Иржи Грошек - Большая реставрация обеда Страница 7

– Да и черт с ним, – поддакнул я. – Не хотите ли переменить тему?

Дама в чулках вдруг глупо захихикала. Следом за ней стала пофыркивать и дамочка в брючном костюме, далее – мужчина возле окна, а после него – все остальные.

– Вы на что намекаете? – спросила дама в чулках. – Йиржи Геллер не был транссексуалом. Как родился мужчиной, так и сошел с ума.

– Да-да, – подтвердила дама в брючном костюме. – Он ничего не хотел менять. Как вы могли такое подумать?

– Наверное, твои штаны, – подсказала дама в чулках, – ввели товарища в заблуждение. Кстати, слово «товарищ» надо писать с двумя буквами «о». Тооварищ! Как слово «Лаокоон», удушаемый коммунистической гидрой.

– Отнюдь, – возразила дама в брючном костюме. – Потому что Лаокоон – это не слово, а древнегреческий жрец.

– А Лао-Цзы?

Я мужественно пообещал самому себе, что сокращу потребление пива до разумных пределов, если этот кошмар немедленно прекратится. Высунул как можно дальше язык, чтобы на него посмотреть – ничего таким образом не увидел и стал разыскивать в купе зеркало. Хотя никогда не мог правильно определить – заболел я или чем-нибудь обожрался.

– Что вы делаете? – озадаченно спросила дама в чулках, глядя, как я рыскаю по купе с разинутой пастью. – Вы продолжаете опасно заблуждаться?

Среди нас, кроме дамочки с журналом, находился еще мужчина, не проронивший до сих пор ни слова. И теперь он нарушил обет молчания и обратился ко всем присутствующим:

– В тысяча девятьсот девяносто первом году Йиржи Геллер завел меня в темный лес своих рассуждений. Он утверждал, что время, поделенное на количество дам, дает в остатке свободу мыслей. Тут мы заспорили по существу вопроса: чего у нас больше – дам или времени? Если в переизбытке дам, то надо их сокращать, а не делить на время. А если полным-полно времени, то где же взять столько дам, чтобы его заполнить?

Присутствующие слушали мужчину с неподдельным интересом, кивая в такт железнодорожным колесам. Только я не кивал, опасаясь прикусить язык.

– И что представляет собой эта пресловутая свобода мыслей? – продолжал разглагольствовать мужчина. – Возможность порассуждать о всяких гадостях или отсутствие мыслей вообще? Йиржи Геллер говорил, что подлинная свобода – отпустить свои мысли на волю и больше ни о чем не думать. «Идите, мысли, на хрен, – говорил Йиржи Геллер, – плодитесь и размножайтесь!» Думаю, что этими словами он подтолкнул разрядку напряженности в Европе! – патетически закончил мужчина.

Все одобрительно покрякали, в смысле – покряхтели.

– А помните, – воскликнула дамочка с журналом, – как Йиржи Геллер разоблачил ясновидящую?! «Спорим, – сказал Йиржи Геллер, – что на вас белье красного цвета?» – «Что?!!» – переспросила ясновидящая, как будто была плохослышащая… И тогда Йиржи Геллер ее разоблачил. Потому что всегда с подозрением относился к паранормальным женщинам. А может быть, видел их насквозь…

– В память об Йиржи Геллере, – сказала дама в брючном костюме, – я тоже готова снять брюки, но только при одном условии. Если наш попутчик засунет свой язык обратно.

– И не будет провоцировать женщин на сексуальные отклонения, – поддакнула дама в чулках. – Как Йиржи Геллер…

Мне что-то требовалось предпринять. Либо выйти из купе к чертовой матери, либо сойти на ближайшей станции. Обычно я принимаю образ собеседника, для поддержания диалога. Но тут почему-то закочевряжился.

– Еще раз хоть слово скажете про Йиржи Геллера, и я вас тресну! – честно предупредил я. – Это касается всех присутствующих, – добавил я, обводя строгим взглядом купе.

Мужчина возле окна моментально заинтересовался железнодорожными столбами и стал их вслух пересчитывать: «Раз, два, три, четыре, пять…» Дама в брючном костюме стукнула его локтем в бок. Мужчина сбился и принялся считать сызнова: «Раз, два, три, четыре, пять…»

– Я иду искать! – воскликнула тогда дама в брючном костюме и, обращаясь ко мне, укоризненно пояснила: – Кто не спрятался – я не виновата… Потому что меня иногда тошнит в поезде. – Она достала из сумочки ажурный платочек и демонстративно приложила к губам.

– Да что же вы нам рот затыкаете! – возмутилась дама в чулках. – Мы едва спросили, куда подевался?..

– Только без имен! – предупредили ее.

– А вы обрюхатили нас подробностями!

– Обременили, – машинально отредактировал я. – Кстати, если вам необходимо поговорить об Йиржи Геллере, можете сделать это в тамбуре…

– Ага!!! – хором закричали они. – Кто сказал «Йиржи Геллер» – тот дурак!!!

Их радостные вопли разбудили во мне определенные мысли… Ну во-первых, из сумасшедшего дома не выпускают разом пять человек, даже на экскурсию. Вдобавок, если это экскурсия, то где же чичероне?! В смысле гид-проводник по итальянским развалинам. «Посмотрите направо, посмотрите налево! Для лучшего усвоения читайте специальную литературу!» И если такая судьба была уготована Йиржи Геллеру, тогда понятно – почему он сбежал. Ибо нет никакого смысла рассказывать яблоку о законе всемирного тяготения. От этого шишка на голове Исаака Ньютона не уменьшится. И поскольку недавно, с целью подремать, я присутствовал на лекции о спектральном анализе и ничегошеньки не понял, то почему это каждый считает себя крупным специалистом в области филологии? Только потому, что умеет читать и писать?

Помнится, к нам в издательство заявился один старичок… «Где тут принимают современную литературу?» – деловито справился он. «У вас бестселлер? – уточнил охранник. – Если бестселлер, то наберите побольше слюны, поднимайтесь на четвертый этаж, смело плюйте в секретаршу и вышибайте ногами дверь в кабинет главного редактора! А если у вас рядовой словесный онанизм, то мастурбируйте прямо здесь, только недолго…» Короче, этого старичка добрые люди направили ко мне. «Всю жизнь я проработал слесарем, – поведал он. – Вышел на пенсию и задумался – чем бы заняться? Жена умерла, дети разъехались – свободного времени образовалось много. И вот я решил писать романы». – «А почему не симфонические произведения?» – удивился я. Старичок посмотрел на меня как на полоумного. «Так этому ж учиться надо! – воскликнул он. – И рояль в мою дверь не проходит! А для хорошего романа – все есть! Стул да стол, садись да пиши!» Такая вот рояльная непроходимость…

Я к тому, что только диалог двух бобиков похож на монолог: «Гав!» – «Гав!», «Гав!» – «Гав!» А любой другой диалог – аллегоричен. И ведь что-то подразумевается, когда взрослые люди все время заводят разговор об Йиржи Геллере. Только мне об этом невдомек. Поскольку я не есть крупный специалист в области отечественного бреда.

– Теперь ваша очередь быть Йиржи Геллером, – сообщил мне мужчина, сидящий возле окна. – Поедете с нами на конференцию!

– Не выдумывайте, – отмахнулся я.

– А что вас беспокоит? – удивился мужчина. – Йиржи Геллер довольно состоятельный персонаж, имеющий, кстати, и жену, и любовницу. Обе они здесь присутствуют, что в штанах, что без… А эти двое, – он указал на женщину с журналом и другого мужчину, – сочиняют про Йиржи Геллера всякие гадости…

– Однажды Йиржи Геллер, – откликнулся другой мужчина, – решил извести редактора еженедельной газеты. Достал где-то ртути и подсыпал ему в факсимильный аппарат. Ртуть стала интенсивно испаряться, а редактор был вынужден пойти домой и лечь спать. Поэтому вместо еженедельной газета стала ежемесячной. Отсюда возникла страшная экономия бумаги, и Чешская Республика принялась ее экспортировать…

– А раньше? – зачем-то спросил я, находясь ближе к прострации, чем когда-либо.

– А раньше я́ была Йиржи Геллером, – заявила дамочка с журналом. – Только неудачно. Из-за того, что думала за Йиржи Геллера левыми полушариями головного мозга, поскольку какой-то дурак сказал, что женщины думают исключительно левыми полушариями…

– До свидания! – сказал я. – Желаю всем крепкого здоровья и долгих лет жизни!

Я приподнял с тридцать шестого места свою задницу, но вскоре был вынужден опустить ее обратно, чтобы не путешествовать в позе прыгуна с трамплина.

– Постойте, – улыбнулся мужчина, сидящий возле окна, – я вам сейчас расскажу один сюжет…

Допустим, что существует роман анонимного автора. По непонятной причине этот автор не идет на контакт с издательством, а его интересы представляет местное отделение известной адвокатской конторы «Брокофф и Браунн». Естественно, что никакими уловками не выведать у законников подлинное имя автора, который скрывается под псевдонимом «Йиржи Геллер». Ну, да и бог с ним, главное, что роман интересен издательству, а отношения с автором скреплены договором, где под пунктом «двадцать восемь» записано, что издательство оставляет за собой исключительное право, скажем, на образ автора и несет соответствующие расходы по воссозданию этого образа. То есть, по существующему договору, образ автора – автору не принадлежит. Изложенная юридическим языком, ситуация выглядит вдвойне абсурдно и втройне комично, однако издательство имеет определенный план по продвижению своего товара на книжном рынке, иначе говоря, романа Йиржи Геллера… Теперь для начала рекламной кампании издательству требуется тело автора с лицом, которое надо поместить на обложку романа. Трубка, шляпа и дебильное выражение как образ интеллектуального писателя – уже не котируются, приглашать актера тоже не стоит, ибо он ляпнет что-нибудь не по тексту в частной беседе. И лучше всего подыскать придурка из творческой интеллигенции, которыми являются филологические работники разных жанров – критики и примкнувшие к ним литераторы. Приняв такое решение, члены редакционной коллегии этого издательства садятся на поезд «Брно—Прага», чтобы ехать на ежегодную книжную ярмарку, где обильно представлены все филологические партии, рассчитывая подобрать что-нибудь для образа Йиржи Геллера из «секонд-хенда»…