Галина Зарудная - Последнее желание Страница 6

«Давай подумаем о чем-то конструктивном, — говорила она себе в уме. — О чем-то рациональном! О том, что напрямую связано с реальностью, и что быстрее вернет тебя к ней. О долгах! Ну конечно, что может быть реальнее? Видишь! Ты можешь контролировать работу мозга. Итак. У меня есть три бутика. Все они уже заставлены. Срок истек, и предоставленная мне отсрочка также завершена. Что делать с одеждой, которая не продалась? Есть ли возможность куда-то ее спихнуть? Получится ли расплатиться ею с долгами? Что это даст? Покроет мало, знаю, но все равно нужно что-то делать. Господи, мои цеха! Хотя бы один нужно спасти — любой ценой! Я знаю девочек, которые не бросят меня, даже если мне нечем будет им платить. Они верят в меня и будут рады приложить все усилия, чтобы мы снова поднялись — как одна команда.

Но на чем подниматься? Я же пойду на самое дно! У меня заберут все — квартиру, машину, оборудование! В банке я «персона нон-грата». Мне не останется даже на что хлеба купить, и все равно я буду должна, очень много должна при этом! Суд неизбежен! Стоит ли рыскать в поисках спонсоров? Есть ли еще хоть кто-нибудь, у кого я не брала взаймы? Но разве у меня есть выбор? Так или иначе нужно искать варианты! Стоп. Давай сначала и по порядку! Магазины не спасти. Ни цеха, ни оборудование мне фактически уже не принадлежат. Как и все остальное… Все это заберут, и сколько еще я остаюсь должна? В долг больше никто не даст, все знают, что я на мели. А если продать бизнес? Может, так я выручу больше?.. Кому вернуть важнее: украинским бандитам или российским? И ведь есть еще банкиры!.. Одни способны прикончить, другие посадить… Ох, Господи, если я не откину коньки из-за наркотика раньше, чем они до меня доберутся!»

В боку закололо так, словно в него всадили нож. Лера только сейчас поняла, что она практически бежала, отчего уже задыхалась, вся спина под свитером сделалась мокрой. Резко остановилась и схватилась за живот. Злобно выругалась.

— Не помогает! — Она с яростью отфутболила какой-то камень. — Ни хрена не помогает! Где я, черт возьми?

Валерия осмотрелась вокруг и поняла, что затерялась на каком-то заброшенном пустыре. Когда-то здесь, очевидно, планировали что-то строить и выровняли почву щебнем. Теперь земля вокруг засыпанной площади обросла дикими молодыми деревьями и все выглядело не просто уныло, но и опасно. Здесь легко затаиться. Место достаточно отдалено от дороги, все происходящее скрывают деревья. Кое-где валялись битые бутылки из-под водки, кучи мусора. Нормальному человеку не пришло бы в голову проводить тут время. Даже заблудиться здесь страшно, пусть и среди бела дня. Кто угодно мог скрываться среди зарослей. Именно такие места показывают в новостях, подумала Лера, когда находят трупы.

Она прошлась не спеша по открытому участку. Ветер колыхал сухие ветки, еще не успевшие покрыться первой зеленью. Солнце слепило холодным белым светом. Ей не было страшно. Только интересно. Что это место делает в ее голове, в ее галлюцинациях? Квартира родителей — куда бы ни шло. Давнее жилье, которое вряд ли носило радостный отпечаток в памяти, и не удивительно, если примерещилось в кошмарном видении.

Она уже не помнила военный городок во всех деталях, и не способна была сравнить его реальную схожесть с тем, что являлось ей сейчас. Все это время она бежала по извилистым улицам, мимо зданий, машин, людей. Над головой кричали вороны, ветер бросался ей в лицо, надувая пыль в глаза. Все по-прежнему казалось осязаемым и настоящим.

Но этот пустырь как будто хотел ее испытать, словно бросал ей вызов. Он не казался ей настоящим. Здесь было безлюдно и опасно, но такое вполне допустимо видеть во снах. Именно в кошмарных снах!

В нескольких шагах от себя, между тонкими выгнутыми стволами деревьев, Лера заметила небольшой щербатый камень, который явно подкатили туда специально. Очевидно, кто-то сиживал здесь частенько, определила она мимолетно. Не исключено, с компанией — неподалеку осталось темное пятно от костра.

Лера села на камень, прижалась к деревцу и глядела на пустырь, как на символ возвращающегося сознания. Оттуда ей было видно, что за пустырем есть небольшой склон, а за ним все так же торчат облезлые деревья — тоненькие березки и молодые клены. А еще дальше, скорее всего еще какие-то пустыри, откуда так же виднелись реденькие верхушки таких же деревьев. И абсолютная тишина! И только неопределенный шорох веток время от времени нарушал покой.

Разум перестал играть с ней в «Воображариум доктора Парнаса». Она судорожно вздохнула. Нужно просто переждать. Вот здесь она и останется, чтобы не провоцировать новых «видений». Тут, в тихом и спокойном месте, даже собственный демоны не смогут ее разыскать. Идеальное место, чтобы спрятаться от кого и чего угодно.

Кровь тем временем мало-помалу переработает наркотический яд и уже очень скоро она придет в себя.

Валерия всячески старалась не обращать внимания на то, что камень под ней был холодный, словно кусок льда. Что ветер по-прежнему наваливался как неуклюжий пьяница то на ветки кустов и деревьев, то на нее, то вдруг принимался кружить на месте мелкий мусор, либо подхватывал с земли песок и швырял ей за шиворот. Старалась не замечать, что под свитер быстро пробирается холод. Что в пустом желудке дико урчало от голода (завтрак то она выблевала).

Она снова постаралась отвлечь свои мысли и внимание от происходящего.

— Я вряд ли придумаю сейчас план спасения бизнеса…

Начав говорить вслух, она сразу же запнулась. Голос. Лера не слышала собственный голос. Точнее, слышала, но не свой. Вместо этого звучал голос пятнадцатилетней девочки…

Но в голове, напротив, ее голос не менялся, оставался прежним.

Нужно разговаривать с собой в уме. Пока этот бред не завершится окончательно.

«Итак. Я сейчас не в том состоянии, чтобы принимать стратегические решения. Мой мозг все еще находится под воздействием опасного психотропа. Поэтому нужно максимально расслабиться и постараться думать о чем-то хорошем. Но все же думать. Выбираться из этого всего…»

Первое, что пришло на ум — это ее четырехлетняя Лена в красивом красном платьице на новогоднем утреннике в яслях. Она сама шила ей то платье. Это был костюм Красной Шапочки. До чего же просто шить маленьким детям. До чего же красиво получается. После этого она ей, кажется, больше ничего уже не шила. Не хватало времени. Да и Лена росла как на дрожжах. Или ей так только казалось? Все, что помнит Валерия, то, что практический каждый раз, глядя на дочь, она с изумлением отмечала, как та подросла, — когда же успела? Это было ужасно. Даже не верится, что работа так сокращает собственную жизнь. Вот она родила. А вот платье на утренник. А вот ребенок уже сбежал в другую страну, чтобы выйти замуж за незнакомого и чужого тебе человека!

Почему она вспомнила именно это платье? Может, то был особенный момент в ее жизни? Она тогда была другая, ей удавалось каким-то сверхъестественным образом находить время для своей семьи. Потом она все чаще была занята, все меньше их видела. И конечно, Андрей был прав — иногда она с трудом вспоминала их имена. Но она скорее бы позволила себя изувечить, чем призналась кому бы то ни было в таком бесстыдстве. А о днях рождения он сам напоминал, как бы невзначай, но всегда очень вовремя и тонко. Спасибо хоть на том. Железная организованность — его единственное достоинство на ряду со всеми недостатками. Не исключено, что чувство собственной значимости ее бывшего мужа в такие моменты всего лишь играло еще одну партию на свой счет.

И еще, вероятно, она вспомнила о том маленьком платье, потому что то был последний раз, когда дочь была в восторге от ее подарка. Все последующие годы, чтобы ни придумывала Валерия, но Лена только разочарованно надувалась в ответ, в точности как и Женька…

Ох, этот Женька! Когда-то он долго не начинал ходить. У них стали закрадываться опасения с мужем, что с ним возможно что-то не так. Кто бы мог подумать тогда, что он вырастит футболистом? Андрей возил его к врачам, в физкабинеты, делал все необходимое. Валерия не могла во всем этом участвовать, в том году стоял вопрос об открытии ее первого магазина. И тот момент, когда ее сын начал ходить, Лера в конце концов пропустила. Или, может, он сразу побежал? Она бы не удивилась. Женька всегда отличался упорством и целеустремленностью. В действительности, такими сыновьями матери гордятся.

Валерия внезапно осознала, что горячие слезы, проскальзывая сквозь пальцы, ручьем стекают ей на колени.

Что я делаю здесь, в этом страшном сне, в этом неизвестном, затерянном в бреду месте? Я должна быть сейчас со своими детьми! Я должна прижимать их к себе и чувствовать их любовь, тепло и доверие.

Тело содрогалось, из горла вырывались хрипы и стоны, как у раненной птицы. Лера все никак не могла остановиться, словно только сейчас, за много лет смогла дать волю назревшим чувствам.