Максим Михайлов - Плач серого неба Страница 7

— Куда? — проперхали с козел.

— На Крысиную, — я откинулся на мягкую спинку сиденья, слушая частую дробь капель по крыше, и изо всех сил напряг глаза, чтобы не провалиться в забытье. Прохладное и тихое нутро повозки отдавало легким запахом сырости и бутербродами с копченой колбасой, и от этого мне стало настолько уютно, что прошедший день счел момент наиболее удачным, чтобы навалиться на мои веки.

Ленивая дробь копыт стала реже — повозка замедлилась. Плавным нырком я покинул дремотный омут и сонно сощурился в окно. Ночь, словно сова на кролика, стремительно падала на Вимсберг. Обычно она не церемонилась с городом: грубо сдирая с улиц маску порядочности и вялого дружелюбия, являла миру истинное, безумно-веселое и окровавленное лицо Морской столицы, как Хаос некогда ворвался в наш Мир, смял его и вывернул наизнанку. Наивные маги думали, что закрылись от него навсегда. Экая ерунда. Вот же оно, сосредоточение самого что ни на есть первозданного Хаоса, кляксой легшее на побережье Материка и назвавшееся крупнейшим портом Архипелага. Взгляните, оно даже не скрывается. Я судорожно вздохнул, со свистом выпустил через нос воздух, а с ним и последние клочья сонного бреда. Конечно же, я не превращал недовольство городом в идеологию. К чему? Это вредно для репутации, без которой никуда. А если бросаться к каждому встречному с криками о Хаосе, так недолго и пополнить ряды городских дурачков типа давешнего пьяницы возле "Любимицы судеб". Какая-то смутная мысль промелькнула было в голове, но ее унесло вдаль случайным тоскливым вздохом. Нет. Мы с городом просто стали друг другу чужими. Я уезжаю, он остается. Правда, сколько придется ждать долгожданной разлуки? Может, и впрямь взяться за работу? Даже если дело распутают раньше меня магполы или черные взяточники — флаг им в руки, зато я буду безбедно жить и питаться за чужой счет. Что там Хидейк говорил про богатый особняк?

Наконец-то проморгавшись, я протер запотевшее от вздохов стекло и вгляделся в полумрак. Вопреки обыкновению, улица была пустынна и тиха — жестокий ливень разогнал всех, заставив даже самых бесшабашных усомниться в ценности прогулки под открытым небом. Стихия делала то, что не под силу было правопорядку: смывала грязь и посторонние звуки, оставляла лишь исполненный неземной чистоты и таинственности многоголосый звон капель по булыжнику и деловитый шелест ручейков, бежавших по мостовой в сточные канавы.

— Эй! Добрая душа! Останови-ка здесь, — крикнул я в окошко.

— Так что ж останавливать, почти приехали, — донесся приглушенный стенами повозки и дождя голос извозчика, — Крысиную уже видно!

— Сам знаю, милейший, да только ты все равно останови. Прогуляться хочу в столь чудную ночку.

Цокот копыт окончательно утих. Извозчик сердито закашлял, но моментально успокоился, едва я объявил, что перерасчетов не требуется. Повозка полсегмента постояла на том же месте, а потом защелкал кнут, раздался хриплый вопль и исчезающий перестук. Я не обернулся, медленно шагая под плотным холодным покрывалом.

Фонарщик квартала, который я привык называть своим, тоже жил на Крысиной. Видимо, поэтому даже в такую ночь фонари на улице горели, пускай не все и только с одной стороны. Блеклого газового света хватало, чтобы отпустить разум на волю и просто идти под дождем, отдав ему на откуп тело, чувствуя, как стекают и растворяются в лужах все хлопоты ушедшего дня. Я вдруг подумал, что с отменой поездки пропала и необходимость в сопутствующих переживаниях. Новый офис, секретарша, бюрократия, реклама, новая репутация… все осталось на клочке мостовой, над которым уныло трепыхалось объявление о похищении карлика. Опустошенный и спокойный, я шагал по мокрой мостовой и не думал ни-о-чем. Это было прекрасно…

…Вот только бездумное блаженство рассеялось через пару десятков шагов, сменившись всепоглощающей жаждой тепла внутри и снаружи. Допускаю, что стук в дверь разбудил обитателей не только "Квартир Варги", но и окрестных домов. К счастью, это был не тот район, где выглядывали на, без лишней скромности заявлю, страшный шум.

Обычно строгий пучок каштановых волос пожилой рольвэ сейчас лежал на плечах ленивыми прядями, а чуть загнутые клыки обнажились в недовольной гримасе — домоправительница или собиралась спать, или уже легла

— Уилбурр? Мне кажется, или это вы? — полуорчанка подслеповато щурилась на мой силуэт в ярком голубом ореоле, — а почему вы не в дороге на Эскапад?

— В-видите ли, мистрисса, по ужасному недоразумению рейс перенесли. Простите за в-вторжение, но я под-думал… может, вы великодушно разрешите мне остаться, скажем, до завтрашнего полудня? Обещаю исчезнуть, прежде чем хронометр пробьет двенадцать, — я изо всех сил напитал голос всей мольбой и раскаянием, на какие только был способен. Со шляпы текло. Из носа — тоже. Руки, честно дрожа, добыли из-под плаща носовой платок, я деликатно отвернулся и высморкался со всей искренностью хорошо выдержанного под проливным дождем одушевленного. Видимо, это и поставило точку в размышлениях Варги.

— Квартира оплачена до завтрашнего полудня, — бесстрастнейшим из голосов она возвестила о добрейшем из деяний, — а я не имею привычки сдавать оплаченные номера, даже если они не заселены. Ключ получите у Арнольда. Если он при этом еще и проснется — можете рассчитывать на горячую ванну. И постарайтесь не шуметь.

— Спасибо, мистрисса Варга, — признательно каркнул я, — вы — замечательная женщина…

Но она уже ушла.

Арнольдом звали исключительно хмурого карлика с окладистой бородой и зеркально-лысой макушкой, который говорить умел, но испытывал к словам подлинное отвращение. В столь поздний час он, к моей вящей радости, оказался достаточно вменяемым, чтобы согреть воды, и богатый на впечатления день достойно завершился полным омовением промерзшего до мозга костей тела Вашего Покорного Слуги. Пока я остервенело растирался махровым полотенцем, Арнольдом притащил толстый шерстяной плед, и спустя пол-оборота я спал, как убитый.

ГЛАВА 3,

в которой я вижу "Царскую улыбку", но не улыбаюсь в ответ

Утро встречает всех по-разному. Кого-то застает в приподнятом настроении, кого-то — душой ниже фундамента, кого-то не застает вообще. Некоторые предпочитают встречать утро сами. Я из последних, но в тот день решил сделать исключение и как следует выспаться. Позавтракав стряпней молчаливого, но вездесущего Арнольда и окончательно сдав ключи, ваш покорный слуга направился на встречу с потенциальным нанимателем, всем нутром предвкушая очередной поворот судьбы и пытаясь угадать, что ждет за углом.

Когда хронометр старой Варги, встречавшей новых жильцов комнаты N8, пробил полдень, я уже был далеко от дома, который оборот назад называл своим. Руку оттягивал чемоданчик — перед походом в "Любимицу судеб" я завернул на вокзал, в камеру хранения. Кое-что из оставленных там вещей могло пригодиться.

Хидейка я заметил, едва миновав дверь трактира, хотя узнать его было непросто. Альв был облачен в белую сорочку с бесстыдным вырезом до пупа, узкие черные брюки и на удивление скромные подтяжки. Угольного цвета плащ, фрак с длинными фалдами и шляпа стыдливо обмякли на вешалке возле столика и теперь закрывали Хидейка от по-утреннему ленивых солнечных лучей, случайно выпавших из колыбели туч. Метаморфозам подверглась и внешность альва: бородка превратилась в едва заметный клинышек, а зачесанные на прямой пробор волосы были густо напомажены и нервически брошены на левый висок. Не изменился лишь посох, прислоненный к столу, да собственнический взгляд на мироустройство: сидя в центре зала в разгар дня, Хидейк безмятежно спал, уверенно откинувшись на спинку стула. Свежий выпуск "Вечерних Известий" на столе тщетно пытался поведать ему о новостях криминального мира. Бумага медленно, но верно намокала — поверх стояла здоровенная потная кружка, налитая или выпитая до половины. Немного поколебавшись, я присел напротив — альв не проснулся. Под белым шелком ровно вздымалась грудь, плотно сжатые веки легонько подергивались. Шепотом заказав кофе у вывинтившегося из воздуха официанта, я аккуратно убрал кружку и развернул газету к себе. Чтобы понять, с чего вдруг моего потенциального нанимателя охватила плотная сонливость, хватило полутора колонок: в городе, где закон и преступность отличаются так мало, читать криминальную хронику очень скучно. Ничего оригинального. Однако, среди кучи бесполезных заметок об очередном выступлении Наместника с воззванием к добрым чувствам одушевленных и монотонного перечисления дерзких краж в богатых домах, выделялась одна, вручную обведенная жирной черной рамкой, статья, гласившая:

"Срочно в номер. Дорогой читатель! Этот выпуск уже готов был отправиться в печать, когда в редакцию поступила сенсационная новость! Как удалось выяснить нашим корреспондентам, неизвестная группа лиц под покровом ночи совершила непревзойденное до сей поры по дерзости похищение одушевленного. Жертвой, как с прискорбием сообщает мирская полиция, оказался не кто иной, как посол острова Боргнафельд, принц Тродд Крокхейм. Департамент полиции и управление МагПола делают все возможное, однако, насколько нам известно, до сих пор ни похитители, ни жертва на связь не выходили, и судить о мотивах преступления еще рано. Особым указом свыше нашим репортерам запрещено проводить собственное расследование, но учитывая, с каким рвением взялись за дело наши защитники, о судьбе несчастного принца можно не переживать. Наши источники в Ратуше сообщают, что со дня на день в порт Вимсберга прибудет корабль с гербом царства Боргнафельд и полным бортом монарших посланников. Пока невозможно утверждать, будто…"