Владимир Мальцев - О том, что сильнее нас Страница 53

И небо. Небо — не было светлым. Но не было и чёрным. Закончившиеся белые ночи — закончиться-то закончились, но территорию ещё не сдали. Белой ночи — не было. Но она — незримо присутствовала за ближним горизонтом. Чуть-чуть, совсем неощутимо, мельчайшими касаниями подкрашивая небо и туман. И постепенно шло к рассвету.

Мы не зажигали фонарей. Фонарь — грубо разрушал волшебство. Мы не разговаривали. Отчётливые слова как-то не вязались с таинственными звуками. Так, в молчании, мы и проплыли весь полуторачасовой путь до намеченной стоянки. Даже холод, казавшийся на первой «пристани» убийственным, как будто куда-то делся. То есть — да, кутались, да, стоило к чему-то прикоснуться рукой или щекой, рефлекторно отдёргивались, всё вокруг было холодным и мокрым. Но не более. Холод — не мешал. Сырость — не мешала. Они были всего лишь спутниками волшебства, необходимыми составляющими колдовского коктейля, которым Река нас щедро поила.

Вот и нужный нам берег со стеной травы. Берег, на котором будет наш первый лагерь и начнётся или не начнётся наш роман. Наверное, начнётся. После такой порции волшебства не может быть иначе. Но не сегодня. Сегодня — особая ночь. Поставить палатку, приготовить по кружечке чаю, затащить в тень не только вещи, но и лодку, а то упадёт первый луч горячего солнца — и лопнет она… И — спать, уже помаленьку светает. Закончилась волшебная ночь. Завтра — новая жизнь!

Остановились мы, наверное, в самом красивом месте Реки. Поляна с невысокой травой и огромным количеством кузнечиков, со всех сторон окружённая елями, несколько невысоких, но на удивление густых, пушистых и правильной формы ёлок, разбросанных по поляне, примыкающие к главной поляне со стороны перемычки, отделяющие её от берега, маленькие полянки — «заливы», каждая из которых размером ровно чтобы поставить палатку, или обустроить костёр, или раскинуть импровизированный «стол». Со всех сторон — низкие и пушистые лапы елей, под которыми — только слой хвои, поросль заячьей капусты да россыпи крошечных грибочков.

На берегу тоже поляна, замкнутая с одной стороны ольшаником, а с другой река подмылась под ельник и там, под обрывом, бобровый город — норы, норы… Даже дрова рубить незачем. Плотины здесь бобрам ни к чему, река не требует обустройства, а зубы точить надо. Вот над норами и заскладирована пара сотен еловых полешков как раз нужной величины да ещё и высушенных достойным образом. А палатка наша — стоит в узком проходе между главной поляной, где в «заливах» у нас кухня и столовая, и береговой поляной. Тишина, тень, запахи…

Но просыпаемся — рано. Такой еды, чтобы нужно было готовить, мы не брали. Шашлык, сыр, зелень, овощи… Сейчас быстренько позавтракаем, и поведу Аню владения показывать. Покажу, где раки живут и как их из нор выковыривать, где в струе хариус стоит и как его кузнечиком заинтересовать… Пофотографируем заодно.

Только вот намеченная программа — совсем по-другому получается. За завтраком проводим целых два часа. Точнее — за чаем, конечно. И странный разговор у нас идёт…

Беседой управляет Аня. Основная тема — любовь и секс. Аня умудряется рассказать о своей интимной жизни практически всё. Начиная с того, как, когда ей было шестнадцать, началом её половой жизни озаботилась матушка — и парня присмотрела, и свела их вместе, и подпоила обоих, и чуть ли не сама в спальню отвела. Объяснив наутро, что так, мол, дочка, и так, это был правильный парень для начала, но на будущее тебе надо других искать. Вот ведь какие матушки, оказывается, бывают!

Аня перебрала и охарактеризовала всех своих экс-любовников. Всех любовников своих подруг. Указала недостатки каждого. Меткими и острыми вопросами попыталась выяснить, какие из перечисленных недостатков мне присущи, а какие нет. Выяснить мои ощущения, чувства и планы в своём отношении. Выяснить, на чём у меня с другими возникали проблемы. Прикинуть вслух, возможны ли эти проблемы с ней…

Любая попытка сближения блокировалась мёртво. Сейчас — тайм-аут на принятие решения. Территорию нельзя считать свободной. Вот вернёмся, потом она съездит на две недели к родственникам в Питер, потом, наверное, ещё на неделю к отцу в Волгоград, а уж тогда — всё немного прояснится.

Странное ощущение. Я пытаюсь её обнять — отстраняется и продолжает тему. Пытаюсь перевести тему на музыку или другие увлечения — возвращается к тому же. Одна попытка, другая, третья… Наконец, начинает поддаваться на увод темы. А ещё минут через десять — понимаю, что темы темами, а идти пора. Река важнее.

Но Река — в своём амплуа. Река непредсказуема. Хрустальная ласковая вода, волшебной красоты водоросли, волшебной красоты острова, и — ни одной рыбки. Ни одного рака. Как вымерло всё в воде. Мальков — и тех нет. Лягушек нет!

Не только в воде вымерло. Ни одного комара! Ни одного слепня! Нетоптаные берега! Здесь, всего в трёх километрах от наполненной дачниками деревни, нет ни одной тропинки, ни единого следа, ни единой сломанной травинки — кроме нашей просеки в куге и тех следов на лугах, которые мы оставили только что! То есть, в этот раз — река только для нас двоих. И ничто не должно отвлекать. Даже рыбалка. Эх, провалилась с треском идея угостить вечером Аню малосольным хариусом утрешнего улова да раками под пивко!

Впрочем — побродили и накупались от души. Пора бы и на обед возвращаться. Так, куда мы зашли? Ага, лагерь — вон за тем поворотом и на другом берегу. Здесь переправляться неудобно, придётся пройти метров сто через ольшаник, а там будет брод. Крапива в нём, правда, достойная, а мы без штанов, но — немного там по крапиве, потопчусь — протопчу дорожку.

Странно. Костёр тушил качественно, а над лагерем — дымок вьётся. Дымок? Стоп. Дымок — это другое… Дымок от костра — это струйка, а здесь? Плотная колонна полупрозрачного дыма, стремительно уносящегося ввысь… Диаметром, диаметром… Пять метров? Десять?? Пятьдесят??? Сто????? Вот чорт, красиво-то как. Прямо как будто вулкан вдруг, откуда ни возьмись! Это что же получается — пожар? Мы подожгли ельник? И что теперь будет? Все вещи, документы, деньги, одежда — всё там…

– Аня! На лагере пожар, я побежал! По возможности — за мной, догоняй и помогай!

Превращаюсь в сумасшедший вертолёт. С дикой скоростью крутя всеми конечностями, прорываюсь через заросли крапивы выше моего роста, оставляя в них целую просеку, в первом попавшемся месте бултыхаюсь в воду, форсирую реку, бегу к лагерю…

На поляне — море огня. Полыхает вся трава. С треском занялись нижние лапы елей по периметру. Лагерь пока цел, только один из рюкзаков пламя лизнуло, проплавило в нём пару дырок и пережгло пару ремней.

Что делать? Лагерь эвакуировать? Всё равно не успею. Ели — это же как порох, не в эту секунду полыхнёт, так в следующую, и фиг сюда близко-то подойти можно будет. Один-два предмета смогу ухватить, но ведь всё важное в палатке, а пока её откроешь…

Ведро! Бегом к реке, черпануть, бегом к лагерю, плеснуть на занявшиеся лапы, опять к реке, опять плеснуть на лапы… Как мёртвому припарки. Порция воды испаряется в воздухе, не успев даже долететь до цели.

А если так? Не знаю, как я до подобного вдруг додумался, вроде бы и не думал ни о чём, само пришло… Хватаю пустое ведро, вываливаюсь на пылающую поляну и начинаю на карачках бегать вокруг горящей зоны, прибивая и затаптывая горящую траву сапогами и донышком ведра. Круг, другой… А ведь держу! Не уйдёт огонь на ещё целую вторую половину поляны, да и от деревьев оттеснить смогу! Только бы сами деревья не разгорелись сильно, пока что только дымок идёт от лап да отдельные вспышки горящей хвои на самых длинных ветвях… Это — ещё можно обороть, но если вдруг всерьёз раскочегарится…

Подбегает Аня. На очередном круге, проносясь мимо неё, задыхаясь в дыму, только и успеваю то ли крикнуть, то ли прошептать:

– Аня, тесак, ёлки, лапы, руби!

Как ни странно, Аня понимает с полуслова, мгновенно находит мачете и тоже начинает носиться кругами, но не на корточках, а в рост, нанося удары по наиболее сильно дымящимся или откровенно вспыхивающим ветвям. Круг, другой, третий… А ведь справляемся! No pasaran!

Интересно, а как оно со стороны выглядит? Дым, пламя… Носится вокруг поляны красивая девушка в шортах и распахнувшейся рубашке, с развевающимися волосами и устрашающим тесаком, нанося тем тесаком, сверкающим в воздухе как винт самолёта, лесу урон, сопоставимый с тем, что наносила бы бригада архангельских дровосеков, усиленная кавалерийским эскадроном. А по внутреннему кругу — скачет усатый и волосатый мужик, старательно изображая собой бабуина, который нашёл на помойке ведро, научился стучать им об землю и теперь пытается напугать этим ведром молодого леопарда, на которого нечаянно наступил, пока тот спал, и неизвестно ещё, кто тут больше боится…

Десять минут, двадцать, полчаса… Вдруг осознаётся, что огня больше нет. Дым? Ага, вон там ещё прибить, там… Ура!