Дмитрий Быков - Статьи из журнала «GQ» Страница 7

Между прочим, наш главный философ у кормила Владислав Сурков тоже очень набыченный человек. Почитаешь стенограмму иной его речи перед академиками (да, он теперь уже читает установочные доклады в Российской академии наук) — и увидишь все того же Хейзингу и все ту же набыченность. Тут тебе и масса красивых, но ничего не значащих слов, и цитаты, и многословные, витиеватые, беззубые нападки на идеологических противников — по-настоящему высмеять оппонента быки никогда не могут, потому что у них очень плохо с юмором: бык вообще животное серьезное.

Лекции Суркова и есть наиболее адекватное — как идеологически, так и стилистически — выражение отечественной политики текущего дня. Они-то и заставляют с недоверием выслушивать пассажи о нашем стабильном процветании. Было бы оно стабильное — наши бы так не быковали. Процветающий социум спокоен и не агрессивен. Мы же уверены, что стоит нам процвесть, как Европа дружно ринется нас гнобить. Главная черта быков — хамство, вот этот мгновенный переход от цитирования всяких умных слов про холизм и хилиазм к совершенно базарным, а то и блатным интонациям, к истерическому визгу с забвением последних приличий. Они ужасно хотят быть интеллигенцией, культурной элитой, потому что выросли в СССР или по крайней мере унаследовали советские понятия о престиже; но выдерживать этот тон они способны не долее двух часов. При первой попытке возражать наблюдается та самая страстная жажда подавления, которая и заменяет быкам интеллектуальный и духовный потенциал.

И они еще хотят, чтобы у них случился подъем. Да какой может быть подъем в стране, где главная задача людей, стоящих у власти на любом уровне, заключается в подавлении, вытаптывании и заглушении любого живого слова, в попытках сравнять с землей все, что хоть как-то поднимается над ее уровнем! Не дождетесь.

Любопытно, кстати, что все это уже было. И «новая философия», и уверенность во враждебности окружающих (небезосновательная, ибо ее усердно провоцировали), и дикая нетерпимость к любой критике, и использование сырьевого ресурса при намеренном вытаптывании интеллектуального. Все это мы уже видели в лужковской Москве девяностых — самом набыченном городе России. Столица всегда успевает первой. В 1999-м многим — в том числе мне — казалось, что Питер несет России нечто иное. Оказалось, что питерские быстро научились у московских. Сначала партия питерских — «Единство» — слилась с московским «Отечеством», а теперь уже и Путин неотличим от Лужкова, потому что его съела византийщина. «В Кремле не надо жить — преображенец прав». Преображенец — это Петр, сбежавший от московского бычья на чухонские болота и основавший там новую столицу. Может, если бы Путин последовал его примеру, что-то и получилось бы. Но сегодня его собственное окружение стало тем самым византийским бычьём, которое так успешно победило поначалу.

Мне даже страшно иногда носить такую фамилию. Наверное, надо бы взять двойную: «Быков-Ненавижу».

№ 9, сентябрь 2007 года

Гарри — друг, который желает нам добра /

Кто первым войдет в Царствие небесное?

В: Кто первым войдет в царствие небесное?

О: Гарри Поттер.

«Грязнокровка» из романа Дж. К. Ролинг имеет шанс занять в раю место изгнанного оттуда Адама

Когда до выхода на русском седьмой книги о Гарри Поттере остаются считаные дни, мне хочется рассказать об одной из причин успеха поттерианы, как я ее понимаю. Заодно я, вероятно, разберусь с одним из своих комплексов. Но что такое комплексы? Общение с людьми, слишком любящими это слово, продемонстрировало мне, что комплексами мы называем чужие нравственные кодексы, которые слишком обременительны, чтобы мы могли исповедовать их сами. Напомню, наконец, что по-английски complex значит «сложный», а я больше всего на свете люблю сложное.

Самый страшный враг человечества, по моему разумению, — имманентности, изначальные данные, доставшиеся нам от рождения. Мы получили их просто так, без усилия, тогда как цену имеют только рукотворные вещи. Человек — то, что он создал, то, что из себя сделал, то, какой процент получил с основного капитала. А у нас сейчас очень сырьевое, имманентное государство с такой же идеологией, согласно которой, единственная наша ценность — независимость нашего сырья. Государство сделало национальной идеей очень простой принцип: оно теперь гордится всем, чего раньше стыдилось. Да, мы такие, и ничего в себе менять не будем, такова наша национальная матрица. На том стоим — точнее, лежим. Все попытки нас усовершенствовать приводят к нашей гибели. И мы никому не дадим усовершенствовать себя, потому что суверенитет наш в том и заключается, чтобы гордиться имеющимся и не желать иного. Это я даю Суркова и его присных в вольном переводе, потому что в оригинале они пишут слишком темно.

Так вот: Гарри Поттер — полукровка, и книга Ролинг — именно о полукровочьем торжестве. Полукровки, они же метисы, ничем, конечно, не лучше остальных. Но у них меньше одним соблазном: принадлежа к нескольким народностям, они не могут говорить от их лица, поскольку, с точки зрения чистопородных наци, являются «грязнокровками». Голос крови не довлеет, метис слышит сразу несколько таких голосов. Он интернационалист по природе, ему не придет в голову настаивать на том, что его нация одна достойна владеть миром — хотя бы потому, что спор наций не прекращается в его голове, а это, по Скотту Фицджеральду, есть признак первоклассного ума: держать в голове две взаимоисключающие мысли и действовать. Короче, полукровки сильно путают карты тем, кто желал бы видеть мир разграфленным, поделенным на чистых и нечистых, а также тем, кто в силу примитивного детерминизма выводит все человеческие качества из места и времени рождения. Говорить о национальном менталитете (не путать с характером, который к интеллекту отношения не имеет) также глупо, как верить в гороскопы. Ну родился я Стрельцом. И что теперь? Всю жизнь Скорпионов трахать?

Недавно, размышляя как раз о феномене поттеровского полукровия, я заметил поразительную вещь: большинство моих друзей — либо офицерские дети, сменившие за школьную десятилетку десяток гарнизонов и регионов, либо приезжие из других российских городов, либо и вовсе беженцы из соседних республик. Этот феномен — вкупе с моей упорной нелюбовью к коренным москвичкам, с которыми у меня почему-то почти не было романов, — заставил всерьез задуматься об одном собственном комплексе — тайной нелюбви к оседлым людям. Я люблю странников, прежде всего духовных, странствующих от одной концепции к другой, отвращающихся от всего, на чем лежит печать окостенелости. Это не значит, что мне близок только адогматизм в исполнении, скажем, Шестова, чей «Апофеоз беспочвенности» замечательно расшатывает чужие религии, чтобы ненавязчиво укреплять авторскую. Напротив, я ни на что не променяю христианство, но христианство ведь не набор тезисов, а образ мысли и жизни, и этому образу как раз противна любая окончательность — недаром вера основана странствующим учителем и распространялась его странствующими учениками. Я люблю тех, кто провел детство в одном городе, юность — в другом, а зрелость встретил в третьем; тех, кто ни одну землю на свете не назовет однозначно своей, потому что земля — вся! — Божья. Голос крови и голос почвы — самые страшные враги, самые болезненные имманентности, заставляющие человека обожествлять идолы и молиться колесу. Полукровкам трудно укорениться в жизни, но зато им легко не стать язычниками, не вписаться в убогие землячества, не встать под знамена громил, претендующих именоваться патриотами. Родина полукровки и странника — на небесах, этой Родине и следует служить. А государство пусть не распускает лапы — оно мне не Родина, а лишь ее бледный наместник на земле. Стыдиться Родины — позорно, гордиться ею — смешно. Гордиться можно тем, чем ты будешь — если, конечно, у тебя хватит ума кем-то быть. Потому-то Гарри Поттер и победил Волдеморта, который, впрочем, сам был не особенно чистопороден. Просто он этого стыдился, а Поттер этим доволен. Как и я.

Хорошо человеку, которому нет места на земле. В его распоряжении — все небо.

№ 10, октябрь 2007 года

Операция «Чистые руки» / Кто соблюдает этикет?

В: Кто соблюдает этикет?

О: Люди, у которых руки в крови.

Не пролить соус на скатерть в исправительно-трудовом учреждении столь же важно, как и на светском приёме. 

Кто-нибудь опять подумает, что я эпатирую публику, хотя я сроду ее не эпатировал, а просто пытался разоблачить некоторые особо хитрые способы морочить людям голову. Ничего не поделаешь, людей продолжают морочить, и потому сегодня мы поговорим о так называемом этикете.

В замечательной постановке «Трехгрошовой оперы», которую осуществил на сцене «Сатирикона» Владимир Машков, была подчеркнута одна проходная брехтовская реплика: бандиты после очередного ограбления со взломом и убийством собрались обмыть удачное дельце и хором стыдили своего друга: «Есть рыбу ножом может только свинья!» Люди, у которых руки по локоть в крови, всегда особенно внимательны к соблюдению внешних приличий. Причины тут две. Первая — отсутствие у них сколько-нибудь значительного внутреннего содержания, о котором можно было бы поговорить и по которому опознаются свои. Поэтому в тюрьмах и иных закрытых криминальных сообществах, где делать людям нечего, а собирается в основном публика довольно примитивная, процветает ритуализация: как встать, как сесть, как поздороваться… Вторая причина еще нагляднее: этикет — быстрый и недорогой способ показаться культурным человеком для тех, кто в действительности таковым не является. Вставать при входе дамы, не употреблять мата, не повышать голоса. Все это очень иерархично, в принципе легко соблюдаемо… и чудовищно скучно.