Ирина Мартыненко - Граничные хроники. В преддверии бури Страница 58

Смотреть на смеющегося джолу гораздо страшнее, чем слушать его речи, но паренек стоически держался, стараясь ни о чем плохом не думать. Только когда тот вволю отсмеялся, Винс решился продолжить свою политику, он уже было открыл рот, но внезапно в его мозгу что-то щелкнуло. Неожиданная догадка посетила юного путника, заставив в мгновение пересмотреть всю стратегию поведения.

– Слушай, Артала, – как можно более дружелюбно произнес паренек, – а зачем тебе нужно домой, ты же вроде всегда отдыхаешь в своей подсобке в библиотеке, а для нее тебе ключи не нужны.

– Я там уже был, – доверительно сказал джолу Винсу, – только там ничего нет.

– А что тебе нужно?

– Трактат Грембурга Томура по грамматике алфейского наречия с примерами и пояснениями.

Парень невольно покосился на джолу с выражением тупого подобострастного понимания. На большее его сил не хватило. Он молча смотрел на своего товарища по Гильдии, с трудом удерживая себя в руках, чтобы не вывернуть наизнанку все свое отношение к теперешней ситуации. Все домыслы Винсента внезапно исчезли, а перед глазами появился подпорченный свет истины.

– То есть ты хочешь сказать, что тебе нужен был из твоей комнаты только этот трактат?

– Исходя из логики реально существующей действительности, ссылаясь на определенную метафизическую определенность в контексте твоей…

– Пойдем, – парень оборвал очередную глубокомысленную речь джолу на полуслове и, видя, как детская обида начинает распирать Арталу, примирительно добавил: – Я дам тебе твой учебник.

– Это трактат Грембурга Томура, – немного сконфуженно поправил его Артала.

– Ага, – не стал спорить с джолу Винсент. – Его самого.

Он поднялся с колен, отряхнул брюки и целенаправленно устремился к себе домой, где и лежал сей злополучный труд именитого лингвиста. Паренек прекрасно знал, что долговязый умник пойдет за ним, потеряв всякий интерес к своим ключам. Это как раз было в его духе.

Винс никогда не мог понять, как его учитель терпит этого зануду, библиофила, к тому же еще и жуткого всезнайку, страдающего избирательной разновидностью склероза. Он в очередной раз убедился в этом, идя бок о бок с этим кладезем мудрости, у которого снова начался приступ словоохотливости. Джолу вдохновенно рассказывал Винсенту какую-то особо заумную чушь. Тот лишь благоразумно кивал и поддакивал в тон беседе, чтобы лишний раз не сбивать Арталу с толка. Паренек не особенно жаждал очередного внимания со стороны джолу. Не всегда обращенные к юному путнику мудреные слова лихо складывались в голове паренька во что-то целостное и совершенно понятное.

Шепот шагов таял за их спинами, медленно оседая в бесконечных туннелях не спящего Лабиринта, не оставляя после себя ни единого следа. Где-то в глубине гулко завыла вентиляция. Подача свежего воздуха в их затхлые норы была чем-то сродни знамению. Отчеканенный порядок дня, по-видимому, приходил в норму. В Путь возвращалась прежняя размеренность, постепенно восстанавливался привычный порядок вещей. Мечты о мирной жизни обретали реальность.

Где-то там, далеко, сменщики разгребали завалы. Осматривали заскорузлый ареал. Светили фонарями в темноту обожженных магией тоннелей. Считали потери. Свои и Пути. Но больше свои. Уже скоро по погибшим зазвенят поминальные службы, и изувеченные покойники проплывут с траурной процессией в своих белых гробах до старых катакомб, опустятся в пропахшую сыростью землю на веки вечные, заснут нетленным сном, прибавляя силы незримому мертвому воинству, хранящему древние стены Лабиринта. Никто, кто состоит в Гильдиях, отсюда не уйдет, даже после смерти. Это знал каждый – Гильдия не имела значения. Однажды придя сюда, нельзя вернуться. Дорога без возврата. Бесконечная каменная громада над головой и тоска по ставшему чужим собственному дому.

Но пока до этого далеко. Внизу тихо. Спокойно. Там вечный сон. Старые катакомбы, а новые сплошь избороздили горные хребты там – наверху, где буйствует красками ясный день. Там бежит время и катится к западу красноватое светило. Там гуляет ветер, и искрящиеся пронзительной желтизной остропикие вершины прячут от чужих глаз древний, как сам Лабиринт, плац. Он, видимо, уже расчищен и спокоен, как в любое послеполуденное время, когда начинают появляться длинные тени, а небо поддергивается низкими перистыми облаками. Разве что оставшиеся после взрывов руины напоминают о той суете, что вспыхнула в назначенный на показательный полет час.

Неспешно успокаивается после утреннего трафика медицинское крыло. Затихает. Союзники неторопливо покидают ставшую на несколько часов родной прохладную обитель. Все затихает. Возвращается на круги своя. Остывает. День близится к исходу и готов уже под конец стать, по своему обычаю, еще одним скучным близнецом вчерашнего.

Путники, тоже под стать всему, уже разбрелись кто куда, готовясь по необходимости и вовсе исчезнуть на границе Изнанке, уйдя в далекие дали в поисках чего-то, о чем они не могли говорить или просто так, чтоб лишний час не торчать под искусственным светом подземного муравейника.

Винсенту самому давно грезилась Изнанка, но он пока боялся сам туда соваться. Понимал, что еще слишком неопытен для дальних походов под раскатистым грозовым небосводом извечной пепельной земли. Но он хотя бы мог пойти домой, в ту небольшую квартирку, выделенную ему Гильдией Ветра как истинному путнику, ставшей для него такой настоящей отдушиной. Единственным местом, которое паренек когда-либо по праву считал своим.

До него оставалось совсем немного. Винс уже наяву мечтал о том, как нырнет в мягкую постель. У него было еще пара часов свободы, а потом сладостная дрема. Он уже видел, как вручит Артале трактат, отданный ему, Винсу, по рассеянности самим же джолу, и потом все наладится. Все будет хорошо – главное верить, а мысли – они сбываются. Ведь после грозы всегда светит солнце.

Жаль, конечно, морг. Его любимый стул. Бас и усилитель – они сгорели безвозвратно, а он так долго подбирал нужные струны. Но главное, Винс сам цел и практически невредим. К тому же, в компании с Арталой – это не может не вызвать улыбок.

Единственное, что давило на душу пареньку, то куда пропал его лучший друг Ной. За всеми этими неожиданными проблемами его исчезновение отошло как-то на второй план, а сейчас… Он вспомнил, что тот бесследно исчез. Куда – он сам не знал, но искренне надеялся, что ничего плохого с эмпатом случиться не могло, ведь он путник. Настоящий. Истинный. Так что остается только ждать нужного порыва и следовать по ветру, и все наладится. Обязательно. Всенепременно. Так всегда бывает.

Неожиданно, где-то на границе сознания, Винсент услышал далекие голоса. Его топкие, отстраненные мысли разлетелись в прах, а на их место мгновенно прорвался, похожий на камертон, отчетливый голос Арайны.

– Похоже, этот филологический столп проблематики важнейшего состояния речевого словооборота нужен был лишь для того, чтобы, исходя из реалии нынешнего положения допустимого словозвучия и словоударения, быть важным посулом для реорганизации важнейших принципов действенной политики в области приемлемых возможностей и сегодняшнего звучания синтаксических принципов в деепричастных оборотах этого наречия, и я склоняюсь к мысли, что необходимо воспринимать это с точки зрения Амока Стоннура, в высшей степени лояльного к подобному крену теперешнего видения.

Винса от неожиданности передернуло. Он с нескрываемым ужасом посмотрел на Арталу, в чувствах произносившего что-то настолько далекое и непонятное, что извилины паренька неожиданно выгнулись крестом и жарко заскрипели. Винсент часто заморгал, пытаясь переварить услышанный бред. Немного помогло.

– Отсюда мы имеем следующее значение этого символического…

– Подожди, – изо всех сил Винс попытался приостановить поток речей джолу. – Подожди, Артала. Тс-ш, – он прикоснулся указательным пальцем к губам. – Тише. Ты слышишь?

Архивариус примолк. Насупился. Его длинные лопоухие уши тихонько подергивались. Он слушал. Внимательно и спокойно. В полном молчании, о котором и просил его Винс.

– Там господин Смитт, – ответил он погодя, – Ветерок и Крыса, да и еще кто-то. Грузный и тихий. Скорей всего из сменщиков. Они направляются в нашу сторону.

Винс внутренне поблагодарил небеса за то, что Артала порой говорил коротко и ясно, а еще за то, что тот обладал хорошим слухом. Вот только последние слова пареньку никак не могли понравиться. Он и так недавно вовсю удирал от сменщиков, и к тому же Винс прекрасно понимал, что в нынешнем состоянии не сможет нормально работать. Заснет или сознание потеряет – это он запросто. В нынешнем виде глаза мозолить ему было никак нельзя. К тому же там был серкулус, а этому человеку на глаза вообще лучше не попадаться. Так что, нужно было срочно действовать. Благо, в свое время он с Ноем все коридоры облазил, прячась от разнервничавшихся сотоварищей по Гильдии.