Юсеф эс-Сибаи - Мы не сеем колючек Страница 60

— Я пойду в суд.

— Не забывай о моих правах по шариату.

— Ты не способен содержать семью! Ты вор и грабитель! — крикнула Сейида.

Аббас пропустил эти слова мимо ушей.

— Ладно, — заговорил он примирительно. — В гости хоть пустишь? Я тебя не разорю — выпью чашку кофе…

Неожиданная покладистость мужа охладила Сейиду, вдруг с ним действительно можно договориться…

— Впусти, — сказала она служанке. — Посмотрим, что он скажет.

Аббас вошел в комнату. В руках у него был небольшой сверток.

— А Габер где? — спросил он, оглядываясь.

— Внизу, у соседки.

— Позови его, я вот принес ему кое-какие сладости…

— Оставь себе, обойдемся!

И эта реплика не вывела из себя подозрительно миролюбивого Аббаса.

— Не хочешь, и не надо… Но все равно позови — я ведь по нему соскучился.

— Нежный папочка! — съязвила Сейида.

— А разве он мне не сын?

— Поздненько ты вспомнил об этом.

— Погоди, Сейида. Давай серьезно все обсудим.

— Что именно?

— Я думаю, тебе тоже не понравился тот спектакль, который мы устроили для соседей?

— В этом только ты виноват, — отрезала Сейида.

— Всегда один я… — вздохнул Аббас.

— А кто же еще?

— Мне в самом деле были нужны деньги. Позарез!

— Когда же ты наконец поймешь, что у нас нет никаких денег!

— А на что вы живете?

— Постыдился бы! Вместо того чтобы помогать, как положено отцу, ты вырываешь последнее…

— У меня серьезные затруднения.

— А когда-нибудь было иначе?

— Припомни получше — после свадьбы я тебя всем обеспечил.

— Только мне пришлось за это расплачиваться! Ну довольно! Ты хотел поговорить о чем-нибудь более серьезном?

— Мне нужно уплатить срочные долги. Пустячная сумма.

— Ни миллима не дам! Иди работать!

— Выручи меня сейчас, а там я пойду работать. Обещаю.

— Знаем мы твои обещания…

— Умоляю тебя, Сейида!

— Не разжалобишь. Лопнуло мое терпение. Единственное, что тебе предлагаю, — давай разойдемся. Таким, как ты, нельзя заводить семью!

Вошла служанка, ведя за руку упирающегося Габера. Отец попытался привлечь его к себе, но он испуганно жался к матери.

— Твое воспитание! — в сердцах воскликнул Аббас.

— Ты все сделал для того, чтоб он тебя боялся.

Отец поманил сына и протянул кулек:

— Возьми, Габер. Ты ведь не дурачок, чтобы отказываться от шоколада!

Мальчуган потупил глаза и молча замотал головой. Аббас зло взглянул на Сейиду.

— Я очень тебе советую — одумайся. Не восстанавливай против меня ребенка.

— Оставь нас в покое. И больше нам от тебя ничего не надо.

Через несколько дней Аббас снова явился требовать денег. На этот раз пьяный. Ему не открыли. Он долго стучал в дверь и время от времени выкрикивал:

— Открой! Слышишь, мерзавка? Открой!

— Уходи, или я вызову полицию! — пригрозила Сейида.

— Зови! А я выломаю дверь, если добром не откроешь.

Аббас со всей силой навалился плечом. Застекленная дверь задребезжала под его напором. Он отпрянул назад, бессмысленно посмотрел на преграду и вдруг начал крушить стекла, не обращая внимания на порезы. Опять сбежались соседи, поднялся шум, крик, явилась полиция. Опросили свидетелей, составили протокол.

— Люди! Это же мой собственный дом… — пьяно рассуждал Аббас, раскачиваясь и неуклюже поворачиваясь во все стороны.

Ему перевязали руки и отвели в участок — пусть протрезвится.

На другой день Сейида пошла к адвокату и возбудила дело о разводе. Началась долгая тяжба. Окончательное решение откладывалось до бесконечности. Аббас продолжал устраивать скандалы, громогласно поносить Сейиду и угрожать, что украдет Габера.

Наконец суд вынес постановление: в разводе отказать. Выходя из зала, Аббас насмешливо бросил жене:

— Я нынче не задержусь. Приготовь ванну и ужин.

Сейида шла по улице, ничего не замечая вокруг.

Как жить дальше? Припрятанные деньги давно кончились, драгоценности продавались одна за другой. Пойти работать? Положим, она способна обеспечить себя и Габера, но Аббас… Нет, это невозможно! Для того чтобы удовлетворить его пьяные запросы, никакого заработка не хватит. Остается одно — бежать, скрыться! Никто не заставит ее терпеть издевательства Аббаса. Она не подчинится несправедливому приговору!

— Ну как? — обеспокоенно встретила ее заждавшаяся служанка.

Разве добьешься правды в этом проклятом мире!

— Неужто не развели? — охнула старушка.

Сейида горько кивнула.

— Что же теперь будет?

— Возьму Габера и скроюсь!

— Где?

— Где придется.

— Подумай хорошенько, дочка…

— Я уже все решила. Немедленно ухожу из этого дома.

— Куда?

— К госпоже Фатьме.

— У нее наверняка своих забот хватает.

— Поживу, пока не прогонит.

— А мне как быть?

— Тебе-то что? Оставайся.

— Чтобы хозяин избил меня под горячую руку? Ну нет, лучше пойду попрошусь к дочери.

Сейида торопливо собрала чемодан, одела Габера, заперла квартиру и спустилась вниз. Бавваб Ибрагим удивленно посмотрел на нее.

— Кто спросит меня, говори — уехала, — сказала Сейида в ответ на вопросительный взгляд привратника. — Будь добр, присмотри за мебелью, а то Аббас все изуродует. Скажи ему, что там теперь живут другие…

К великой радости Габера, они уселись в извозчичью пролетку и через весь город покатили в квартал Род эль-Фараг.

Увидев Сейиду с ребенком, Кусар обрадовалась, но тут же заметила чемодан, и брови ее поползли вверх.

— Что-нибудь случилось?

Сейида посмотрела на участливое лицо девушки и расплакалась. Кусар кинулась ее успокаивать, усадила, принесла воды. Пришла встревоженная Фатьма.

— Я не хотела вас беспокоить… Но никаких сил моих больше нет… — всхлипывала Сейида. — Вы уж не ругайте меня, ради Аллаха!..

— Что ты говоришь? — с ласковым упреком сказала Фатьма. — Здесь твой родной дом. Куда тебе и прийти, как не к нам…

— Если бы я хоть одна была, а то ведь сын со мной… — не успокаивалась Сейида.

— Не говори глупостей! Ты нам своя, значит, и сын твой не чужой… Ступай-ка в ванну, потом все хорошенько обсудим.

Сейида послушно поднялась с места.

Кусар обняла Габера.

— Как тебя зовут, братец?

— Габер Аббас эль-Бараи, — охотно отозвался мальчик. Видно было, что ласковая девушка ему понравилась.

Вернувшись из ванны, Сейида опустилась на пол у ног госпожи. Все попытки Кусар усадить гостью на стул не привели ни к чему.

— Оставь ее, — наконец сказала Фатьма. — Пусть сидит там, где ей нравится.

Выслушав горький рассказ бывшей служанки, Фатьма решительно заявила, что беглецы остаются у нее в доме…

Глава 41

Прошло несколько дней. Сейида, которую угнетало постоянное ощущение, что они с сыном доставляют хозяевам массу неудобств, хлопотала по дому, помогала на кухне — словом, изо всех сил старалась быть полезной. Казалось, все шло хорошо, но беспокойство не оставляло ее. Все чаще и чаще она задумывалась над тем, где бы найти работу, чтобы не быть никому в тягость. Больше всего смущало ее присутствие Хамди. Сейида стыдилась ему в глаза посмотреть — не забыл ведь он их последней встречи!.. Но Хамди вел себя так, словно никогда не видел Сейиду в доме Даляль. Разговаривал приветливо и охотно, расспрашивал о чем угодно, только не об этом. Как будто и вправду забыл? Удивительный все же человек!

Сейиде начинало казаться, что она и не покидала этого дома. Габер тоже чувствовал себя прекрасно — все вокруг заботились о нем, баловали, делали подарки.

Неизменная доброжелательность Фатьмы согревала измученную Сейиду, но в глубине души она все же опасалась, что госпожа прекрасно знает ее прошлое, только не подает виду. С одной лишь Кусар она чувствовала себя в безопасности от призраков минувшего. Они снова очень сдружились.

Как-то Кусар пожаловалась, что тетушка Фатьма обеспокоена делами сына — Хамди слишком много работает, все свое время отдает журналу, политике, совсем не бывает дома. Слушая горячие сетования девушки, Сейида с ласковой печалью подумала, что Фатьма здесь, конечно, ни при чем — постоянная занятость Хамди куда больше задевает любящую Кусар.

Сокровенные разговоры чаще всего велись вечером в садике, где когда-то Хамди, Салах и Талаат ждали результата выпускных экзаменов. Дом погружался в сон, ночная темнота окутывала улицы, а они все сидели, задумчивые и притихшие.

Резкий звук шагов заставлял Кусар тревожно вглядываться в темноту, провожая глазами запоздалого прохожего.

— Опять не он…

— Работы много, — оправдывала его Сейида.

— Работа! Работа! — вырвалось у Кусар. — Нельзя же жить одной работой.