Мэри Монро - Тысячи ночей у открытого окна Страница 58

– Как я понимаю, он научил вас очень многому.

– А я все это время думал, что он просто любил природу. Каким же олухом я был, не понял, что он учил меня тому, что истинная наука и есть природа.

Джек потер лоб и закрыл глаза. Теперь все встало на свои места. Его отец – физик, он изучал атомы, когда-то давно считавшиеся наименьшими частицами, из которых состоит материя. И хотя Уорнер Грэхем выращивал кукурузу в Небраске, его ум продолжал размышлять над фундаментальными проблемами теоретической физики. Доступным языком он объяснял Джеку, что существуют более мелкие, – субатомные частицы – протоны, нейтроны и электроны, а те, в свою очередь, состоят из еще более мелких – кварков.

Как физик-теоретик Уорнер имел дело с математическими моделями. Доводя до сознания сына суть явлений и показывая связи между Землей и другими планетами, отец подвел его к осознанию того, что все формы энергии во Вселенной состоят из бесконечного числа одних и тех же частиц.

– Почему он скрыл от меня правду? – Джек открыл глаза, встретился с внимательным взглядом Венди и переспросил более требовательно: – Почему вы ничего мне до сих пор не рассказывали?

– Усыновление – это очень деликатное дело, – прямо ответила Венди. – Я не хотела вмешиваться. – И, хмурясь, добавила. – Но вы так стремились все разузнать о своем происхождении. И вы правы насчет того, что время пришло. Вы скоро покинете нас, а в моем возрасте никогда не знаешь, в какой момент отправишься в свое последнее путешествие. Кажется, и в самом деле пришло время рассказать вам правду. Уорнер был не прав, скрыв ее от вас.

– Сколько возможностей потеряно! – воскликнул с горечью Джек. Мы с отцом… Мы могли бы поговорить о многом. Мы могли бы стать друзьями. И, кто знает, может, я тоже мог кое-чему научить его.

– Дорогой мой мальчик, неужели вы не понимаете? Именно это вам и удалось! К тому моменту, когда маленький Джек появился в его жизни, Уорнер Грэхем был сломленным человеком. Мальчик был таким любопытным, неуемным, вечно шнырял вокруг в поисках бог знает чего. Он обладал непоколебимой верой в то, что чудо где-то рядом, нужно только держать глаза открытыми и ушки на макушке. Это было как раз то, в чем так нуждался Уорнер – вера! Приемный сын стал его чудом, он вернул отцу веру в самого себя.

Впервые Джек ясно увидел образ отца, словно туман рассеялся. Он всегда помнил Уорнера таким, каким он был, когда восьмилетний мальчик приехал из Англии к своим новым родителям. Уорнер Грэхем был высоким мужчиной с тонкими чертами лица, сорока с лишним лет, седовласый, с нежной розовой кожей лица, которая больше подходила книжному червю, просиживающему в библиотеке, а не фермеру, работающему в поле. Теперь Джек понимал, что значили долгие часы задумчивого молчания отца, бесконечное время, проведенное за закрытыми дверями его кабинета, после которых мать с отцом разжигали костер и кидали в него бумагу, исписанную его характерным почерком. Должно быть, это были научные труды отца, которые так никогда и не увидели свет.

Он понял также, что означал странный блеск в глазах отца, когда тот рассказывал о тайнах галактики, о мифах, о религии, о многих других вещах, которые он постигал на каком-то глубинном уровне. Горячее стремление отца привить единственному сыну свою любовь к науке, и в то же время желание удержать его на ферме, оградить от зла, к которому, как он был уверен, неизбежно приведет его гений, породили противоречия, которые в конце трагическим образом разлучили их.

– Спасибо за правду, Венди, – сказал Джек внезапно севшим голосом. Он поднялся и подошел к картине, нарисованной на стене, с которой на него смотрел маленький мальчик. – Так, значит, это все-таки я?

– Да…

Джек вздохнул и долго молчал.

– Хорошо, – сказал он наконец, – теперь эта часть биографии мне понятна, но мне хотелось бы знать о моих биологических родителях. Что вы можете рассказать мне о них?

– Абсолютно ничего. Правда. Я просто ничего не знаю.

– Венди, я знаю, что вы что-то недоговариваете. Я это чувствую.

Она поджала губы и отвернулась, отводя взгляд в сторону.

– Понятно. Я всегда считал себя нежеланным, искалеченным, ненормальным ребенком, который не знает, кто он и откуда. Ребенок без имени. Полагаю, я и теперь такой.

– Джек, дорогой, – терпеливо сказала Венди, – подумайте, что вы говорите! Птица не знает, как мы ее называем: трясогузка, малиновка или камышовка. Это просто птица. Она не сомневается, что может расправить крылья и взлететь. Питер как-то сказал: «Это же ясно, почему птицы могут летать, а мы – нет, просто птицы верят в свои возможности, и эта вера дает им крылья и силы»[17]. Верьте, Джек, верьте в себя. Отпустите прошлое и обретите будущее. Летите!

– Я пытался, Венди. Но я все еще чувствую, что вы не до конца откровенны. Как насчет тех, других мальчиков? Детей без прошлого.

– Что вы имеете в виду?

– Венди, я знаю о существовании документов, о том, что существуют другие мальчики, такие же, как я.

Она покачала головой, ее пальцы дрожали.

– Я поклялась молчать об этом.

Джек кинулся к ней, наклонился и взял за руку.

– Пожалуйста, Венди, расскажите мне.

– Вы не поверите.

– Я постараюсь. Не отказывайте мне в этом.

Венди заглянула в его встревоженные глаза, вздохнула и решилась.

– Ладно уж. Но, умоляю, больше никому ни слова. Джейн так расстраивается, когда слышит что-нибудь о приюте для мальчиков. Знаете, она болезненно отнеслась к моей деятельности. Уж не знаю, по какой причине, но она решила, что должна бороться с мальчиками за мою любовь. И, осмелюсь заметить, за мое состояние.

Джек помог ей устроиться поудобнее, потом сам сел рядом, пока Венди собиралась с мыслями.

– Все случилось из-за потерянных мальчиков, – начала она, – у меня не было особого выбора. Мой отец взял на себя заботу о первых потерянных мальчиках. Они пришли в дом вместе со мной. И он воспитывал их как своих собственных детей. Он был очень добрым человеком. Керли, Нибз, Близнецы, Тутлз, Слайтли… Мама обожала их всех.

– Говоря о потерянных мальчиках, вы имеете в виду потерянных мальчиков Питера Пэна? Из Нетландии?

Она кивнула.

– Да. Годы спустя, когда Питер пришел с еще одной группой, я не знала, что делать. Мне не хватало духу отказать, но к тому времени я была уже вдовой. Взрослая женщина с Джейн на руках. У меня не было мужа, который помог бы мне управиться с ватагой непослушных мальчишек. Тогда я основала приют, чтобы заботиться о потерянных мальчиках. Это было вскоре после войны, и заботы так же требовали другие сироты. Все решилось очень быстро. Обстоятельства чудесным образом сложились так, как надо. В жизни так случается, вы же знаете.

Она вздохнула и отвела взгляд.

– В последующие годы Питер продолжал приводить ко мне мальчиков, которые хотели повзрослеть. Их были десятки. Я старалась запечатлеть их лица здесь. – Венди указала рукой на свои прекрасные рисунки. – Это мой способ сохранять воспоминания.

Джек озадаченно почесал в голове и посмотрел на свое изображение, где он выглядывал из-за пня. Если это были портреты мальчиков из Нетландии, как она утверждала… и он ничего не помнит о первых шести годах жизни…

– Вы хотите сказать, что я и есть… – Он не смог произнести эти слова.

– Потерянный мальчик. Да, дорогой.

Глава 18

По законам квантовой механики частица одновременно перемещается по любым возможным траекториям до момента вступления во взаимодействие с другими частицами. Только сталкиваясь с другой частицей, она прекращает произвольное блуждание и следует в заданном направлении. После визита к Венди Джек метался во все стороны, швыряя рубашки, посуду и книги в ящики, готовясь следовать в направлении к Калифорнии.

К обеду упакованные и запечатанные ящики были уложены высокой пирамидой у дальней стены. По большей части это были ящики с книгами, и Джек вздохнул с облегчением при мысли, что теперь ему хватает средств, чтобы не таскать их самому. Ящики были неподъемными. В прошлом каким-то образом с парой приятелей он умудрялся их перетаскивать. Каждый раз после очередного переезда он клялся, что скорее выбросит эти книги на свалку, чем снова будет таскать их, но так и не решился на этот шаг. Книги были его друзьями, некоторые из них он помнил с детства.

Детство. Его мысли снова вернулись к разговору с Венди. Он ранил Фэй? Но это же невозможно, размышлял Джек, задвигая большой ящик в угол. Разве он не сделал все, что было в человеческих силах, чтобы не задеть ее чувства? Он не мог предложить ей то, чего она хотела, в чем нуждалась. Его отъезд был лучшим решением.

Итак, он уезжает. Джек устало опустил руки. Глядя на горы запечатанных ящиков и еще не упакованных, на открытые шкафы с вываленным содержимым, из которого предстояло выбрать только нужное, он не чувствовал радостного волнения, которое обычно испытывал при переезде. Напротив, он страдал от мучительной тоски. На этот раз с отъездом ему не удастся так легко обрубить концы. Дом номер четырнадцать стал для него не просто местом проживания.