Стивен Лезер - Личная танцовщица Страница 62

Я толкнул открытую дверь. Кто-то еще находился в комнате, стоя рядом с телевизором. Это был таец. Около двадцати лет, зачесанные назад волосы и мускулистая грудь, которую облегала черная чистая футболка, так, чтобы он мог похвастаться его телом. Он улыбался мне. «Савади кхап,» — сказал он.

Я с ненавистью посмотрел на Джой. По телевидению шла веселая передача, и аудитория хлопала и смеялась. Она не сказала ничего. Не было ничего, что она могла сказать. Я повернулся и ушел. Я шел, и во мне разгорался гнев. Это была моя комната, я платил за нее. Простыни на кровати, подушках. Телевизор. Это всё принадлежало мне, и она принимала там мужчину. Она, вероятно, даже трахалась с ним на кровати, когда я постучал в дверь.

Я вернулся. Она стояла в подъезде и смотрела на меня через дверное стекло с тревогой на лице. Я вставил магнитный ключ в замок, но дверь не открылась. Я пнул дверь. Таец нажал на дверь, как будто он хотел помочь мне открыть ее. Я ругнул его, сказал, чтобы он уёбывал подальше. Я пинал дверь, толкал ее плечом. Джой подалась назад. Она не кричала, она только выглядела потрясенной. Я предпочел бы слезы, какой-то признак раскаяния, признак, что ей жаль. Я снова попробовал магнитный ключ. Замок загудел, и я распахнул дверь.

«Пит, као май бен фан. Бен пуен.» Пит, он мне не дружок. Он друг.

Я ударил ее в подбородок. Не слишком сильно, но достаточно сильно. Она покачнулась назад, с удивлением на лице. Не было крови, я ударил ее в левую щеку, далеко от губ. Сумасшедствие. Я хотел избить ее, но я не хотел повредить ей.

Я обернулся, чтобы посмотреть на тайского парня. Он стоял там же, улыбаясь. Ебаная непостижимая улыбка тайцев. Она не значила, что он был доволен или что у него был хороший день, это была улыбка, которая говорила, что он не был угрозой, что он не хотел неприятностей. Он был меньше меня, как и большинство тайцев, и я искал любое оправдание, чтобы ударить и его. Любой признак агрессии, что-нибудь, и я бы ударил его. Он смотрел вниз, все еще улыбаясь. Я почувствовал только презрение.

Я схватил Джой за волосы и втолкнул в комнату. Я пнул дверь, что бы она закрылась. «Почему?» — спрашивал я ее. «Почему ты сделала это?»

«Май бен фен. Бен пуен.»

Я дал ей пощечину. Она не закричала. Она только продолжала смотреть на меня с тревогой на лице. Я обвел взглядом комнату. Глупый смех из телевизора. Джой снова предала меня, она привела мужчину в мою комнату, в комнату, за которую я заплатил. Я схватил телевизор и бросил его на плиточный пол. Он не разбился. Я не мог поверить в это. Смех продолжился. Я пнул экран, сильно, но я только отбил ногу.

«Пит, нет!» — закричала Джой.

Я проигнорировал ее. Я наклонился, поднял телефизор, и снова бросил вниз, сильнее чем в прошлый раз. Он ударился об пол, но опять не разбился.

Я услышал, что позади меня открылась и закрылась дверь. Джой ушла, но я не озаботился этим. Я был безумен, чертовски безумен, и все, что я хотел, это разгромить комнату, сломать и уничтожить все, что я сделал для нее. Я поднял телевизор и понес его в ванную, выдернув штепсель из розетки. Смех резко оборвался. Я поднял телевизор над головой и бросил его на пол ванной экраном вниз. Я ожидал взрыва, но экран не разбился. Бог знает из чего они делают экраны, но для меня он фактически неразрушим. Я снёс всё с её полки в ванной. На прикроватном столике стоял стакан с какой-то красной жидкостью, возможно с содой. Я бросил его на простыню. Я вытащил всю одежду из шкафа и бросил на пол. Я порвал книги, которые она писала, и запихал их в унитаз. Я увидел Микки Мауса, которого я подарил ей, и тоже бросил в унитаз, вместе с ее лазерным брелоком. Я опрокинул ее стол, пиная и разбивая все хрупкое. Я выдвинул ящики из шкафа и бросил их на пол. Там был ее бумажник. Она хранила его в верхнем ящике, и все время, пока она находилась в комнате, она никогда не доставала его, даже когда шла делать покупки. До меня дошло, что бумажник был тем, что она носила с собой, только когда она была в баре. Это была часть ее костюма, как облегающие футболки и тени для век. Тот факт, что она держала мою фотографию в бумажнике, не значил ничего.

Поскольку я вытряхнул ее одежду из шкафа, я увидел конверт в задней части. Внутри были фотографии. Фото Джой и ее сестр, молодой Джой с ее матерью, Джой с ее отцом. Были и другие фотографии. Фотографии, сделанные в «Зомби». Фотографии Джой с фарангами. Они, очевидно, были сняты совсем недавно, потому что она была одета в униформу официантки. Она была на всех фотографиях, в одной и тот же позе, улыбающейся камере и одной рукой опирающейся на бедро мужика. Я не был исключением. Я был одним из многих. Я порвал фотографии, все до одной, и бросил их в унитаз.

Я бросил мой набор ключей на кровать, показывая ей, что я никогда не вернусь. Я задержался на несколько секунд, смотря на ключи, задыхаясь от разгрома комнаты. Потом я поднял ключи и положил их в свой карман. Я не знаю, почему я сделал это.

Хотя это не правда. Я знаю. Несмотря на все, несмотря на то, что я застал ее с другим мужчиной, несмотря на разгром ее комнаты, я все еще хотел оставить возможность вернуться к ней.

Я вышел наружу. Ее не было. Там все еще стоял тайский парень, по прежнему улыбаясь. Он указал на улицу. «Она ушла туда,» — сказал он.

После того, как я покинул комнату Джой, я пошел в бар Фацо и напился. Там был Большой Рон, и я рассказал ему, что я сделал. «Плюнь на нее,» — сказал он. — «Она лгала тебе с первого дня.»

Я не мог спорить с ним. Казалось, независимо от того, что я делал, независимо от того, как я пробовал помогать, независимо от того, сколько денег я давал ей, она всегда подводила меня. У меня есть подруга в Нью-Йорке, по имени Мэри. Мы вместе учились в университете, но она живет в Штатах почти двадцать лет. В общем, Мэри живет в квартире на 57-ой улице, на десятом или одиннадцатом поле, я точно не помню. В один день она подобрала беспризорного котенка, вероятно не старше нескольких месяцев. Она любит этого кота, и действительно заботится о нем. Потом однажды кот выпал из окна ванной и летел вниз все десять этажей. Или одиннадцать. Не важно. Кот не погиб, он приземлился на матерчатый козырек над витриной магазина, которая смягчила падение. Мэри срочно отправила кота местному ветеринару, и получила от негоь и хорошую, и плохую новость. Хорошая новость — то, что он может спасти кота, плохая — то, что это будет стоить маленькое состояние, несколько тысяч долларов. У кота сломана нога, сломан позвоночник, внутреннее кровотечение. Ветеринар полагает, что лучше будет усыпить кота простой, безболезненной инъекцией, общей стоимостью около десяти долларов.

Мэри думает об этом. У нее нет лишних денег, но она любит этого кота. «Делайте всё, что Вы должны делать, чтобы спасти его,» — сказала Мэри.

Ветеринар сделал ему операцию. Кот проводит почти месяц у ветерана, потом два месяца в гипсе в квартире Мэри, кормясь с ладони, как принцесса.

В конце концов гипс снимают, и кот как новенький. И Мэри со здоровенным кредитом по счетам ветеринара.

Через неделю после того, как сняли гипс, Мэри позвонили в ее офис. Это был ветеринар. Швейцар обнаружил ее кота на земле и принес его ветеринару. Мэри впомнила, что оставила окно ванной открытым. Кот снова выпал из него.

«Снова серьезные повреждения,» сказал ветеринар. «Массивное внутреннее кровотечение, обе передних лапы сломаны, несколько сломанных ребер. Мы можем спасти его, но это дорого…»

Мэри не колебалась. «Убейте его,» — сказала она, и повесила трубку.

То же самое я чувствовал про Джой. Я сделал все, что мог, но, кажется, ничего никогда не будет достаточно, она всегда вернется к старому, она не изменится. Я должен уйти. Я пошел домой и уснул. Брюс разбудил меня примерно в шесть часов утра. Звонила Вейн, подруга Джой.

— Пит, Джой хочет увидеть Вас, — сказала она.

— Я не могу, — сказал я.

— Вы не поняли Джой, — сказала Вейн. — Это не дружок Джой. Он продает уэр мар.

«Уэр мар» — местное название для амфетамина. Я читал о нем в Бангкоке Пост. Уэр мар переводится как лошадиный наркотик, из-за той энергии, которую он дает употребляющим его. Полиция настолько сыта по горло этим наркотиком, что они пробовали переименовать его в «уэр бар», сумасшедший наркотик. Он популярен среди барных девочек, помогает им танцевать всю ночь, и помогает преодолевать их застенчивость. Многие увлекаются им. Джой всегда отрицала, что она принимает наркотики.

— Мне жаль, Вейн, но я не верю ей.

— Она говорит правду, Пит. Джой любит Вас, только Вас. Она говорит, что хочет убить себя.

Я повесил трубку.

Когда Пит вошел в бар, он был похож на дерьмо. Он продолжал болтать об «игре», как будто между ним и Джой некое абстрактное соревнование. Он дурачит себя. Она уничтожает его, а он не может это заметить. Грустно это, он думает, что он выигрывает игру, в которую играет. Он говорит, что татуировка показывает, что он выигрывает игру, поскольку, что бы ни случилось, его имя на ее плече останется на всю жизнь. Чушь. Она не заморачивается об этом. Она — буддист, тело ничего не значит, потому что в следующей жизни она переродится в кого-то еще. Фактически, она вероятно считает, что это она выигрывает игру, потому что его поведение так ужасно: он вероятно возродится гребанным тараканом. Жизнь для буддиста — только приобретение качества в этой жизни, чтобы улучшить его жизнь в следующем перерождении. И ничего, что сделал Пит, начиная с встречи с Джой, не добавляет ему очков для следующей жизни.