Китлинский - Клан – моё Государство 5 Страница 62

– А кого он не зацепил?

– Когда вы начинали свои реформы, я вам составил программу. Дэн Сяо Пин даже встречался со мной по этому поводу и предложил бросить свои дела и её осуществлять, так она ему сильно понравилась, но я не согласился.

– Я знаю об этом. Твой доклад лёг в основу наших реформ. Я его читал.

– А там, Лин, не шла речь об инвестициях. Их я не предполагал вообще, так как это инструмент давления на политику государства извне и расписал всё до мелочей.

– Я помню.

– Так почему вы так не стали делать?

– Я хочу это выяснить в Пекине.

– Умных советов никто выполнять не хочет, но все просят себе кусок прижучить.

– Александр, не сбрасывай со счёта человеческий фактор.

– Ещё сошлись на плохое питание.

– Ты, конечно, прав, но и нас пойми. Миллиард четыреста надо кормить.

– Никто никого не кормит! Брось эту махровую коммунистическую пропаганду. Каждый кормит сам себя своим трудом и китайцы не исключение. Знаю, что ты мне сейчас тысячу аргументов приведешь в ответ о том, что в Китае особая ситуация. Слушать не хочу. Границы, Лин, не я городил. Не Я! А на встрече речь пойдёт о региональных интересах. Я не президент Земли и отдать китайцам какие-то территории не могу. Нет их у меня. Для Китая вопрос продовольственной безопасности стоит ребром, так и работайте в этом направлении, создавайте соответствующие условия. За вас их никто создавать не станет. Вот вы привязались к доллару, и наступила эйфория благополучия, чтобы её продлить профинансировали Клинтона на второй срок, а где результат? Ты им поясни, я уже устал им вдалбливать, что любая привязка к мировым финансам – голод для миллионов потому, что денег всё время хронически не хватает в таких системах на элементарные вещи, не говоря уже о реформах в сельском хозяйстве. Вон в Советском Союзе партия так кормила – с голода пухли. Кормильцы сраные.

– А что я могу им пообещать?

– Только то, что у нас есть. Слушай, Лин, я не знаю, что будет на встрече, если она вообще состоится. Лично в ней участвовать я не отказываюсь. Всё что имеется по технологиям. Металлообработка – прошу. Реконструкция энергоемких производств – внедряйте. Но льготы?!! Ты вообще-то меня кем стал считать?

– Своим,- Лин улыбнулся и хлопнул Сашку по коленке.

– Я не китаец, Лин.

– Ты больше китаец, чем я. В тебе целеустремленность совместилась со здравым рассудком, а это по нынешним временам абсолют.

– Этого может оказаться мало, чтобы устроило всех.

– А у них есть выбор?

– Выбор есть всегда.

– Их выбор не может при растущем народонаселении продолжаться вечно, ибо в конечном итоге он нас всех убьёт.

– Великое и липовое убивает всегда. Никто не гарантирует, что нами созданное ведёт к всеобщему благу. Да и что считать благом? Кому-то счастье – кусок черствого чёрного хлеба. Доллар рухнул, убив миллионы. Разве это вызывает чувство радости и удовлетворения? Я же рад как маленький ребёнок, подаренной конфетке. "Золотой телец" провалился в преисподнюю. Может быть, его уход обернет головы к истинам, которые забыты.

– Не повернёт. Я в такие вещи не верю. Начнут поклоняться другим тельцам.

– Часть еврейских ортодоксов до сего дня не признаёт государство Израиль, ибо сказано в Торе, что оно возродиться по пришествию нового миссии и коль его не было, значит, Израиль не имел права на возрождение. Так их Господь Яхве наказал за непослушание. Замечу, что в среде ортодоксов нет единого мнения на этот счёт. В Нью-Йорке их главный раввин проводит процедуру посвящения, вручая новенький доллар. Проводил. Сейчас не знаю, как они это делают.

– Эти ортодоксы последователи идей с Украины?

– С Западной Украины. Там всё это родилось, во Львове, но последователи расселились по всему миру.

– В Китае их нет,- возразил Лин.

– Может быть, вы не всех забили бамбуковыми палками в годы культурной революции?

– Только не говори, что ты ярый антисемит.

– Я не гуманист – это точно.

– А что, среди тех, кто придёт на встречу, будут евреи?

– А где обходилось без них?!!

– Получается, что я на сей раз их хитрые задницы опередил. Они везде и всегда просят для своих льготы. Для этого ты мне напомнил о них в Китае?

– Так всех или не всех?

– Упираешь мне?

– Не случайно я тебя об этом спрашиваю.

– Инструкция была жестокой. Всех.

– Среди живших в Харбине белоэмигрантов были богатые евреи?

– Ну, Александр, ты и спросишь!? Мы отлавливали по составленному кем-то списку. Изъятие ценностей в нашу задачу не входило. Этим занимались другие команды.

– И теперь информации не сыскать?

– Она есть, но те, кто изымал – мертвы. Это не парадокс, когда прямых исполнителей убийств – нас, то есть, оставили в живых, а команды сбора ценностей – расстреляли. Там кто-то прятал что-то важное. Тебе нужна эта информация?

– В ней может возникнуть потребность.

– Постараюсь убедить нужных людей в Пекине. На что мне им надавить?

– Скажи им, что вопрос о моём китайском происхождении рано или поздно всплывёт. Тогда на мою голову сбросят всё, что происходило в Китае от первой императорской династии и до сего дня. И, прежде всего они увидят во мне представителя той части китайского руководства, которое несёт ответственность за проводившиеся репрессии. Это неизбежно. Все в мире знают о моём негативном отношении к сионизму и выдают это за ненависть к евреям вообще.

– Я понял. Даже если на встрече не будет ни одного еврея, то обязательно сыщется какой-нибудь гад, и вопрос поднимет.

– Конечно.

– Я приложу максимум усилий, но не обещаю. Они до сего дня не могут забыть событий в зоне "Золотого Треугольника", где ты со своими людьми вырезал две трети состава внутренних армий и тем самым ввёл регион в хаос безвластия.

– Лин, я тем самым сократил поставки опиума в сто раз, потому что ставленники Пекина там – скурвились и стали приторговывать втихаря, вместо того, чтобы контролировать.

– Не оправдывайся. Мне это ни к чему. Просто на тебя в Пекине есть зуб.

– Если они станут отпираться от дачи данных, то на встрече не будет представителя Китая, а это восстановит против них всех внутри страны.

– Так ты всё потянешь на себя.

– Я на себя готов взять всё. Все грехи, все ошибки, все смерти. Для них это будет означать отсутствие в дальнейшем участии.

– Тогда где ты получишь эти данные?

– А сошлюсь на белые пятна в истории планеты!

– Это вызовет определённую степень недоверия к тебе.

– Так ты им передай, что со мной торговаться не надо. Не время теперь для торговли. Просто им надо отдать моему человеку для ознакомления документы по изъятиям того периода. Жаль, что Дэн Го рано ушёл от нас. Он бы их быстро уговорил.

– У него был на них компромат. Время бежит, люди уходят, а пришедшие им на смену не хотят помнить и знать грехов своей организации. Там собрались самые упрямые. Могут быть нежелательные эксцессы внутри страны. Такие вопросы на съездах и пленумах не решаются, а последствия сказываются на всей стране. Обойти эти данные нельзя?

– Лин, на этой встрече будут решаться важные вопросы, да только упрямых и непробиваемых хватает кругом, а тупых… Вспомни шумиху поднятую по средствам жертв голохоста в банках Швейцарии? Такую вонь подняли, несмотря на то, что Швейцария в войне участия не принимала, а изменять условия приёма вкладов граждан закон о банковской деятельности не позволяет. Ну, кто ж виноват, что евреи, погибшие в концлагерях, открывая счета (жадность – порок), не пожелали вписывать туда имён родственников на случай смерти? И потом, разве одни евреи пострадали во второй мировой войне? Многие пострадали и многие там имели вклады.

– Тут ты как ярый антисемит толкуешь.

– И совершенно правильно. Ну, дали банки Швейцарии средства и где они оказались? Они и попали в руки ортодоксов.

– Все эти средства пропали так ли, иначе ли.

– Зато факт остался. Обязательно сыщется кто-то из интересующихся от потолка. А там, Лин, было что-то очень существенное. Не средства, но некие бумажки для остального мира ничего не значащие, а они за них вцепятся зубами. За святые мощи они слепнут, как при виде золота. Им надо отдать всё их барахло. Тебя понятно почему?

– Ещё как! Если так сделать, то они перестанут вонять по всему миру и разводить болтовню о своей принадлежности к народу господнему.

– Так и поясни несговорчивым коллегам в Пекине.

– Что там можно предположить?

– Возможен старый "талмуд", так думаю.

– Период?

– Скорее времён несторианства. Мне в одной из общин христиан в Тибете старец сказывал о каких-то свитках, переписанных в 2 веке до нашей эры с воловьих шкур, которые туда доставил проводник. Свитки эти пропали в 60-х годах. В них, с его слов, изложены некие вещи из Торы, но не так, как ныне трактуют в среде иудаистов. Был и намек на их исключительную древность.