Пол Мюррей - Скиппи умирает Страница 66

— Разумеется, Джефф, а под конец всем нам выдадут леденцы, — фыркает Деннис.

— Ну, тут, конечно же, все дело в том, — это Рупрехт отрывается от своей тетрадки — ни дать ни взять ученый хомячок! — что Вселенная асимметрична.

— Что? И что это означает?

— Ну, здесь мы видим перед собой систему, которая перешла от высокой степени симметрии, которой она обладала непосредственно после Большого взрыва — там слились воедино десять измерений, вся материя и энергия, — до весьма низкой степени симметрии, которую мы наблюдаем сейчас, когда некоторые измерения схлопнулись, скрылись, разные физические силы оказались разобщены, и так далее. Очевидно, она все еще немножко симметрична, и есть же у нас законы физики, относительность, вращательная симметрия и тому подобное. Но если сравнить это с некоторыми другими возможными топологиями, которые допускает М-теория, наша Вселенная представляется крайне неуравновешенной. И те явления, которые наблюдаются на квантовом уровне, распространяются и на все прочие уровни.

Деннис откладывает в сторону вилку:

— Слушай, Минет, ты вообще о чем?

— О том же, что и ты. Фундаментальное строение Вселенной таково, что какие-то вещи постоянно выпадают из состояния равновесия. Бутерброд падает маслом вниз. Умные ученики получают пинки под зад вместо того, чтобы пользоваться уважением как будущие вожаки общества. Ты не можешь добиться того, к чему стремишься, зато кто-то другой, кому это даром не нужно, получает это сполна и без труда. Асимметрия! Она всюду — куда ни погляди. — Он поднимает свое толстое тело со скамейки и обводит взглядом столовую. — Вон, пожалуйста: Филип Килфезер. — Он показывает туда, где сидит, еле возвышаясь над своим пакетиком с соком, Филип Килфезер, самый маленький мальчик в Сибруке. — Чуть ли не с младенчества Филип Килфезер мечтал только о том, чтобы стать профессиональным баскетболистом. Но из-за недоразвитого гипофиза он никогда не вырастет выше метра двадцати.

Все смотрят на несчастного Филипа Килфезера, который каждый день проводит целые часы на баскетбольной площадке, носясь из одного конца в другой, а мяч свистит у него над головой в полной недосягаемости для него; а потом, в своей комнате, сплошь оклеенной плакатами с Мэджиком, Бердом, Майклом Джорданом и другими людьми, знаменитыми своим ростом, еще часами занимается упражнениями на растяжку, стараясь увеличить свой рост, невзирая ни на какие медицинские прогнозы. Мальчишки за столом понимающе перешептываются.

— Скиппи и эта девчонка, играющая в фрисби, — другой наглядный пример. Он в нее влюбляется. Она его целует. Казалось бы, все должно продолжаться в том же ключе, идя по пути наименьшего сопротивления. Но нет же! Она пропадает, а его избивает Карл. Это непостижимо.

— Ну да, или вот Каэтано, — вмешивается Джефф. — Он влюбился в ту девчонку в Бразилии — и потратил все свои сбережения на MP3-плеер для нее, потому что однажды они с ней вместе смотрели торговый канал по телевизору и она сказала, что мечтает о MP3-плеере. А практически на следующий же день после того, как он подарил ей плеер, она ушла к тому парню, который чинил канализацию в летнем доме ее родителей, хотя раньше она говорила Каэтано, что тот парень полный идиот, что у него волосатые руки, что от него воняет канализацией. А когда Каэтано попросил вернуть ему MP3-плеер, она отказалась.

— В случае с девушками асимметрия кажется особенно ярко выраженной, — замечает Рупрехт.

— Ого! Рупрехт, ты в самом деле думаешь, что в какой-нибудь другой вселенной девушки не настолько асимметричны?

— А почему бы и нет? — говорит Рупрехт и чопорно поправляет очки. — Как я уже говорил, явления, наблюдаемые на квантовом уровне, повторяются и на всех остальных ступенях.

— Отлично, Минет, — встревает Деннис. — Значит, Скиппи всего только и нужно что попасть в параллельную вселенную.

— Это теоретически возможно, — говорит Рупрехт.

— Ну, раз это теоретически возможно, то, может, ты придумаешь что-нибудь такое, что может ему помочь?

— Например?

— Ну, не знаю. Например, раздобыть луч смерти — чтобы убить им Карла.

— Насилие никогда ничего не решало, — лицемерно утверждает Рупрехт.

— Идиот! Именно насилие всегда все и решает — погляди-ка на всемирную историю. Какая бы ситуация ни возникала — люди вначале маются, маются, а потом прибегают к насилию. Только для этого вообще и держат ученых — чтобы делать насилие еще более мощным.

— Сдается мне, что твое понимание истории находится примерно на том же уровне, что и твои способности играть на фаготе, — сердито говорит Рупрехт.

— Да засунь его себе в задницу, Рупрехт, это понимание, и свою хромую теорию туда же заодно. — Деннис злобно ерзает на стуле. — Правда состоит в том, что Скиппи даже в параллельной вселенной был бы неудачником. Мы все были бы там неудачниками — даже в такой вселенной, где живут одни только крошечные муравьишки, похожие на девчонок.

В коридоре у доски объявлений собрались несколько пловцов.

— Эй, Джастер! Погляди-ка! — кричит Энтони Тейлор.

Тренер вывесил на доске список участников команды, которая поедет на сбор. Твое имя — второе от конца.

— Не могу поверить, что он тебя взял, — говорит Сидхарта Найленд. — Это все равно что кирпич хренов в воду бросать!

— Смотри не опозорь нас, Джастер, — говорит Дуэйн Грэан.

— На фига он вообще тебя выбрал? — Сидхарта качает головой. — Какой от тебя прок?

Поднявшись к себе, ты звонишь отцу — сообщить ему новость.

— Отлично, дружок! — трещит в трубке далекий голос отца.

— Как ты думаешь, вы сможете приехать?

— Надеюсь, спортсмен, очень на это надеюсь.

— Что говорит доктор Гульбенкян?

— Что он говорит?

— Разве он не приходил?

— Ну да — ох, знаешь, все то же самое. Ты ведь его знаешь. Послушай, Ди, тут сегодня опять сумасшедший день, я лучше пойду. Но ты отличную новость сообщил, просто отличную. Она нам поднимет настроение.

Ты отключаешь связь, подходишь к окну и смотришь в телескоп. С двери за тобой, наблюдающим, наблюдают мертвые пластмассовые глаза защитных очков.

Ты не понимаешь, почему тренер выбрал тебя. У тебя худшие показатели во всей команде. И дело не только в том, что ты медленнее всех. Теперь всегда, когда ты плывешь, появляется эта тайная приливная сила, как будто лично тебя поджидающая, и пока все остальные мальчишки несутся стройными рядами к финишу, пока тренер хлопает в ладоши и подгоняет их криками, эта сила пытается увести тебя прочь, оттянуть вниз, в какую-то неведомую подводную глубь, к темной двери, за которой находится комната, и когда ты приближаешься к ней, то почти узнаешь ее… и это как во сне, когда ты сознаешь, что он превратится в кошмар, тут-то ты сильно пугаешься, начинаешь бить и колотить ногами и руками, но от этого темные магниты только сильнее тянут тебя вниз, и вот уже вправду кажется, что ты сейчас утонешь, прямо на мелководье школьного бассейна, — и только в последнюю секунду ты отбиваешься, стряхиваешь с себя эту силу, выбираешься на поверхность и как можно быстрее несешься к стене — Эх, снова ты последний, Дэниел, — а за тобой она снова исчезает, тонет в невинной синеве, чтобы затаиться до следующего раза…

Ее там нет. Он оставляет телескоп, отступает в середину комнаты. На календаре горит красным крестик, которым помечен день сбора. Таблетки взывают к нему из ящика. Дыши глубоко, Скип. Помни, что сказал тренер. За это время может многое произойти. Например, в Сибрук поступает мальчик-водяной и вышибает тебя из команды. Ты застреваешь в лифте, ломаешь руку. Или еще что-нибудь похуже.

Ну, а пока — обратно, на уроки, к бескрайним пустыням грамматики, правил и фактов, к далекой жизни, для которой все это служит подготовкой и на которую можно взглянуть сквозь окошки текстов на чтение-понимание, деловых образцов и пополняющих словарь ролевых игр…

— Доброе утро, я хотел бы купить новый велосипед.

— Разумеется, сэр. Какой именно велосипед вы ищете? Для повседневного использования?

— Он нужен мне, чтобы ездить на работу. Я ищу что-нибудь прочное, портативное и не слишком дорогое. Можете показать мне ваш ассортимент?

…которые кажутся лишь чуточку менее безрадостными, чем сами упражнения, да к тому же дурное влияние синяка все еще вершит свою злую магию, будто антиамулет, талисман, приносящий неудачу, который невозможно снять…

— О, мистер Джастер…

Стоя в дверях, он зовет тебя в уже опустевший класс. Маячит там, как паук в невидимой паутине.

— Вы глубоко о чем-то задумались, мистер Джастер…

— М-м, да, отец.

Он продолжает разговаривать с тобой:

— Вас что-то тревожит, сын мой?

— Нет, отец. — Ты пытаешься не уклоняться от его пламенного взгляда.