Юлия Кривопуск - У мечты должны быть крылья Страница 51

— Угу. Нравлюсь. С каких это пор?

— Со вчерашнего вечера.

— Ага. А ты мне нет. Матюшина, ты мне никогда не нравилась и сейчас не нравишься! Понятно? Я вчера тебе просто поразился. Просто! Понимаешь? Ну ты же девушка, женщина…, я не знаю! У тебя же гордость какая-то должна быть, честь — как это всё у вас называется. А ты ведёшь себя, как последняя шлюха! Мало того, что водку глушишь, так ещё к мужикам липнешь, как банный лист! Тебя выгоняют — а ты не уходишь, выгоняют — а ты сидишь! Это как вообще?

— Кто меня выгонял? — подняла глаза Вика.

— Я тебя выгонял!

— Когда?

— Вчера!!! Ты чё, правда дура или притворяешься? Матюшина! Я вчера с другой девушкой был! Понимаешь? С другой! Да нормальная баба на твоём месте сто раз встала бы и ушла, а ты весь вечер сидела! Тебе самой это не унизительно?

— Что?

— Да ты больная, ей богу, — поразился Славка. — Что — «что»? У тебя с головой всё в порядке?

— У тебя с этой Жанной всё равно ничего не выйдет, — повторила Вика. — Она тебе не пара.

— Да ты-то откуда знаешь? — скривился Воробьёв.

— Знаю.

— А ты, значит, пара — да?

— Да.

— Матюшина! — Славка уже устал объяснять. — Даже если у меня с Жанной ничего не выйдет, то у тебя шансов всё равно ноль! Иди лучше домой, а? Отстаньте вы все от меня, дайте хоть один вечер пожить спокойно!

Дверь в кухню отворилась.

— Славк, ты чего так кричишь? — заглянула Галина Сергеевна. — Я уж думала, случилось чего. Ой, а что ж вы так за пустым столом и сидите? Ни морсу не налили, ни чаю. Славка, почему за гостьей не ухаживаешь?

— Она уже домой уходит! — буркнул сын и отвернулся к окну.

— Викуля, ты уже домой? — как будто даже огорчилась мать. — А морсу на дорожку. А? С печеньем?

— А давайте! — Матюшина подняла на неё абсолютно спокойные глаза, в которых не было даже тени смятения.

— Чего? — прищурился Воробьёв. — Я ж тебе сказал — вали домой!

— А я не хочу домой! Меня вот Галина Сергеевна на морс приглашает.

— Б…дь! — подскочил Славка, громыхнув табуреткой. — Довели вы меня уже обе!

Шарахнув дверью так, что посыпалась штукатурка, парень вылетел из кухни.

— Чего это он? — ахнула мать.

Прогрохотав по лестнице, Воробьёв поднялся на второй этаж и плюхнулся на диван. Чертыхнулся, подскочил и принялся собираться. Натянув джинсы и майку, парень снова спустился вниз, бросил короткий злой взгляд в сторону кухни, где мать с гостьей застыли в немых позах, и выскочил из дома.

— Слав, ты куда? — высунулась из окна Галина Сергеевна.

— На кудыкину гору!

Парень завёл «ауди» и пошёл открывать ворота.

— Куда ты, Славик? — Мать с озабоченным лицом вышла на порог. — Чего это он? — обернулась она к маячившей сзади Вике. — Обиделся, что ль, на нас? Славка! Куда ты, чёрт тебя бери, собрался?

Воробьёв с недовольным лицом выгнал машину с участка и принялся закрывать ворота.

— Славка! Слав! — запричитала мать. — Куда собрался, спрашиваю?

Выскочив за калитку, она встала перед машиной.

— Куда тебя чёрт несёт?

— Да никуда! На квартиру поеду, к Сашке! Уйди с дороги! — рявкнул сын.

— На квартиру? К Сашке? Точно?

— Точно! Уйди, сказал!

— Ну тогда ладно, езжай, — немного успокоилась Галина Сергеевна. — А то несёшься, как чумной, и молчишь. Чего молчишь-то?

— Да не молчу я! Говорю же — к Сашке еду! Чего тебе ещё?! Уйди с дороги!

Галина Сергеевна посторонилась. «Ауди» взревел мотором, сорвался с места и, подняв за собой клубы пыли, скрылся из вида.

— Совсем одурел парень, — сокрушённо покачала головой женщина. И добавила плаксивым голосом: — А всё жизнь проклятая!

Смахивая на ходу слёзы, она пошаркала назад, в дом.

Славка отпер дверь своими ключами и шагнул в прихожую. В квартире никого не было. В комнате валялась неразобранная сумка с вещами, на диване лежала подушка. На кухне не наблюдалось никаких продуктов, холодильник не работал. Похоже, брат приходит сюда только поспать и переодеться.

Наслаждаясь одиночеством, Воробьёв завалился на диван и включил телевизор. Он любил эту квартиру. Здесь не было никого и ничего, что бы его раздражало. Не было матери, которая без конца капала на мозги и учила жизни, не было снующих туда-сюда квартирантов, никто не приходил непрошеным гостем. Жилплощадь, купленная когда-то Васильичем для встреч с Миледи, пустовала, пока, устав от Славкиного нытья и вечных жалоб на бытовые неудобства, начальник предложил ему здесь пожить. Временно. И бесплатно. Но это «временно» длилось уже больше года. Славка к удобствам привык и дом своего детства, где сейчас обитала мать, предпочитал особо не посещать. Оставил «свою» квартиру он только сейчас, пожертвовав собственным комфортом ради брата. Однако при этом не забыл испросить разрешения у хозяина. Штырь великодушно разрешил. Он резонно полагал, что хороших работников надо изредка поощрять и прикармливать, чтобы потом, в свою очередь, было куда ткнуть носом и что заставить отрабатывать. В случае со Славкой это работало безотказно. Васильич сажал его за руль и днём, и ночью, и в выходные, и в будни. Для того чтобы парня всегда и в любое время можно было найти, шеф даже купил ему сотовый телефон и оплачивал его звонки. Сотовая связь в городе работала отвратительно, зона покрытия была очень небольшая. В посёлке, где жила Славкина мать, сеть ловилась с великим трудом. Зато в квартире экран телефона тут же радостно засветился надписью с названием оператора. Аккуратно положив его на журнальный столик, Славка блаженно уставился в телевизор. Он решил подождать брата и заодно спокойно посмотреть американский боевик.

Стрелки часов уже перешли за полночь. Фильм закончился, замелькали титры, а брат всё не появлялся. «Во загулял!» — подумал Воробьёв и, кряхтя, поднялся с дивана. Подошёл к окну, всматриваясь в темноту двора. На улице не было ни души. Местные жители уже спали, а отдыхающие в район пятиэтажек не забредали. И тут Славка приметил на скамейке целующуюся парочку. В очертаниях парня что-то показалось ему знакомым. «Да это же Сашка!» — догадался он. Усмехаясь, брат наблюдал за влюблёнными несколько минут, потом отошёл от окна, выключил телевизор, погасил свет и вышел из квартиры. Незамеченным он пересёк двор и сел в машину.

Встреча с родственником откладывалась. Сегодня ночью у Сашки явно были другие планы.

Глава 17

В понедельник Штырь решил отправиться на работу.

Обычно по понедельникам он на завод не ездил — отдыхал после выходных. Но сегодня надо было найти предлог, чтобы сбежать из усадьбы и встретиться с Евой.

Красавица блондинка не выходила у него из головы. Васильич был очень разборчив в женщинах, зацепить его могла далеко не каждая. Ему не очень был важен цвет волос или глаз, размер груди или длина ног. Его покоряли яркость, неприступность, сексуальность и шарм.

Другими словами, как все разбогатевшие плебеи, он любил королев.

Не случайно первой его любовницей стала столичная актриса.

Ева напомнила ему Миледи. Умело одетая и накрашенная, высокая, эффектная, она слегка вальяжно курила сигарету и казалась абсолютно неприступной. После инсульта Васильич был беспомощен, как мужчина, но такие женщины заставляли волноваться даже его спящие гормоны. Он представлял, как бы он отымел эту королеву, как спутались бы её аккуратно расчёсанные волосы, как размазался бы безупречный макияж, как она растеряла бы всю свою неприступность. Но… Бодливой корове Бог рогов не даёт. Штырю оставалось только мечтать.

Лену мучили смутные подозрения.

Она настороженно поглядывала на мужа, чуя перемены в его поведении. Подозрительное оживление, блеск в глазах, хорошее настроение без каких-либо видимых причин заставляли ворочаться в глубине её души червячок беспокойства.

С той поры как Степан стал собственником винно-водочного завода, он редко бывал в духе. Желчная раздражительность превратилась в привычное для него состояние. Супруга списывала это на его работу. «Держать под контролем нелегко даже десять человек, — говорила она, — а когда под твоим началом около пятисот подчинённых, руководство превращается в тяжкий крест».

Штырь жаловался жене на всех. Работяги сплошь алкаши и воры, начальники цехов обманщики и воры, в бухгалтерии сидят одни безграмотные лентяйки, охранники спят на ходу, а его заместители — бездари, ну и, конечно, тоже воры. Васильич не доверял никому и в каждом подозревал мошенника. Один раз он пересказал Лене свой сон. Ему приснилось, что уборщица Клавдия Михайловна, старушка семидесяти лет от роду, спустилась в подвал завода, где хранилась готовая продукция. Там она принялась таскать бутылки водки и складывать их в бюстгалтер.

«Целый ящик в лифчик сложила, встряхнулась, бутылки звякнули, и пошла, как ни в чём не бывало! — плакался Штырь. — Я за ней побежал, кричу: «Сука! Отдай водку, холера старая!» А она резво так от меня рванула, ножонками своими сморщенными перебирает, оглядывается и ухмыляется! Представляешь, какая ведьма?!»