Луи-Рене Дефоре - Болтун. Детская комната. Морские мегеры Страница 51

Биографическая справка[**] (Луи-Рене Дефоре)

1918. 28 января в Париже в семье Рене и Эдме Дефоре родился третий ребенок — Луи-Рене. Раннее детство будущий писатель провел в Париже и, частично, в загородном доме, которым семья владела в Берри, одном из регионов центральной Франции.

1927. Отдан в частный пансион, находящийся возле леса Фонтенбло.

1931. Выражает желание служить во флоте. Поступает в католический коллеж-интернат в городке Сен-Бриек (Бретань), где готовят будущих морских офицеров. Учится посредственно, часто нарушает дисциплину.

1932–1934. Читает Бодлера и Шекспира. Завершает среднее образование в католическом коллеже города Бурж.

1935. Первые литературные опыты. Новые увлечения: Рембо и Джойс.

1936. Смерть матери.

1936–1938. Изучает право и политические науки в Париже, но интересуется главным образом литературой и музыкой. Ведет музыкальную и литературную хронику в малоизвестных журналах. Поездки в Голландию, Италию, Англию. Знакомится с Жаном Дефроте, который становится его самым близким другом (позже Дефоре посвятит его памяти поэму «Морские мегеры»; как считается, отношения с Дефроте косвенно отражает рассказ «В зеркале»). Трехмесячное пребывание Дефоре в Австрии прервано вторжением гитлеровских войск и аншлюсом: он возвращается во Францию раньше намеченного срока.

1939–1940. Поездка в Грецию вместе с сестрой. Призван в армию, служит в артиллерии. После обучения в городе Мец направлен на линию Мажино. Во время гитлеровского нападения на Францию в мае 1940 года находится в Арденнах. Спустя три месяца после поражения французской армии демобилизуется и возвращается в родительский дом в Берри. В ноябре 1940 года умирает отец Дефоре.

1941–1943. Пишет роман «Попрошайки». После публикации романа завязывает дружеские отношения с Раймоном Кено и Андре Френо. Читает «Внутренний опыт» Жоржа Батая, с которым вскоре после этого знакомится лично (через Альбера Камю). Участвует в движении Сопротивления.

1944. После освобождения Парижа дописывает в деревне повесть «Болтун», опубликованную в 1946 году издательством «Галлимар». В сражении под Бельфором, после высадки войск «Свободной Франции» в Провансе, гибнет старший брат Дефоре.

1945. Проводит год в Париже, работая литературным консультантом в небольшом издательстве. Узнает о смерти своего друга Жана Дефроте, погибшего во время депортации в возрасте 26 лет. В этом году написан рассказ «Больной в лесу», отражающий личный опыт участия писателя в Сопротивлении.

1946–1951. Женится на Жанине Каре и уезжает из Парижа в деревню. В 1947 у четы Дефоре родился сын Гийом, в 1951 — дочь Элизабет. В течение пяти лет пишет роман «Зимний путь», но решает уничтожить рукопись, насчитывавшую около пятисот страниц. В эти и последующие годы (1948–1957) публикует в журналах «L’Arbalète», «Les Lettres nouvelles», «La Nouvelle Revue Française» рассказы, которые впоследствии составят сборник «Детская комната».

1953. Вместе с семьей переезжает в Париж и начинает работать в издательстве «Галлимар», участвуя в подготовке серии «Библиотека Плеяды». Завязывает дружеские отношения с Робером Антельмом, Мишелем Галлимаром, Жоржем Батаем и Морисом Бланшо.

1954. Вместе с Дионисом Масколо, Эдгаром Мореном и Робером Антельмом создает комитет против войны в Алжире.

1960. Публикация сборника рассказов «Детская комната», который в том же году удостоен Премии критики[10]. Подписывает известный «Манифест 121-го» — декларацию о праве на неповиновение властям, продолжающим вести войну в Алжире.

1965. Гибель дочери Дефоре в результате несчастного случая.

1966. Становится членом редакционного совета издательства «Галлимар». Изучает творчество Дж. М. Хопкинса и начинает переводить его письма (перевод опубликован в 1976 году).

1967. В издательстве «Мерюор де Франс» выходит поэма «Морские мегеры» — стихотворная версия одного из фрагментов уничтоженного романа. Вместе с Ивом Бонфуа, Андре дю Буше, Паулем Целаном, Жаком Дюпеном, Мишелем Лейрисом и Гаэтоном Пиконом начинает издавать журнал «L’Ephémère» (по замыслу учредителей, этот журнал должен был издаваться ограниченное время; последний его выпуск датируется 1972 годом).

1971. Первая выставка графики Дефоре в Анси-ле-Фран.

1972. Прекращает занятия изобразительным искусством и начинает писать автобиографический текст, который позже получит название «Ostinato».

1978. Выставка рисунков и картин Дефоре в Центре имени Жоржа Помпиду.

1983. Прекращает работу в редакционном совете издательства «Галлимар».

1986. Пишет рассказ «Несчастье в Лидо» и посвящает его своему другу Пьеру Клоссовски.

1988. Публикует поэму «Стихотворения Самюэла Вуда»[11]. Награжден премией Метерлинка.

1991. Награжден Большой Национальной литературной премией «за творчество в целом».

1993. На театральном фестивале в Авиньоне представлены моноспектакли «Болтун» и «Звездные часы одного певца», читаются стихи Дефоре, в городской библиотеке проводится посвященная ему выставка. В издательстве «Фата Моргана» выходит небольшая книга «Лицом к тому, чего не вспомнить», содержащая извлечения из «Ostinato» (не включенные впоследствии в конечную версию).

1997. Награжден премией Валери Ларбо. «Мерюор де Франс» издает «Ostinato».

2000. 30 декабря Луи-Рене Дефоре умирает от воспаления легких.

2001. «Меркюр де Франс» издает книгу «Шаг за шагом, вплоть до последнего», переданную Дефоре в издательство накануне смерти; в ней собраны фрагменты, не вошедшие в «Ostinato».

Марк Гринберг. Третья редакция

Когда работа над переводами, вошедшими в эту книгу, была близка к завершению, я заметил, что начальная и конечная фраза составленного мною корпуса текстов обозначили два полюса, во многом определяющие не только предмет размышлений Луи-Рене Дефоре, но и его писательскую стратегию. В самом деле, прозрачная метафора, открывающая повесть «Болтун»: Я часто смотрюсь в зеркало, указывает на стремление к самосозерцанию и самоутверждению, на желание присутствовать в мире и свидетельствовать о своем присутствии: говорить или писать; зеркало, в котором рассказчик пытается уловить черты своего «я», будто бы неповторимого, не похожего на других, состоит из его собственных и, отчасти, из чужих слов, — вглядывание в них и оборачивается сомнительной болтовней, растворяющей в себе «событийный ряд» повести, если это привычное словосочетание в данном случае уместно[12]. Смысловой жест, заключенный в финальном стихе «Морских мегер»: И не будет памятника тому, кто отрекся от пройденного пути!, прямо противоположен, он констатирует отсутствие, причем отсутствие абсолютное; «я» поэмы, отвергнув не только язык, с его неизбежной и нестерпимой ложью, но и свое земное существование, — больше того, любые следы, которые это существование может оставить, — умолкает, и это молчание в его предельной форме: бесследное самоуничтожение.

Сразу оговорюсь: я далек от мысли, что и за той, и за другой декларацией стоит сам автор, что творческий путь писателя — а путь этот, как видно из приведенной выше биографической справки, продолжился, пусть с двадцатилетним перерывом, и после «Морских мегер», — был направлен от одного полюса к другому, от неудержимого словоизлияния к «полной немоте». В любом тексте Дефоре, вовлекающем читателя в сложную игру, постоянно ощутимы оба тяготения: пространные, подчас перегруженные рассуждения «персонажей» всегда содержат не менее обширные умолчания; эта речь, можно сказать, и звучит лишь для того, чтобы обходить стороной нечто важное, намеренно оставленное в темноте недосказанности. Обходить стороной и в то же время очерчивать: все смысловые лакуны, все обрывы логических нитей здесь наделены значением, перед нами именно то, что принято называть красноречивым безмолвием[13]. Но прежде чем пытаться ответить на вопрос, что можно в этом безмолвии расслышать, сделаю еще одну оговорку.

Разумеется, чтение прозы и, особенно, стихов Дефоре требует сосредоточенности, неторопливого соотнесения деталей, которые могут ускользнуть от поверхностного взгляда, однако эти произведения нельзя причислить к разряду герметичной литературы: заинтересованный читатель довольно быстро найдет в них самих необходимые ориентиры, а те, что предлагаются сторонним интерпретатором, иной раз способны помешать. И здесь можно было бы сказать, что прояснение так называемых темных мест — дело самого читателя, но я думаю, к этой книжке вообще лучше подходить с несколько иной целью, имея в виду, что Дефоре хочет побудить тех, для кого он пишет, не столько к извлечению из его текстов однозначных и удобных для запоминания формул о человеке и его уделе, о самотождественности личности, о времени, речи и памяти, сколько к размышлению над тем, почему эти тексты устроены именно так и почему именно такое движение его слова, омывающего архипелаги молчания, помогает — не разрешить, нет — уточнить и более ясно представить себе антиномии, связанные с перечисленными темами. А разрешать их каждый может по-своему — или вовсе не разрешать, приняв именно как антиномии[14]. Как бы то ни было, в комментариях к сравнительно немногочисленным сочинениям Дефоре сейчас нет недостатка, и мы можем, опираясь на них, наметить отправные точки для такого размышления. Речь не идет о том, чтобы точно указать место Дефоре во французской или мировой литературе — это задача слишком трудная, тем более что исследователи отказываются относить его к какой-либо школе, да и сам писатель в немногих публичных выступлениях, не отрицая влияний, определивших особенности его письма (о том, как именно он распоряжался своей «личной библиотекой», еще будет сказано), ни к каким литературным группам и направлениям себя причислять не хотел. В предлагаемом ниже обзоре и дополняющих его ремарках мне хотелось бы прежде всего дать представление о разногласиях, вызванных творчеством Дефоре среди критиков, поскольку для второй половины XX века, когда он писал, — литературной эпохи, еще, быть может, не ушедшей в прошлое, — сами эти разногласия были чрезвычайно значимы.