилось, что хариуса в Реке больше, чем в любой из хвалёных сибирских, надо только уметь видеть и ловить его, и крупнее он гораздо, да и другой рыбы полным-полно.

Вот такое вот было знакомство с Рекой лично у меня.

* * *

Сходные «манеры» и у леса вокруг Реки. Вот ещё одна зарисовка — с прогулки.

Конец августа. Лес. А вон там — вырубка светится. Ну-ка, ну-ка, где здесь малина? А то, кстати, и бидон имеется. Так… По центру крупных кустов нет, вырубка сравнительно недавняя, не успела вырасти… Периметр. Отдельные кустики есть, но — непромышленные, разве что в рот пособирать. И мокреть кругом, не просохло ещё после суточной хмари. Ладно, если собирать исключительно в рот — можно и на середину пойти, столько-то и там на мелких кустиках найдётся, зато суше и приятней.